Иида говорил: «Тодороки, ты не должен забывать о своём комфорте даже во время сражений, улучши костюм, если чувствуешь, что тебе это нужно»

Шинсо говорил: «Как ты собираешься надирать задницы злодеям, если твоей собственной заднице неудобно?»

Урарака говорила: «У меня есть друг с факультета поддержки, я могу попросить его помочь, если ты не хочешь встречаться с Хатсуме!»

Его друзья много чего ему говорили. Что вообще могло пойти не так?

Всё, чёрт возьми.

Вообще, всё началось с мелочей. Ну, пояс был недостаточно функциональный, да и материал костюма можно было бы сменить, но Шото не обращал на это внимание вплоть до того момента, пока у него прямо на тренировке не расплавилась одна из подошв, которая, видимо, не выдержала рекордной для него температуры. Спустя примерно три минуты Урарака дала ему подзатыльник, назвав не думающим о себе идиотом, а Айзава, устало вздохнув, отправил в раздевалку.

И вот теперь он здесь. У двери в мастерскую, думает, как проскользнуть внутрь так, чтобы Хатсуме этого не заметила, и ему не пришлось быть подопытным кроликом ещё раз.

Лучше бы и дальше плавил подошвы.

Дверь открывается с тихим скрипом — серьёзно? Они же работают в мастерской, неужели петли на двери смазать не могут? — и Шото заходит внутрь, опасливо оглядываясь.

Здесь, как в общем-то и всегда, полный кавардак, и с рабочего стола в центре комнаты к ногам Тодороки подкатывается пара винтиков. Шото не совсем понимает, как можно работать в такой обстановке: груда металлолома в углу, наверно, заметно мешает передвижению, а на рабочем столе будто расчленили несколько центурионов. То, что здесь происходит, вообще законно? Тодороки не знал лично никого с факультета поддержки — кроме, разумеется, Хатсуме, но она была явно не лучшим примером.

— О, Тодороки! — Мэй буквально выскакивает из-за ближайшего стеллажа с довольно угрожающего вида трубой на плече, и Тодороки, кажется, немного седеет. Остаётся надеяться, что на правой стороне седые волосы будут не особо заметны.

— Мне птички напели, что твой костюм вышел из строя на тренировке? Не волнуйся, я помогу, а ты поможешь мне, верно? У меня есть пара малышек, которых давно надо протестировать…

— Я не к тебе, — отрезает Тодороки, надеясь, что это прозвучало достаточно убедительно. — Мне нужен, эм… Ну, вообще Урарака не назвала его имя, но она сказала «позвать Деку», я не совсем уверен, что это озна…

Хатсуме цокает языком и довольно грозно тыкает в него отвёрткой:

— «Позвать Деку»? Он же из своей комнаты не выходит, откуда про него вообще кто-то знает? Ты уверен, что хочешь доверить ему свой костюм? Я могу сделать лучше, и…

Остаток её речи тонет в громком скрежете и следующим за ним грохотом откуда-то из-за стены, и да, Шото вспоминает, почему не часто захаживает сюда улучшать костюм и снаряжение. Потому что отсюда можно легко выйти калекой, и люди, которые называют геройский факультет отчаянными и бесстрашными, просто не видели ребят с факультета поддержки. Вот их стоит бояться.

— Хотя, знаешь, да, тебе туда, — кивает Хатсуме на дверь в противоположной стороне и даже не пытается сдержать ухмылку. — Деку работает там. К сожалению, у нас нет касок или чего-то такого, так что будь осторожен.

Если Шото поменяет ожоги на ноге на сотрясение мозга, он, ну, явно поставит под сомнение то, что это «лучшая школа для юных героев».

Что ж, эта дверь хотя бы не скрипит. И в ту же секунду, как она захлопывается, Тодороки заходится кашлем от смеси запаха гари и машинного масла и старается разглядеть хоть что-то в комнате, полностью заполненной дымом. Получается не очень. Он неуверенно начинает идти туда, где по его представлению должен стоять рабочий стол.

— Тут кто-то есть? — спрашивает он, откашливаясь, в то время как его желание доверять починку своего костюма хоть кому-то из этой чёртовой мастерской стремительно уходит в минус.

— Чёрт! — раздаётся откуда-то из-под стола, а после оттуда выскакивает кто-то с очень растрёпанными волосами. Он отчаянно кашляет и машет руками на всё ещё немного дымящееся устройство на столе, одновременно с этим пытаясь ответить Тодороки. — Извини, у меня тут… Ох, — он одёргивает руки, когда непонятная штука на его столе разваливается на две части, и неловко смеётся. — Неудачный эксперимент.

Тодороки вздыхает, думая, что лучше бы, наверно, дождаться Погрузчика и доверить костюм ему, раз здесь нет никого хоть немного компетентного, а…

А потом перестаёт дышать вовсе.

Этот парень — видимо, Деку — поднимает рабочие очки и смотрит на него своими ярко-зелёными глазами, улыбаясь так, будто это не у него сейчас был «неудачный эксперимент», после которого вся мастерская стоит в дыму, а сам он не перепачкан в пыли с ног до головы.

На секунду в его — слишком красивых, по мнению Тодороки, — глазах мелькает узнавание, и он неловко улыбается, пытаясь пригладить волосы. Волосы остаются такими же, — если не хуже — но в ту же секунду Деку роняет себе на ногу гаечный ключ, и, чёрт, больно, наверно. Он тянет громкое «А-а-а-а», прыгая на одной ноге, и Шото ощущает себя последним мудаком, думая, что слушал бы этот голос вечно. Возможно, при других обстоятельствах.

Так, стоп.

— Как тебя зовут? — вырывается у Тодороки прежде, чем он успевает хотя бы сделать вид, что обдумывает свои действия.

— М-мидория Изуку, — Мидория слегка прикусывает губы, шипя от боли, и проводит ладонью по щеке, видимо, пытаясь её вытереть, но оставляет на ней только новый след от сажи, и Шото никогда не чувствовал себя большим идиотом, чем когда с широко открытыми глазами и учащённым пульсом пялился на парня со следом сажи на щеке и волосами, будто после удара током. Урарака будет в восторге, когда узнает, как продуктивно он отнёс костюм на починку. — Можешь звать меня Деку.

А могу я позвать тебя на свидание?

Тодороки мысленно пытается взять себя в руки и сказать хоть что-то, потому что зайти в рабочий кабинет к парню и просто молча пялиться на него — не самый лучший выбор, даже если он очень в его стиле.

Как вообще общаться с людьми? Как общаться с красивыми людьми? Шото резко жалеет, что отказался тогда от уроков флирта от Каминари.

— Т-ты… Кхм, — у Мидории собраться получается явно лучше, чем у него, а ведь это в его комнате несколько минут назад случился взрыв, и сейчас тут всё в дыму. Шото упорно игнорирует мысль, что с такими темпами он тоже начнёт дымиться. — Ты же Тодороки Шото?

— Мы знакомы?

— Нет, — Деку неловко смеётся, трепля рукой волосы (лучше не становится, на его голове всё ещё полная катастрофа, но теперь Шото хотя бы может разглядеть их цвет, и, по невероятному совпадению, ему резко начинает нравиться зелёный), — но было бы странно, если бы я не знал одного из лучших учеников геройского курса.

Ох.

— Оу, спасибо? — как красноречиво. — Я от Урараки, она сказала, ты можешь помочь мне с костюмом?

Деку переводит на него удивлённый взгляд, переставая крутить в руках гаечный ключ, и, кажется, не сразу находит, что ответить. По крайней мере, не у одного Тодороки тут проблемы с общением.

— Т-ты уверен? Ко мне нечасто обращаются, я эм… Не то чтобы профессионал, знаешь, Хатсуме или учитель Погрузчик, наверно, справятся лучше, хах…

— Я уверен, — отвечает Тодороки, даже не думая, — тем более, как ты станешь лучше, если не будешь тренироваться? Давай… поможем друг другу?

Под конец весь его запал пропадает, и чёрт, что он вообще творит? Мидория пару раз открывает и закрывает рот, и даже под слоем сажи на его щеках Тодороки может увидеть лёгкий румянец. И он не имеет ни малейшего представления, что делать с этой информацией.

— Я… Да, хорошо. Давай костюм. И открой окно, пожалуйста?

Спустя пятнадцать минут Шото понимает несколько разных вещей:

а) даже после того, как комната проветрилась, в его голове стоит дым, и это явно не из-за недавнего взрыва.

б) Мидория очаровательно бормочет во время работы, видимо, размышляя над его костюмом, хотя Тодороки в этом не уверен, так как не понимает ни слова.

в) и волосы, и глаза у него всё-таки зелёные, и это очаровательно. А когда он всё же вытирает с щёк сажу, Шото может увидеть на них веснушки, и что-то в его голове точно ломается.

г) во время работы Мидория другой. Иногда он всё ещё смущённо заикается, спрашивая у Тодороки что-то насчёт его пожеланий к будущему костюму, но в остальное время он выглядит уверенным и знающим своё дело, а это нравится Шото даже больше его милой неловкости. Строго говоря, он не знает, что вообще сейчас делает Деку, так как не понимает ни слова из его тихих объяснений, но он всё равно кивает, потому что Мидория вызывает доверие, и Шото готов отдать ему на починку что угодно.

— Окей, я понял, — кивает Деку после того, как Шото описал ему, что нужно исправить. — Мне нужно будет три-четыре дня, ты не против?

Мидория улыбается ему без грамма неуверенности, отточенным движением снимая рабочие очки и записывая что-то в тетрадь. Деку явно чувствует себя комфортно среди инструментов и запаха масла, заваливая Тодороки незнакомыми терминами, а он, в общем-то, и не против. Он готов слушать эти непонятные объяснения и тихое бормотание хоть весь день, если это означает, что Мидория больше не будет заикаться в его присутствии.

Самому бы научиться отвечать не односложно.

— Я не против, — Шото позволяет себе слегка улыбнуться, и Мидория от этого чуть не роняет всё, что держит в руках. — Спасибо, Деку.

Знаете, Тодороки всегда считал себя сдержанным человеком. Рациональным. Думающим головой. Хотя бы просто думающим. Стоит ли говорить, что сейчас его мнение о себе кардинально меняется?

— Эм, могу я взять твой номер? — В ответ только молчание и несколько взмахов тёмно-зелёных ресниц. Шото видит, как у Мидории краснеют щёки и, чёрт, что он опять сделал не так? — Чтобы ты мог просто написать, когда костюм будет готов, и тебе не пришлось искать меня по всей школе.

— К-конечно! — Руки у Деку слегка трясутся, когда он достаёт свой телефон (с небольшим брелком Всемогущего на нём), роняя при этом свою тетрадь для записей и машинально сдувая с глаз упавшие пряди волос. Шото как завороженный наблюдает за движением его губ. — Давай запишу?

Тодороки кивает, а спустя пару минут произносит тихое «Увидимся?», отказываясь признавать, что запнулся даже на одном слове.

— Увидимся, — Деку слегка улыбается и машет ему рукой с зажатой в ней отвёрткой.

Тодороки выходит из его комнаты, ловя странный взгляд от Хатсуме и чувствуя невероятное желание сказать спасибо Урараке за то, что всё-таки заставила его отдать костюм на починку.

***

Когда дверь за Тодороки со скрипом захлопывается, Мидория выходит к Хатсуме, вытирая руки салфетками и задумчиво кусая губу. Мэй тут же откладывает куски металла, которые старательно пыталась соединить, и без лишних слов достаёт из рюкзака термос с чаем. Изуку благодарно кивает, когда она подаёт ему пластиковый стаканчик, и садится прямо на пол. Хатсуме опускается рядом.

— К тебе заходил Тодороки Шото.

— Ага.

— Отдал на починку свой костюм.

— Да.

— Я видела, как он покраснел, выходя от тебя.

— Да, я тоже.

— Что скажешь?

Мидория отпивает чай, смотря куда-то в стену и пытаясь собрать мысли в кучу. Он не очень понимает, почему сейчас в его голове такой кавардак. От недавнего взрыва? Вряд ли, у него что-то взрывается постоянно, а небольшие апокалипсисы в соседней комнате, где работает Хатсуме, вообще происходят стабильно раз в час. От того, что всей школе известный Тодороки Шото оказался не Ледяным Принцем (что звучало просто отвратительно, но так его окрестили в какой-то второсортной газете ещё в начале обучения, и, к сожалению, это прижилось), а обычным школьником, который запинается на слове «Увидимся»? Да, вполне вероятно.

— Я… Не знаю? Он тихий. И слушал, что я говорил по поводу изобретений, хотя по глазам было видно, что он ничего не понял. Он… милый?

Хатсуме громко отхлёбывает чай, награждает его внимательным взглядом и задумчиво стучит пальцами по стаканчику, оставляя на нём пятна.

— Ты последний, от кого я ожидала услышать слово «милый».

— Не уверен, что это был комплимент.

— Это не был. И что ты собираешься делать дальше?

Мидория одним глотком допивает чай и переводит на неё непонимающий взгляд:

— Улучшу ему костюм? Он же за этим и приходил?

Хатсуме закатывает глаза, сминает стаканчик и кидает его в Изуку, попадая куда-то в плечо, под его возмущённое «Эй!»

— Ты безнадёжен, Деку. С такими темпами, ты и дальше будешь общаться только со мной и мини-роботами.

Мидория хмурится и поднимается с пола, чтобы вернуться к работе.

Во всяком случае, мини-роботы не будут отвлекать его от работы тем, что мысли об их слегка растрепавших красно-белых волосах и полном восхищения взгляде, когда он говорит о причинах взрыва в лаборатории, не будут выходить из его головы весь следующий вечер. Мини-роботы не будут неловко отводить глаза, когда он просит подать что-то с другого конца стола, а ещё у мини-роботов нет очаровательного румянца на щеках.

Полчаса с Тодороки Шото понравились Деку намного больше дней в окружении мини-роботов, и почему-то эта мысль не укладывалась в его голове.

***

— Так ты, эм, хочешь с ним подружиться? — Очако переводит на Тодороки непонимающий взгляд и взмахивает вилкой.

— Урарака, не говори с набитым ртом!

— Не сейчас, Иида, тут важнее! Так что? — она перегибается через стол, ухмыляясь. — Неужели кто-то такой <i>холодный</i>, как ты, сам захотел завести друзей?

— Он, скорее, хочет его просто завести, — Шинсо устало вздыхает, всё-таки откладывая конспекты, на которых пытался сосредоточиться. — Урарака, у него на лице написана гейская паника. И он слишком несоциальный, чтобы понять, что с этим делать, а этот твой Деку — просто олицетворение фразы «очень умный, но невероятно тупой», и я на сто процентов уверен, что с такими темпами они будут просто молча краснеть, смотря друг на друга, и ничего не делать.

Огромное спасибо, Шинсо.

За их столиком воцаряется тишина — ну, насколько это вообще возможно в столовой, где крики и звон посуды — естественные звуки, — и первые пару секунд даже Урарака не находит, что ответить.

— С чего бы ему краснеть, глядя на меня? — Голос Шото звучит ровно, потому что он уже не в компании <i>кое-кого,</i> кто при работе облизывает губы и вытирает пот тыльной стороной ладони, заставляя Шото вспоминать о том, как делать дыхательные упражнения. — Мы знакомы от силы час.

Шинсо устало трёт глаза.

— Ты — Тодороки Шото. Все краснеют, глядя на тебя. Просто факт.

Шото переводит взгляд на Ииду и Урараку, ища хоть какой-то помощи, потому что он не понимает. Допустим, он видел, что является одним из самых популярных тем на геройских форумах, допустим, он даже видел некоторые твиты под хэштегом со своим именем (лучше бы не видел, если честно), но не могло же быть всё так, как говорит Шинсо. Урарака дружески хлопает его по плечу.

— Знаешь, он ведь прав.

Шото абсолютно пустым взглядом смотрит в свой стакан с апельсиновым соком.

— Тодороки, я считаю, тебе нужно больше интересоваться социальными сетями. Конечно, мы пока не можем входить в геройский рейтинг, но тем не менее, то, что говорят о нас люди — отражение нашей геройской деятельности, и тебе нужно следить за своей популярностью в интернете, — Иида переводит на него серьёзный взгляд, — чтобы хотя бы знать о её существовании.

— Не отходи от темы! — Урарака быстро доедает салат и отставляет от себя тарелку, наклоняясь в сторону Тодороки. — Так Деку тебе понравился? Он мой лучший друг, знаешь, поэтому я просто не могу такое проигнорировать, я должна позвать вас обоих погулять! Не волнуйся, позже я уйду, оставляя вас наедине…

— Нет, — Шото быстро поднимает голову, решая, что о своей внезапно вскрывшейся популярности подумает позже. Возможно, никогда. — Не надо. Я прошу совет.

Урарака хмыкает, падая обратно на свой стул, но не спорит. Его друзья, конечно, странные, и не очень понятно, как они вообще стали его друзьями, но он ценит их уважение его личных границ.

— Совет, как понравиться Деку? — она задумчиво качается на ножках стула, игнорируя осуждающий взгляд Ииды. — Не знаю, но Шинсо прав — он никогда сам не поймёт, что нравится тебе, — Шото устало прикрывает глаза от её улыбки на слове «нравится».

А Деку ему «нравится»? Тодороки не то чтобы силён в каком-то самоанализе или осознании своих чувств. И не то чтобы у него когда-то было время ему учиться. Деку был… очаровательным. Понимающим с полуслова, не смотревшим на него странным взглядом, когда Тодороки отвечал односложно или не мог подобрать слова (слова вообще не его сильная сторона). Деку был милым в обычном разговоре и удивительно собранным в работе. От его серьёзного взгляда, скрытого рабочими очками, и обветренных губ, когда он что-то бормотал себе под нос, уверенными движениями разбирая очередную деталь, Тодороки до сих пор хотелось пойти проветриться.

Он не был уверен, что подразумевается под «нравится». Желание проводить с человеком время? Желание узнать его поближе? Желание спросить, откуда все эти шрамы на его руках, а потом поцеловать каждый по очереди?

Общение с людьми было слишком сложным, Шото ставил ему три из десяти.

Урарака тем временем не отвлекалась:

— Что ты делал, когда вы общались? Ты был дружелюбным? Спросил у него что-нибудь, чтобы поддержать разговор? Сделал комплимент?

— Я… — Тодороки пытался воссоздать в голове ту часть разговора, где он не пялился на Мидорию в (слишком) обтягивающей чёрной футболке. Стоит сказать, что он был каким-то слишком накачанным для работника мастерской. — Ну, я сказал ему, что исправить в моём костюме.

Иида смотрит на него как-то уж слишком сочувственно, Шинсо смеётся, прикрываясь конспектом, а Урарака молча отпивает сок.

— Ещё я спросил его номер.

Очако давится.

— А ты хорош, — произносит Шинсо, удивлённо поднимая брови, пока Иида хлопает Урараку по спине.

— Ну, мне же надо было узнать, когда будет готов костюм, — Шото подает Очако несколько салфеток, и не видит, как Шинсо качает головой.

— Забудь.

— Ну так чего ты медлишь! Напиши ему, начни разговор, спроси, не занят ли он в выходные…

— Напугай его тем, что ему пишет один из главных красавчиков школы, с которым он знаком один день… — продолжает Шинсо и получает от Очако салфеткой в лицо. Кажется, Иида говорит им что-то про «подобающее поведение учеников геройского курса» и «пример, который мы подаём младшим классам», но Шото перестаёт слушать ещё на «главном красавчике». Ему действительно надо погуглить своё имя. Возможно, он узнает о себе что-то новое.

— Я считаю, — серьёзно говорит Иида, отбирая у Урараки упаковку салфеток, — что тебе надо написать ему что-то насчёт костюма, а потом просто сменить тему разговора, ища у вас общие интересы.

Они все пару секунд молчат, пока Урарака не произносит «Не знала, что ты так хорошо разбираешься в общении, Иида» с уважением в голосе.

Шото мысленно благодарит, что хоть кто-то из его друзей мыслит рационально, раз уж он сам эту способность потерял.

— Спасибо вам, — произносит Тодороки, не зная, нужно ли ему говорить что-то ещё.

— Мы же друзья! Срази его всем, что у тебя есть! — Урарака сама поднимает его ладонь, давая ему пять, а потом жалостливо смотрит на его непонимающий взгляд. — Я имею в виду, просто будь собой. Ему это явно понравится.

Понятней не становится.