Тэхен дрыгает ногой в такт какой-то играющей кей-поп песне и плавно выворачивает руль, пристраиваясь около главных ворот школы искусств Сонхва. Солнце печет ужасно сильно, поэтому не удивительно, что почти никого внутри двора нет. Тэхен хмыкает, настраивает зеркало заднего вида так, чтобы было видно его лицо, и поправляет волосы. Эйко так внезапно сорвала его звонком, что он даже не успел привести себя в порядок, а он не хотел выглядеть перед Чонгуком, как чучело. Он улыбается своему отражению и моментально расстраивается. Несколько морщинок теперь украшают его лоб каждый раз, когда он натягивает на свое лицо улыбку. Делать нечего, этого было не избежать.  

     Из школы скопом выходят ученики, все в ярко-желтой форме и такие счастливые, что вкупе с солнцем ослепляют просто. Тэхен внимательно всматривается, пытаясь найти Чонгука, но безрезультатно. Он тяжело выдыхает, возвращает зеркало заднего вида в прежнее положение и терпеливо ждет. Когда толпы учеников разошлись кто куда, из дверей показывается Чонгук. Тэхен расцветает, порываясь открыть дверь и выйти, но останавливается, потому что следом за Чонгуком выходит какой-то парень и приобнимает его за плечи. Желваки дергаются, челюсти сводит, а руки цепляются в руль до красноты. Он, честно, пытается держаться, не вмешиваться, но видеть чужую руку на плече дорогого солнца выше его сил. Чонгук останавливается и ищет взглядом машину хена, пока парень, положивший ему руку на плечо, что-то активно рассказывает и смеется. Улыбка на лице расцветает, когда он видит знакомую машину, поэтому спешит прервать парня и уворачивается от объятий, которые тот хотел ему подарить. Тэхен облегченно выдыхает, когда потенциальный соперник остается в недоумении стоять во дворе школы, а Чонгук на всех парах несется к машине.  

     — Хен, хен, хен, — радостно выдыхает Чонгук, когда запрыгивает на переднее сидение, — Долго ждал?  

     Тэхен улыбается и касается его щеки:  

     — Недолго.  

     Чонгук прикрывает глаза и ластится. У Тэхена по лицу огромные сердечки пляшут ламбаду. Ему так нравится касаться Чонгука, нравится видеть счастье и наслаждение на его лице.  

     — Кто это был? — интересуется он, не торопясь заводить машину. Он оборачивается и смотрит на того парня, который все еще стоял и сверлил их машину заинтересованным взглядом. Чонгук смотрит туда же и хитро улыбается:  

     — А что? Ревнуешь?  

     — Ревную, — не сомневаясь, отвечает Тэхен и переводит взгляд на Чонгука. Тот замирает, краснеет и отводит взгляд подальше, поворачиваясь лицом к окну.  

     — Ну так кто это?  

     — Одноклассник.  

     — Это я понял, как ни странно, я про другое — почему он так прилип к тебе? Может, он тебе докучает? Ты скажи мне, я разберусь.       

     Чонгук пугается:  

     — Нет! Не нужно, он не сделал ничего плохого, просто признался мне в любви.  

     — И что ты ответил? Судя по его выражению лица, да.  

     — Нет, хен, — Чонгук уверенно задирает подбородок, — Мне уже семнадцать, и это нормально, что в меня влюбляются многие…  

     — Тебе семнадцать только через пару дней, — перебивает Тэхен, на что Чонгук шикает злобно:  

     — Не перебивай! Я сказал, что…  

     — Неужели все из-за моих морщин? — Тэхен снова встревает, прижимает руку к сердцу и состраивает трагичное лицо, — Я так плохо выгляжу?  

     — Нет, ты очень красивый и взрослый, просто… — он отводит взгляд, прикусывая губу, — Нравится видеть разочарование в их глазах, когда я говорю, что у меня уже есть альфа…  

     Тэхен пытается сдержать восторженную улыбку, глядя на смущенного Чонгука, и медленно наклоняется к нему совсем близко, лицом к лицу. Чонгук замирает, вжимается в сиденье, бегает глазами по лицу хена, слишком часто останавливаясь на приоткрытых губах, и все-таки закрывает глаза, вытягивая губы трубочкой. Тэхен сдерживается из последних сил, прижимаясь к нему еще ближе, накидывает на него этот несчастный ремень безопасности и отстраняется, возвращаясь на место. Чонгук сконфуженно открывает глаза, поправляет форму и бурчит что-то недовольно себе под нос.  

     — Ты чего так сильно покраснел, солнце? — с улыбкой спрашивает Тэхен, заводя машину.  

     — Отстань. У меня больше нет альфы, — недовольно бурчит Чонгук, нервно дергая за ремень, — Он глупый и нерешительный, как и все вокруг.  

     — Правда? Это же хорошо, у меня есть возможность поухаживать за тобой, — Тэхен трогается и выезжает на проезжую часть.  

     — Ты… — Чонгук лупит его по плечу, — Не раздражай меня!  

     — Тише-тише, а то в аварию попадем. Назови меня по имени, тогда перестану.  

     — Нет, — Чонгук тушуется, — Не хочу.  

     — Ну, тогда придется терпеть.

     ***

     Они паркуются и выходят из машины. Чонгук расстегивает несколько пуговиц своего пиджака, потому что жарко, закидывает на плечи рюкзак и шагает к подъезду. Тэхен идет следом и изучает его почти полностью сформированную фигуру. Сейчас Чонгук действительно выглядел взрослым: высокий рост, широкие плечи и заострившиеся черты лица. Правда, всего этого было недостаточно для того, чтобы считать его по-настоящему взрослым. Тэхен частенько над ним издевался: шутил, напоминал о ситуациях из детства, за которые приходилось краснеть, и не давал Чонгуку то, что тот так сильно хотел — внимания. Чонгук требовал к себе огромного внимания после того, как узнал, что они истинные. Тэхен, конечно, не позволял себе и ему ничего лишнего, но иногда все же решался на что-то провокационное, такое, как было в машине у школы сегодня.  

     — Я дома, мам, — говорит Чонгук, разуваясь и вешая пиджак на вешалку.  

     — Мама себя плохо чувствует, — раздаётся голос Хосока из кухни, — Ты с Тэхеном?  

     — Да, — Чонгук оборачивается и смотрит, как тот скидывает ботинки и аккуратно ставит их на полку. Тэхен смотрит на него в ответ, не моргая, и вдруг улыбается. Чонгук хмурится, видимо, все еще обижаясь за ситуацию в машине, и топает на кухню. Тэхен следует за ним. 

     — Ну что? Как учеба? — спрашивает Хосок, орудуя у плиты. Чонгук устало заваливается на стул и подпирает голову руками:  

     — Я так устал…  

     Тэхен присаживается напротив и не отводит взгляда от чонгукова лица. Хосок оборачивается и смеряет его подозрительным взглядом, а потом осторожно обращается к сыну:  

     — Он не трогал тебя?  

     Тэхен лишь закатывает глаза. Он уже привык, честное слово. Постоянно, каждый гребаный раз Хосок задавал Чонгуку один и тот же вопрос и всегда получал один и тот же ответ. Что он пытался этим добиться? Уличить его в том, что он не делал? Он бы и в жизнь не сделал бы что-то против воли своего любимого Чонгук-и. Даже если бы ему дали выбор — кинуться с моста или причинить Чонгуку боль, — он бы выбрал первое. Тэхен недоумевает, потому что Чонгук задерживается с ответом, а потом с ужасом распахивает глаза, потому что тот улыбается так, словно в него вселился бес.  

     — Пап, он трогал.  

     Тэхен смотрит на него с жалостью и легким страхом в надежде, что ему послышалось, но нет — ложка из рук Хосока выпадает вместе с рисом, который в ней находился. Тэхен съеживается, подскакивает из-за стола и выставляет руки вперед, а Чонгук расплывается в злостной улыбке.  

     — Что он сделал? — красные глаза, налитые кровью, обращаются к Тэхену. Хосок хватает с тумбы нож, и в этот самый момент пугается уже Чонгук. Он подскакивает и заслоняет собой Тэхена.  

     — Папа! Это была шутка, прекрати!  

     — Отойди, Чонгук-и, я всегда знал, что этим все кончится, — рычит Хосок и угрожающе тыкает кончиком ножа в воздух по направлению побледневшего Тэхена.  

     — Чонгук, отойди, — шипит уже Тэхен и хватает Чонгука за талию, оттаскивая в сторону, — Не хватало, чтобы ты пострадал.  

     — Господи, прекратите! — почти кричит он и лупит обоих в грудь, — Вы серьезно? Перестаньте!  

     — Что происходит?  

     Все трое замирают и переводят испуганные взгляды на появившуюся на пороге кухни Эйко. Она зевает, трет сонные глаза, а потом по привычке кладет обе руки на свой огромный живот. Тройка одновременно сглатывает и быстро ретируется на свои места: Чонгук с Тэхеном садятся за стол, а Хосок разворачивается к плите и как можно тише кладет нож на тумбу. Наступает тишина.  

     — Ну и что это такое было? — вновь подает голос Эйко, ковыляя к столу, — Кто-нибудь мне объяснит?  

     — Милая… — начинает Хосок, наклоняясь и поднимая ложку с пола, — Тэхен… Он… Он трогал нашего сына.  

     Тэхен переводит злой взгляд на Чонгука, проводит большим пальцем у шеи и шепчет одними губами «тебе конец». Чонгук уже жалеет, что решил подставить хена за ту дразнилку в машине, поэтому сжимается весь и чувствует огромную вину. Все-таки, нужно было подумать дважды, прежде чем врать отцу на такую щепетильную тему.  

     — Ну если и трогал, то что? — спрашивает Эйко с невозмутимым лицом. Хосок удивленно смотрит на нее, словно она сказала несусветную чушь. Тэхен и Чонгук переглядываются и дышат через раз.  

     — Чонгук плачет? Чонгук зол или обижен? — она продолжает и смотрит на сына, — Ну, вроде, нет. Посмотри, сияет. Правда, испугался немного своего агрессивного отца. Даже если Тэхен его трогал, то это только выбор Чонгука, милый. Успокойся, прошу тебя, мне и так нехорошо.  

     Она пытается уместиться на свободный стул, Тэхен встает и помогает. Чонгук вскакивает и наливает ей чай, а Хосок так и стоит с ложкой в руке.  

     — Что? Правда трогал его? — ухмыляясь, спрашивает Эйко у Тэхена. Тот давится воздухом и мотает головой:  

     — Нет. Просто Чонгук решил, что хочет организовать мои похороны.  

     — Неправда! — возмущается Чонгук, — Просто Тэхен… — он замолкает и моментально заливается краской. Тэхен победно улыбается, а Эйко заинтересованно отлипает от кружки с чаем.  

     — Что «Тэхен»?  

     — Ничего, — бурчит Чонгук и отворачивается. Эйко переводит взгляд на Тэхена, который тоже отворачивается. Вновь наступает тишина, которую нарушала лишь продолжающаяся готовка Хосока.  

     — Обед, — безэмоционально говорит он и раскладывает еду по тарелкам. Эйко неотрывно следит за его лицом, Тэхен — тоже, и обоих, почему-то, гложет чувство вины.  

     — Хоби, — говорит Эйко, прокашлявшись, — Кажется, Чонхен снова толкается.  

     Чонгук с Тэхеном замирают, переглядываясь. Лицо Хосока загорается тысячами разноцветных искр, руки начинают трястись, а улыбка натягивается до ушей. Он в спешке вытирает руки о полотенце, присаживается перед женой на колени и нежно проводит по животу. 

     — Кто это у нас такой бойкий? — сюсюкается он, мягко целуя натянутую бледную кожу, — Не пинай мамочку, ей ведь больно.  

     — Смотри, Чонгук, — говорит тихо Тэхен, наблюдая за всей этой картиной, — Точно так же он и с тобой возился, когда ты еще не родился.

     — Какой ужас, — наигранно выдыхает Чонгук, но все равно улыбается. Эйко пытается сдержать позывы посмеяться, потому что щекотно, и гладит мужа по волосам.  

     — Господи, я так надеюсь, что это будет альфа, — выдыхает Хосок. Тэхен прикрывает рот рукой и смеется, Чонгук вместе с ним, одна Эйко состраивает безэмоциональное лицо и тяжело вздыхает. Всем хорошо, радостно или горестно, а она не знает: плакать или смеяться. Это ей рожать второй раз, мучиться несколько часов и дышать загнанно, словно по тебе машина проехалась.  

     — Ну все, хватит, я устала сидеть, подними меня, — хнычет она, цепляясь за плечи Хосока и вытягивая губы трубочкой. Тэхен с Чонгуком корчат лица одновременно, будто братья-близнецы, а Хосок послушно поднимает Эйко и, шаркая тапочками по полу, уносит в гостиную. 

     — До сих пор не понимаю, когда они успели заделать мне брата, — хихикает Чонгук и смотрит на Тэхена из-под челки. Тот загадочно улыбается, будто знает то, что не доступно другим, и поднимает взгляд к потолку:  

     — Кто знает, Чонгук-и, кто знает.  

     — Ты точно знаешь, — щурится Чонгук, — Рассказывай, я уже взрослый.  

     — Ну, — начинает Тэхен задумчиво, — Когда альфа и омега любят друг друга, они…  

     — О нет, нет, — Чонгук прикрывает уши, — Не продолжай!  

     — … Они используют время нахождения своего ребенка в школе на максимум, — продолжает Тэхен и хитро улыбается, — А ты что ожидал? Что я стану рассказывать тебе взрослые истории в подробностях? — он смеется с лица надувшегося Чонгука, — А ты, кстати, проиграл, назвав меня по имени. Теперь ты должен исполнить любое мое желание.  

     — Эй, — возмущается Чонгук и зло смотрит, — С какой стати? Впервые слышу об этой дурацкой игре. Не буду я ничего выполнять. 

     — Уверен? Тогда мне придется рассказать твоим родителям, как ты прогулял уроки в прошлый четверг, чтобы погулять с друзьями.   

     — Ну хен, — хнычет Чонгук, стуча ногами под столом, — Почему ты такой жестокий?  

     — Не все же время мне бегать за тобой хвостиком, Чонгук-и. Пообещай, что выполнишь мое желание, когда попрошу.  

     Чонгук тяжело выдыхает, делая вид, что думает, но на самом деле ему просто нравится строить из себя сильного и гордого перед Тэхеном. 

     — Хорошо.

     ***

     — С днем рождения тебя! — кричат в один голос взрослые и хлопают в ладоши, пока ошарашенный Чонгук приходит в себя на пороге гостиной. Он всего-то решил прогуляться с друзьями в честь своего дня рождения, зайти в какое-нибудь кафе или даже караоке, но он не ожидал по приходе домой наткнуться на сюрприз от родителей и любимого хена. Он глупо улыбается, не зная куда себя деть, пока мама тянет его к шикарному столу с различными вкусностями, а папа пихает под нос торт с семнадцатью горящими свечами. Тэхен с улыбкой наблюдает, как он неловко задувает свечи и вытирает свои вспотевшие от неожиданности руки о бежевый теплый свитер. Ему нравится такой смущенный и милый Чонгук, ему нравится, когда он краснеет, а не лупит его со всей силы по плечам. К слову, силы у Чонгука было достаточно, он — спортивный парень с хорошим подтянутым телом.  

     — Я не ожидал такого сюрприза, — еле сдерживаясь, шепчет Чонгук. До него, кажется, стало доходить, поэтому на его глазах наворачиваются слезы, и он тянется к родителям с обнимашками. Тэхен хмыкает, открывает бутылку шампанского, зажимая крышку рукой, чтобы не хлопала громко, и ждет свою порцию любви.  

     — Хен, — наконец шепчет Чонгук, двигаясь ближе к нему. Тэхен тянет его в свои объятия, зарываясь носом в темные волосы и вдыхая насыщенный повзрослевший аромат гибискуса.  

     — С днем рождения, солнце.  

     — Хватит обжиматься, а то выставлю Тэхена за дверь, — ворчит Хосок, заполняя тарелку для Эйко едой. Та веселится под легкую музыку из телевизора, пьет яблочный сок и гладит свой живот. Чонгук смущенно отлипает от Тэхена, скромно присаживается за стол и полностью вливается в празднование.  

     Хосок с Эйко подарили Чонгуку профессиональную камеру, о которой тот так давно грезил. Его выражение лица в момент, когда Хосок вытащил коробку, надо было видеть: глаза-пуговицы и маниакальная улыбка до ушей. Он был очень рад, все продолжал говорить «спасибо» после каждого тоста и улыбаться, не выпуская из рук камеру. Весь ужин был запечатлен в нескольких снимках и видео, на большее Чонгука не хватило, потому что Эйко поругала его за слишком активное беганье около стола. После этого он сел и не отводил взгляда от Тэхена. Видимо, ждал, когда же и что он подарит ему. Но Тэхен так и не заикнулся ни о каких подарках, даже намеков никаких не сделал. Ближе к десяти вечера радость в глазах Чонгука потухла, как и стимул помогать с уборкой после сытного ужина. Он просто встал и ушел в свою комнату, прихватив с собой новенькую камеру, которая совершенно не радовала.  

     — Чего не подарил ему подарок? — тихо спрашивает Эйко, когда Хосок находится на кухне, — Он даже расстроился…  

     — Подарю ему, как закончим с уборкой, — так же тихо отвечает Тэхен.  

     На самом деле негоже им шифроваться от Хосока, нельзя так, но выбора просто не остается. Если Хосок узнает про подарок, точно голову Тэхену свернет, и Эйко еще попадет за то, что знала, но не рассказала. Когда Хосок приходит в гостиную за очередной порцией недоеденных вкусностей, Эйко внезапно присасывается к нему, повиснув на шее, и просит прогуляться вместе с ней по улице. Хосок отказать беременной жене не может, поэтому, скрипя душой, соглашается. Прежде чем выйти в коридор, она подмигивает Тэхену и сжимает кулачки, одними губами проговаривая тихое «файтинг». Тэхен качает головой, но внутренне ликует и благодарит дорогую ему женщину, что позволяет так много.  

     В квартире повисает долгожданная тишина. Тэхен выключает телевизор и медленно идет к комнате Чонгука. В ней темно: свет не включен, а окна завешаны шторами. Тэхен привыкает к темноте быстро и видит Чонгука, лежащего на кровати под одеялом.  

     — Чего ушел? Ужин был для тебя приготовлен.  

     Чонгук ничего не отвечает, поэтому Тэхен продолжает, аккуратно присаживаясь на край кровати.  

     — Почему надулся, солнце? Кто тебя обидел?  

     Чонгук снова молчит, поэтому Тэхен обиженно выдыхает и тянется к тумбе. Он, честно, не хотел прибегать к подобному методу, потому что стыдно немного, но больше идей у него нет. Он достает из тумбы розового кролика, которого принес сегодня обратно его владельцу, прислоняет его к одеялу, тыкая ощутимо, и состраивает самый тонкий голос, на который только способен.  

     — Я вернулся к тебе, хозяин. С Тэхен-хеном было так скучно, он целыми днями копался в своих чертежах, не играл со мной и смотрел только на свой дурацкий неинтересный телевизор.  

     Чонгук под одеялом давится смешком и ерзает, но не вылезает. Тэхен хмурится и продолжает таким же писклявым голосом:  

     — Почему ты не хочешь разговаривать с хеном, хозяин? Он так старался ради тебя все эти семнадцать лет, обнимал меня по ночам и говорил, как сильно любит тебя. Совсем недавно он подготовил для тебя подарок, а ты не хочешь с ним разговаривать. Почему мой хозяин такая бука?  

     — Да перестань! — Чонгук вылезает из-под одеяла и выхватывает кролика из рук испуганного Тэхена, — Противный голос, не делай так больше.  

     Он смотрит на своего старого кролика, которого не видел уже очень давно, и задерживает дыхание, потому что на шее того что-то висит. Он присматривается — в темноте плохо видно — и удивляется. На шее кролика находится новенький ключ с красной атласной ленточкой.  

     — Что это? — спрашивает Чонгук, поднимая голову.  

     — Это подарок хена, хозяин, — писклявым голосом отвечает Тэхен, — Он заработал достаточно денег на квартиру больше, чем у него была, чтобы в будущем жить там вместе с тобой.  

     — Что? — Чонгук теряется, — Квартира? Со мной? Но почему?  

     — Глупый, — Тэхен делает нормальный голос и двигается ближе, — Потому что я хочу, чтобы в недалеком будущем ты жил со мной. Не смотри, что мне уже тридцать семь, я многое умею, правда. Могу починить розетку, помочь с английским или даже сделать ремонт самостоятельно.  

     — Тэхен… — к глазам Чонгука подступают слезы, он шмыгает носом и тянется к Тэхену, чтобы его обнять, но ему не дают. Тэхен качает головой, якобы «еще не время», и продолжает:  

     — Я понимаю, что отбираю у тебя возможность попробовать с другими, решить, с кем тебе будет комфортней и лучше, но пойми меня. Я очень сильно люблю тебя, солнце, и не могу отдать кому-то другому. Будешь встречаться со мной?  

     — Не неси ерунды, — Чонгук прижимается к нему всем телом и дышит-дышит-дышит, — Мне не нужны другие, хен, мне нужен ты. 

     Тэхен улыбается искренне и обнимает Чонгука так крепко, насколько хватает сил. В его руках буквально весь его мир находится, шепчет что-то неразборчивое в изгиб шеи и жмется так тепло и с доверием, что от одной только мысли об этом пальцы на ногах поджимаются. Тэхен уверен: Хосок узнает — убьет, — но ему плевать. Чонгук и Эйко смогут спасти его грешную душу, он не сомневается. Чтобы уж совсем глубокую могилу себе вырыть, осталось сделать только одно…  

     Тэхен мягко отстраняет Чонгука и смотрит в его глаза:  

     — Я обещал твоему отцу, что подожду до твоего совершеннолетия, но…  

     Щеки Чонгука заливаются красным, и он радуется, что в темноте этого почти не видно.  

     — Но я не обещал просто стоять в стороне все это время, — Тэхен рукой цепляет Чонгука за подбородок и проводит большим пальцем по нижней губе — она слегка подрагивала. Дыхание Чонгука учащается, он боится сделать лишнее движение.  

     — Можно? — осторожно интересуется Тэхен, массируя его нижнюю губу. Чонгук нервно кивает и закрывает глаза, цепляясь за его широкие плечи. Тэхен слабо улыбается и подается вперед, касаясь его губ своими. Это так по-детски, всего на каких-то несколько секунд, но он смело может сказать, что это был самый лучший поцелуй за всю жизнь. Губы Чонгука сладкие, мягкие и на вкус аппетитные. Тэхен обдает дыханием его лицо и отстраняется. Чонгук не открывает глаз, выдыхает так, будто не дышал до этого вовсе, и утыкается головой в грудь хена.  

     — Понравилось? — хихикает Тэхен и гладит его по волосам, задевая горящие уши.  

     — Ммм, — мычит Чонгук в ответ и кивает, елозя лицом по его кофте, — Еще хочется.  

     — Мелкий засранец.  

     Тэхен улыбается, но послушно выполняет просьбу. Он чмокает Чонгука в макушку, щеки, скулы, нос, а затем снова в губы. Чонгук доверчиво жмется и ластится, как маленький котенок.  

     — Чонгук-а, — Тэхен отстраняется, поглаживая шею Чонгука своими пальцами.  

     — Да?  

     — Ты обещал мне исполнить мое желание.  

     — Что ты хочешь, хен?  

     Тэхен нарочито медленно массирует заднюю часть шеи Чонгука, и до того, кажется, начинает доходить. Он дергается, скорее от резкой волны запаха муската, чем от страха, но не отодвигается, смотря прямо в его глаза.  

     — Позволишь мне поставить тебе метку?  

     — Только тебе, хен, никому больше.