Чистый лес без городского смога и приятная свежесть от его зелени — все это далеко от людской суеты, как и семья Чон в компании Тэхена. Они прикатили на семейной машине в этот уютный домик на берегу кристального озера, чтобы отдохнуть и познакомить маленького Чонгука с дикой природой. Тэхену, как мужчине, надо было первым делом вытащить вещи из машины и подготовить дрова для печи, но вместо этого он вцепился в маленького Чонгука и не отпускал его из своих рук до тех пор, пока Хосок насильно не забрал. Эйко молча наблюдала за этой картиной, готовя «лесной» ужин, хотя на улице еще вовсю светило солнце.  

     — Ты режешь неправильно! — вопит Эйко, и напуганные птицы взлетают с деревьев.  

     — Да почему? Ты же сама говорила «на конец нажимай и от себя толкай»!  

     Хосоку тяжело. Он меньше всех хотел этой поездки, потому что, ну, не любит он находиться вне города, а эти проклятые жена и друг сговорились, снова показывая, что его гребаное мнение ничего не значит. Ему не нравится помогать с готовкой, он бы лучше с удочкой тогда посидел где-нибудь у воды. Он злобно оборачивается на безмятежно сидящего в кресле Тэхена, играющего с шестилетним Чонгуком, и рычит.  

     — Почему я должен строгать ужин, а Тэхен сидит и нихрена не делает?  

     — Тэхен присматривает за Чонгуком, — отрезает Эйко и выхватывает из его рук нож, — А толкать хорошо, похоже, ты можешь только в постели.  

     Тэхен давится воздухом и спешит встать с кресла, аккуратно приподнимая Чонгука тоже.  

     — Я пойду на улице за ним посмотрю, а вы тут сами разбирайтесь. В любом случае, я готов помогать с чем угодно, только скажите…  

     — Нет, сиди с Чонгуком.  

     Хосок жалобно смотрит на свою упертую жену, затем на уходящего с Чонгуком Тэхена, и тяжело вздыхает. Эти пару дней дадутся ему очень тяжело. Ничего не скажешь.  

     — Смотри, Чонгук-и, птичка, — шепчет Тэхен в маленькое ушко и садит Чонгука на свое плечо, поднимая выше, к самой большой ветке дерева, — Только тихо, не спугни.  

     — Они так высоко летают и сидят… А я могу ее потрогать? — спрашивает восторженный Чонгук и медленно тянет ручки выше. Тэхен не успевает ничего ответить — птица взмывает в воздух, а вместе с ней и ее товарищи, сидевшие в гуще кроны. Чонгук переводит на него непонимающий взгляд сверху вниз, и он состраивает грустное лицо.  

     — Ее нельзя трогать, ей это неприятно. Видишь, улетела.  

     — Почему неприятно?  

     — Ну, — Тэхен хмурит брови, пытаясь придумать ответ, — Вот тебе было бы приятно, если бы какой-то другой хен держал тебя на руках?  

     — Папа держит меня на руках.  

     — Но папа это не хен.  

     — Мне приятно, когда ты держишь меня на руках.  

     — Нет, — Тэхен смущается и опускает его на землю, — Я не про то. Ладно, можно я изменю свой ответ? Все боятся чужих людей, вот и птичка тоже боится…  

     Чонгук не сводит с него своих огромных черных глаз, и Тэхену от этого не по себе. Он сглатывает и улыбается. Совсем не хочется думать, какие двусмысленные вещи порой говорит Чонгук, даже не осознавая этого, но еще больше не хочется думать, что это начинает нравиться.  

     — Тэ! — зовет Хосок, и Тэхен оборачивается к дому.  

     — Что такое?  

     — Можешь еще один пакет с продуктами принести? Там лук.  

     — Ладно. Чонгук-и, — Тэхен поворачивается к Чонгуку, — Пойдем за луком?  

     — Я хочу еще посмотреть на птичек.  

     — Хорошо, только никуда не уходи, ладно?  

     Тэхен спиной двигается к машине, не отводя глаз от Чонгука, что продолжает заинтересованно смотреть на кружащих над деревьями птиц. Ему ой как не хочется оставлять его одного, пусть и на каких-то пару минут, но долг зовет, и он с тяжелым вдохом разворачивается и идет к машине. Может, многие из его коллег скажут, что он тратит свое свободное время впустую, хотя мог бы проведать мать или выпить с ними в каком-нибудь баре, но какая в этом разница? Свободное время на то и свободное, чтобы распоряжаться им так, как тебе заблагорассудится. Он решил потратить его на маленького Чонгука и его родителей. Это не бесполезная трата времени, это настоящий семейный отдых.  

     Откопав нужный пакет, в котором кое-как смог разглядеть упакованный лук, он в последний момент замечает розового кролика, что одиноко лежит на боку в самых недрах багажника и смотрит в сидение. Чонгук после приезда его обыскался, а потом через несколько часов благополучно забыл, увлекшись игрой в машинки. Тэхен улыбается счастливо, хватает свободной рукой игрушку и закрывает багажник. Чонгук точно обрадуется и похвалит его, когда увидит.  

     Сердце Тэхена пропускает удар, когда он не видит под деревом Чонгука. Кругом тишина, только ветер шумит. Эйко и Хосока на улице нет, а значит, Чонгук пропал. У Тэхена начинают трястись руки, пакет и игрушка трясутся, как бешеные. Он правда не знает, что делать. Глазами бегает по лесу и озеру, а позвать по имени не может, только открывает рот и думает о самом плохом исходе.  

     — Хен! — раздается родной голос откуда-то сверху, и Тэхен резко задирает голову.  

     Чонгук сидит на одной из толстых веток дерева и с улыбкой смотрит на него, будто ничего и не произошло. Тэхен поджимает губы, а на глаза наворачиваются слезы. Он шмыгает носом, чувствуя, как до сих пор трясутся руки, и подступает ближе к дереву.  

     — Зачем туда залез, глупенький ты мой? Хоть знаешь, как я перепугался?  

     — Ну хен, — хнычет Чонгук, видя его напуганное лицо, — Я хотел быть выше тебя.  

     — Тебе нужно было просто попросить меня, я бы посадил тебя на плечи. И как ты туда вообще забрался?  

     Дрожь в руках постепенно проходит, и Тэхен, наконец, может нормально соображать. И отчитать, конечно же, тоже.  

     — По лесенке сзади. Кто-то сделал ее до нашего приезда, поэтому я и залез.  

     — Ничего себе, — задумчиво говорит он и пытается заглянуть за дерево, при этом не потеряв из вида Чонгука, — А теперь давай, слезай. Только пожалуйста, аккуратней.  

     — Это мой кроля! Ты нашел… — он начинает пятиться назад, туда, откуда забрался, но его маленькие ноги подводят.  

     Он срывается, царапает кожу о грубую кору и летит вниз. Тэхен бросает пакет, бросает несчастного розового кролика и хватает испуганного Чонгука прежде, чем он упадет и сломает себе что-нибудь. Продукты ковром рассыпаются по земле. Тэхен начинает дышать, когда чувствует тепло маленького тела в своих руках, прижимает его сопящего к себе и закрывает глаза.  

     — Господи…  

     — Хен, — шепчет Чонгук в его грудь, — Я упал.  

     — Больше… — Тэхен, кажется, задыхается, — Больше так никогда не делай, ясно тебе? Никогда.  

     — Отпусти, хен, кролик запачкался.  

     — Нет, — Тэхен прижимает его к себе еще сильнее, хмурясь, — Никогда в жизни, черт возьми.  

     Перед глазами все еще стоит картина с падающим Чонгуком, и это ранит и без того пробитое сердце. Случись это чуть раньше или если бы его здесь не было, что бы тогда случилось? Об этом даже думать страшно. Одно Тэхен знает точно — теперь он Чонгука не оставит еще очень долго.