— О боже, — выдохнул Питер, схватившись за грудь. — Меня сейчас стошнит.

Было пятнадцать минут девятого вечера, а выступление Питера должно было начаться в половину.

Тони присел перед ним на корточки, чтобы быть на одном уровне, и положил руки ему на плечи.

— Посмотри на меня, малыш. — Ему пришлось немного повысить голос, чтобы Питер услышал его из-за шума оркестра. Когда их взгляды пересеклись, Тони продолжил: — Не стошнит. Не обмочишься. Не думай об этом. Просто играй, как обычно играл в моей гостиной, хорошо? Ты прекрасно постарался. Чёрт, да я уверен, что ты сможешь отыграть этот отрывок даже с закрытыми глазами.

Питер улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

— Тони, я волнуюсь не из-за выступления.

— Тогда… что тебя так беспокоит, малыш?

— Я-я расскажу после концерта, ладно? — заикаясь, ответил Питер и отвёл взгляд. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Почему не можешь сказать мне сейчас? — Тони отпустил плечи Питера и удивлённо вскинул бровь. Питер побледнел ещё сильнее. — Просто если это тебя так беспокоит, то не лучше ли… рассказать и избавиться от этого?

— Нет, правда, я думаю, будет лучше, если я скажу позже, — ответил Питер, теребя галстук.

Тони вздохнул, нежно смотря на него. Он молча подошёл к Питеру и потянулся к узлу галстука. Застигнутый врасплох, Питер сглотнул и занервничал ещё больше.

Тони распустил узел, чтобы завязать галстук снова.

— Ты сам его завязывал? — спросил он, шутливо покачав головой.

— Тони… — Питер вдруг резко взял Тони за руки, что ещё держали его галстук.

— Да, Пит? — успокаивающим тоном спросил Тони.

— Боже, я так волнуюсь, — тихонько прошептал Питер, крепко зажмурившись.

— Да, мы это уже поняли, — немного задорно ответил Тони, но в то же время в его голосе сквозила тревога.

— И это, — Питер неопределённо махнул рукой, — не очень-то и помогает.

— Что?

— И прости меня за то, что я сейчас сделаю.

— Постой, что…

Питер наклонился и неловко поцеловал Тони в губы, но с таким напором, что тот отшатнулся.

Он всё так же держался дрожащими руками за его плечи — звуки из концертного зала становились всё громче и громче.

Но Тони ничего не замечал и думал лишь о том, какие мягкие у Питера губы.