Тэхену за тридцать. У него две дорогие иномарки в гараже и собственная вилла за городом. Его на работе кличут творцом гендиректоров и за спиной не говорят гадостей, как это принято в «приличном» обществе. Многие, имея подобную славу в определенных кругах, ездят на международные банкеты, знакомятся с президентами и представляют им своих состоятельных жен, у которых в глазах читается лишь слово «нажива», но только не Тэхен. Вместо этого он в свой единственный выходной сидит в актовом зале университета, со всех сторон окруженный людьми, которые и понятия не имеют о различии в экономических циклах. 

      Он по привычке тянется к вороту, чтобы поправить галстук, и с удивлением обнаруживает, что его нет. Да, точно, он же в обычной повседневной одежде, так контрастирующей с приевшимся к образу черным и белым.

      Свет гаснет, люди вокруг перестают шептаться, и внимание всех приковывают софиты, направленные на небольшую сцену. Глаза Тэхена загораются, когда среди множества студентов, стоящих на ней, он видит Чонгука. Музыка начинает играть.

      Хор из парней и девушек поет веселую песню про студенческую жизнь, а чуть дальше пожилой мужчина подыгрывает им на фортепиано, но Тэхену все равно. Он смотрит на поющего Чонгука и среди множества голосов ищет тот самый, который каждое утро льется в ухо фразой «я приготовлю завтрак». Тэхен чувствует мурашки, прилив эйфории — настолько ему нравится мелодичный и мурчащий голос его мальчика, — и ему ужасно хочется, чтобы тот взглянул на него, нашел взглядом. Но Чонгук не умеет читать мысли, потому до конца песни стоит с закрытыми глазами и умилительно привстает на носочки, когда музыка подкидывает особенно высокие ноты. 

      Свет загорается. Люди встают со своих мест, и актовый зал взрывается аплодисментами. Тэхен поднимается следом, улыбка не сползает с его лица, и, кажется, еще чуть-чуть и он отобьет себе руки. Студенты кланяются, и вот тогда он замечает, что взгляд Чонгука украдкой бегает по залу. Тэхен давит смех и машет рукой, чтобы его заметили и подарили улыбку, вот только при встрече взглядами все получается совсем по-другому. Лицо Чонгука мрачнеет, и это Тэхену совсем не нравится. Он, не раздумывая, просит людей подвинуться и шагает к подсобке, в которой выступающие готовятся. Он уверен, что Чонгук будет ждать его именно там с объяснениями. 

      Как только он замечает удрученного Чонгука, спускающегося по лестнице, то сразу летит к нему. Тот ласково улыбается одногруппникам, говорит, чтобы шли без него, и уводит Тэхена в коридор, подальше от чужих глаз. 

      — Эй, что с тобой такое? — спрашивает Тэхен, нежно поглаживая его щеку. Чонгук тяжело вздыхает, хмурится и с ответом не торопится. Тэхен нетерпеливый, когда дело касается его грустного вида. 

      — Что-то болит? Или тебе не понравилось твое выступление? Выступили замечательно, твой голос прекрасен. 

      Чонгук краснеет, но лицо его по-прежнему хмурое. 

      — Хен, ты… Прости меня. 

      Тэхен с опаской глядит в его взволнованные глаза и пытается понять: повторяется привычная им обоим ситуация или нет? Каждый раз, когда Чонгук просил прощения, его средства гигиены, как и он сам, пропадали из тэхеновой квартиры, а телефон вдруг оказывался недоступен. В первый раз это было сильным ударом: пришла чертова смс-ка «прости меня», пока Тэхен находился за границей, — по приезде домой Чонгука уже и след простыл. Было больно, но он не мог просто так взять и распрощаться с ним. Устроил «облаву» около его школы, а там уже Чонгук сам сознался, что родители давят и тяжело ему самому морально. Так и помирились. Следующие разы переживать было легче, вот только внутренняя злость на родителей Чонгука все росла и росла. Тэхен их никогда не видел, но уже знал, что не очень хорошие люди, раз собственного сына готовы задавить своим мнением. 

      Он делает глубокий вдох и опирается о стену. Ну, может, на этот раз он действительно не выдержит и побеседует с родителями Чонгука, чтобы те от него, наконец, отстали и дали жить спокойно. 

      — Чонгук-а, пожалуйста, только давай не снова, ладно? Такой прекрасный день, такой прекрасный выходной. Улыбнись, забудь все, что они тебе в очередной раз наболтали и… 

      — Что? Хен, нет! — Чонгук кривится в испуге и хватает его за руку, причиняя слабую боль, — Я не хотел расставаться. Просто родители тоже пришли посмотреть на выступление. Я думал, они не придут, никогда не приходили, а тут… 

      — То есть они сейчас в зале? — Тэхен выпрямляется. 

      — Да… 

      — Тогда пошли. 

      Он подхватывает Чонгука под руку и уверенным шагом выходит из коридора в актовый зал. Испуганный Чонгук сопротивляется, вцепившись в ручку двери и упираясь ногами в порог. Его всего трясет, и Тэхен в нерешительности замирает, наблюдая за тем, как по его виску скатывается капля пота. 

      — Не бойся, — успокаивает он Чонгука и вытирает ее, — Не будет никаких конфликтов. Просто мне нужно с ними, наконец, познакомиться. 

      — Они тебя ненавидят, — шепчет Чонгук и тычет носом в его цветастую рубашку, — Ты забрал у них единственного сына. 

      — Но не отнял возможность исправить ситуацию и показать, что они могут быть достойными родителями. 

      Это убеждает Чонгука. Он кротко кивает, сам берет его за руку и на дрожащих ногах погружает в толпу из студентов и их родственников. И Тэхену не нужно тыкать пальцем, чтобы показать, где эти самые родители, потому что он замечает их сам. Жеманность, с которой сидит эта пара, и характерная их статусу одежда говорят сами за себя. Впервые за вечер он видит людей, с которыми можно поговорить о прелестях экономического мира, но теперь это не вызывает никаких приятных чувств. Лишь отвращение. Он не понимает, как такой зайчик-мальчик мог быть воспитан такими высокомерными и пропащими в работе людьми. 

      — Мам, пап, — голос Чонгука начинает дрожать, когда две пары глаз, будто соколиных, а не людских, обращаются на него, — Я очень рад, что вы пришли. 

      — А этот что здесь делает? — высоким голосом пищит женщина, а мужчина рядом с ней недовольно кряхтит и отводит взгляд в сторону. 

      — Пришел посмотреть на выступление Чонгука, — спокойно говорит Тэхен, сквозь пренебрежение протягивая руку отцу Чонгука, — Думал, вы тоже пришли именно за этим. Я Ким Тэхен. 

      — Чонгук-а, я много раз говорила тебе, чтобы ты не якшался с ним! — пищит женщина, не давая мужу пожать руку в ответ, — Я же говорила тебе, что мы можем познакомить тебя с прекрасной девушкой. Она дочь богатого конгломерата, у нее прекрасные формы и взгляды на будущее. Если тебя и такой вариант не устроит, мы всегда готовы предоставить тебе виллу и множество девушек на твой выбор, хоть разные на всю ночь. Но вместо того, чтобы послушать нас, ты спишь с ним. Трахаешься с мужчиной, словно слащавая шлюха. 

      Тэхену все равно на слова какой-то незнакомой женщины, но… Он чувствует напряжение Чонгука сквозь его руку на своем запястье и украдкой смотрит на него, видит боль в глазах и страх, видит опущенные плечи и горечь в искривленных губах. Это становится последней каплей. 

      — Ты тоже трахаешься с мужиком, словно шлюха слащавая, но к тебе с этим никто не пристает. 

      — Что…? 

      — Прекрати этот цирк и дай ему уже свободу выбора. Тебя не должно волновать что, где и с кем. Единственные твои волнения — здоров ли он и счастлив ли. Не порть ему жизнь. 

      — Милый… — возмущенно пышет женщина, цепляясь за мужа. Тот кряхтит снова, глаз не поднимает на Тэхена и шевелит одними губами тихое «Прекрати, дорогая». Тэхен в душе улыбается победно. Он понимает, что отец Чонгука узнал его, что он в курсе его личности, дел и влияния. Струсил. 

      — Нет, ты растерял всякое чувство такта! — почти кричит женщина, привлекая внимание окружающих, — Я с самого начала знала, что ты омерзителен. 

      — Вы первая начали. И мерзкий здесь явно не я. Чонгук? — он поворачивается к нему, дрожащему за его плечами, — Все хорошо? Прости, что обидел твою маму. 

      Чонгук кивает молча и разворачивается. «Хочет уйти» — думает Тэхен и шагает следом, полностью игнорируя возмущения женщины. Его совершенно не задевают слова об испорченном будущем Чонгука, о том, что у него могла бы быть нормальная семья. Совсем нет, правда. И все же он шаг неосознанно замедляет, потому что в глубине души понимает — толика правды в ее словах есть. 

      Но Тэхена это не волнует. Ему за тридцать. У него две дорогие иномарки в гараже и собственная вилла за городом. Его на работе кличут творцом гендиректоров, за спиной не говорят гадостей, как это принято в «приличном» обществе, а дома каждый день ждет любимый мальчик по имени Чонгук.