Эсмеральда уже сутки была на ногах. Она очень устала, хотела спать и есть, но все равно настойчиво заставляла себя идти вперед. Терпи, сказала она себе, не дай себя поймать, тебе надо добраться до Клода! Но все-таки ближе к рассвету она не выдержала и прикорнула, устроившись рядом с большим замшелым валуном. Так ее и нашли солдаты Фролло.

— Ты глянь, Дидье! Это же та цыганка, которую так ищет судья! — услышала она спросонья. — А ну-ка, вставай, птичка, его милость тебя обыскался!

Они со смехом подняли ее под локотки и потащили. Она даже для виду не пыталась брыкаться. Только когда она увидела гордую фигуру Фролло, она жестоко отдавила ногу первому, пнула в колено второго, и побежала к судье с криком:

— Ваша честь, компрачикосы в горах, в пещере! Надо спешить, а то уйдут! — она изо всех пыталась делать вид, что просто хочет сообщить ему важную новость — ей вовсе не хотелось, чтобы по поводу ее и судьи по Парижу поползли сплетни, такой мезальянс бросил бы пятно на репутацию судьи, но Фролло все сделал по-своему.

Судья как во сне увидел Эсмеральду, бегущую к нему с криками о компрачикосах. Все это время он места себе не находил от беспокойства за нее, он сходил с ума от мыслей о том, что с ней могут сделать эти твари, и вот, она бежит к нему, целая и невредимая. Ему вдруг стало абсолютно наплевать на то, что он — судья, а она — цыганка, что вокруг них полно стражников, что король, мягко говоря, сильно не одобрит его, Фролло, связь с Эсмеральдой… Он видел только ее, живую. И хоть вид у нее был очень уставший, она была бледна, а под глазами у нее были синяки от бессонной ночи, судья находил ее прекрасной. Она подбежала к нему, что-то тараторя, но он обхватил ее лицо ладонями и прильнул своим ртом к ее губам. Судья прижал ее к себе и целовал так, словно их разлучили не на пару-тройку дней, а сто лет назад. Он уже не обращал никакого внимания на стражников, которые от всего этого выпали в осадок, на капитана Феба, у которого глаза стали похожи на плошки, потому что знать, что Эсмеральда с судьей — это одно, а видеть, насколько они близки, собственными глазами — совсем другое.

Наконец судья оторвался от ее губ и зарылся носом в ее волосы.

— Боже, я боялся, что больше никогда тебя не увижу… — прошептал он. Эсмеральда обхватила его за талию и уткнулась ему в грудь, с удовольствием вдыхая его запах. И поразилась, как за такое короткое время, что она была с судьей, она так быстро привыкла к хорошему. Судья был в высшей степени чистоплотен и опрятен, он не терпел, когда от него исходил запах пота или чего-то подобного, он даже нашел пару составов, которые позволяли на долгое время забыть о таких запахах, когда занимался алхимией. Он и Эсмеральду приохотил к чистоте. Когда она жила во Дворе Чудес, она не замечала того, что люди воняли. Но, пожив с судьей, от которого исходил легкий аромат парфюмерного мыла, чистого тела и гвоздичных пастилок, которые он любил держать во рту, она осознала, в каком кошмаре находилась. И когда она оказалась в штольне, в компании этих вахлаков… Боже, какие же они были все смрадные! За исключением, пожалуй, этого Хельгуса. У нее тогда глаза слезились от рези в носу. И сейчас она испытывала настоящее блаженство от запаха судьи, от того, что он рядом, и не даст больше ее в обиду.

— Я очень тебя люблю, Клод, — счастливо вздохнула она.

Судья засмеялся.

— Я думал, что никогда от тебя этого не услышу, — сквозь смех сказал он. — Но как ты сбежала от этого лысого карлика?

Эсмеральда спохватилась.

— А я не сбежала, меня отпустил потихоньку их главарь. Тот самый Хельгус Новус. Он защитил меня, не дал этому лысому, Капгарупу, разрезать мне лицо, а второму — надругаться надо мной. И еще. Он просил передать тебе вот это, это очень важно, — она протянула багровеющему от гнева судье записку. Судья справился со злостью и уткнулся в бумажку. Затем вздернул свои тонкие брови. Его гнев уходил по мере того, как в нем разрасталось веселье.

— Бумагу и чернила мне! — рявкнул он. Судье принесли то, что он потребовал, и он быстро что-то написал, посыпал письмо песком, затем передал его капитану Фебу.

— Капитан, этот приказ разошлите властям по всем городам, близким к Марселю и Севеннам. Я сотру этих компрачикосов с лица земли!

— Клод, — тихонько позвала Эсмеральда. — там был еще один пункт.

— Ты про наемного убийцу, дитя мое? — ответил он. — Думаю, что будет лучше, если мы будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала займемся компрачикосами, затем убийцей. Время у нас есть.

Судья поцеловал ее в висок.

— А с этого недомерка Капгарупа я шкуру спущу, — мстительно пророкотал он. — Вот только доберусь до него! Ты выглядишь уставшей и голодной, моя дорогая. Пойдем, тебя надо привести в порядок, — он обнял Эсмеральду и увел ее в укромное место, где она смогла, наконец, поесть.

— А спать не буду, — сказала она, — я поеду с тобой!

— Конечно, поедешь, — вздохнул судья. — Я и сам тебя от себя никуда не отпущу.

Вопреки ожиданиям Эсмеральды, она все-таки вздремнула, когда ехала в седле у судьи, который все то время, пока она спала, бережно поддерживал ее.