Примечание
Ночная прохлада окутала лес после жаркого дня и всё живое выдохнуло с облегчением. Солнце в середине лета настолько сильно палило, что в полдень казалось, будто всё умерло на сотни километров вокруг. Даже тихого жужжания мошек и то не было слышно.
А ночью всё иначе. Лес преображался, просыпался от дневной духоты и с нетерпением вливался в новый поток жизни. Даже некоторые дневные твари перестроились к сумеркам и ночи, чтобы хоть как-то перетерпеть дневное пекло, действительно способное убить.
Но сегодня лес около дороги, которая рассекала его узкой лентой на северную и южную части, замер, стараясь не привлекать к себе внимание двух путников.
Мужчина сорока лет устало удерживал поводья в руках, чувствуя, что путешествие длиною в десять дней серьёзно его утомило и даже дневные остановки не приносили долгожданного отдыха.
Чего не скажешь о его юном сыне. Вольтер с восхищением отправился вместе с отцом в столицу империи на ежегодные смотрины молодых парней, которых отбирали для служения самому императору Рональду. Юноша непременно собирался в восемнадцать тоже заявиться на отбор, чтобы с достоинством продолжить дело отца – командированного начальника дворцовой стражи. Герхард несколько лет назад получил серьёзное ранение, спасая молодого принца: ровесника собственного сына, и за это император пожаловал ему богатейшие земли. Одно плохо – далеки они от столицы. Но для Герхарда и этого было достаточно. Он давно подумывал о спокойной и тихой жизни со своими сыновьями вдали от постоянных тревог дворца.
– Отец, твоя лошадь идёт неровно. Кажется, она потеряла подкову.
Мужчина натянул поводья, остановив кобылу, и устало слез с седла, похлопав лошадь по жилистой шее.
– Вольтер, помоги-ка.
Юноша быстро оказался подле отца и, стараясь не загораживать собой яркий лунный свет, принялся помогать родителю, пока тот осматривал копыто.
– Подкова на месте, но как домой вернёмся, нужно будет лошадей перековать. Слабовато держится. Знаешь, отдохнём, пожалуй, тут. Что-то Беритта начала уставать, а твой Маркус и вовсе морду опустил, – Герхард улыбнулся сыну, давая понять, что стоит поискать место для отдыха, развести костёр и немного перевести дух. Хотя мужчина планировал не останавливаться до позднего утра.
Парень молча кивнул и перехватил поводья обеих лошадей, ведя их за собой к небольшой поляне, которую он заметил в пол сотни шагах впереди.
Примерно через десять минут Герхард и Вольтер сидели у тихо трещавшего сухим хворостом костра. Отец курил трубку и пристально вглядывался во тьму, которая сгущалась только на противоположной стороне дороги, не в силах перебороть серебристого света полной луны. Вольтер же с задумчивым видом длинной веткой выковыривал из костра горящие угли и рассматривал их до тех пор, пока они полностью не остывали. В мерцании раскалённых угольков юноше что-то мерещилось, но он никак не мог понять что именно и потому раз за разом доставал из костра новые угольки.
– Поспи, Вольтер. Я пока посижу, а потом твоя очередь будет, Герхард потряс сына за плечо, отвлекая от странного занятия.
Парень улёгся недалеко от костра на расстелённый по траве спальный мешок и прикрыл глаза, чувствуя, что отец рядом и за всё то время, что Вольтер будет крепко спать, он ни на секунду не сомкнет глаз, охраняя сон своего ребенка. Пусть ему уже шестнадцать – для любого родителя его ребёнок навечно останется тем маленьким комочком счастья, который нужно оберегать и лелеять. И чувствуя это тепло от родного отца, парень уснул практически мгновенно. Но долго он не спал.
Вольтер заворочался и открыл глаза. Юноша тут же подскочил на месте, увидев, что костёр почти догорел, а его отец крепко спал, уткнувшись головой в колени.
– Отец… Отец… – юноша потряс родителя за плечо, но тот ответил только тихим храпом, а после и вовсе завалился на бок, так и не просыпаясь.
Парень тревожно огляделся вокруг, чувствуя, что даже при лунном свете тьма стала ещё гуще и ближе к ним. Потому он поторопился и подбросил хворосту в костёр, с облегчением наблюдая, как огонь разгорелся сильней, пожирая тонкие и сухие ветки кустарника.
– Кто ты, прекрасное дитя?
Вольтер вздрогнул от незнакомого женского голоса позади себя и со страхом оглянулся, но его глаза увидели только смутные очертания берёз на краю поляны, да за ними густую тьму.
– Кто… Кто здесь? – голос парня дрожал, хоть тот и силился выглядеть смелым. Он даже ухватился за меч отца, но металл в одно мгновение стал невероятно холодным и Вольтер выронил оружие из рук.
– Глупое дитя… Не против того ты обнажаешь своё оружие. Берегись, сама смерть идёт к тебе. Остерегайся нежных чувств, не поддавайся соблазну спелых губ, да манящих глаз…
Внезапно голос стих, а Вольтер заметил у противоположного края дороги маленький яркий огонёк голубоватого оттенка. Огонёк неровно скользил на самой границе дороги и леса, словно не решался её переступить. Подплывал к самому краю, останавливался в нерешительности и снова отскакивал назад, сжимался, будто что-то его тревожило и пугало.
Вольтер залюбовался огоньком: как бы страшно ему не было, его приятный мягкий свет притягивал к себе и даже немного успокаивал. Парень осторожно поднялся на ноги и медленно направился в сторону огонька. Он даже вытянул одну руку вперёд, словно хотел приманить его как дворового котёнка.
– Ты невероятно прекрасен! Человеческий ребёнок, но по красоте не уступаешь моим дочерям.
Вновь позади Вольтера раздался голос, но только уже мужской и куда громче и грубей того, который он слышал в первый раз. Парень замер на месте и с опаской обернулся.
Позади него всего в паре метров от костра стоял высокий крепкий мужчина в длинном тёмно-зелёном плаще, который скрывал всё его тело. Юноша неловко оступился и упал на спину, перепуганный столь внезапным появлением чужака рядом с их ночлегом.
– Не бойся меня, дитя человека. Я не хочу навредить тебе.
Несмотря на страх, юноша не мог подняться с места и подбежать к отцу, чтобы схватить меч, которым можно было бы защитить и себя, и родителя. Просто не мог оторвать взгляда от прекрасного лица незнакомца, ведь столь красивых людей он видел впервые. И пусть незваный гость назвал Вольтера прекрасным, сам парень был уверен, что краше этого мужчины никого нет на свете.
– Что же ты молчишь, дитя? Как твоё имя?
Вольтер сглотнул сухой ком в горле и не то, что сказал – буквально проблеял свое имя:
– М… Меня Вольтером нарекли…
Незнакомец улыбнулся, осторожно приблизившись к парню ещё на несколько шагов. Юноша даже не шелохнулся, наблюдая за тем, как тёмно-зелёный плащ легко сорвался с плеч мужчины и упал на землю, рассыпавшись сотнями ярких искр, открыв Вольтеру сильное тело незваного гостя. Пусть странные на вид рубашка и штаны скрывали кожу, парень всё равно смог разглядеть, как восхитительно был сложен этот мужчина.
– А я Эльгорд. Лесной бог.
Стоило мужчине представиться, как весь лес яростно зашумел: листва зашелестела, словно подул сильный ветер, деревья заскрипели стволами и ветками, все насекомые, птицы и звери в один миг подали голос, явно приветствуя своего покровителя.
– Бог?! – теперь Вольтер нашёл в себе силы двигаться и, стремглав вскочив на ноги, бросился к спящему отцу, поднимая его меч. – Мы просто путники. Нам не нужны богатства твоего леса. Не трогай нас, молю!
Вольтер был напуган до дрожи, внезапно вспомнив сказку о лесном боге, который убивал всякого, кто вторгался в его лес. Поговаривали, что суровый лесной хозяин сдирал с нечестивцев заживо кожу и в искалеченном теле долго ещё поддерживал магией жизнь, чтобы нарушитель видел и чувствовал, как его заживо поедают лесные звери.
– Да, я бог, но совсем не желаю причинять тебе вред. И твоему родителю. Не бойся меня, милый Вольтер. Подойди ко мне, дитя, – Эльгорд развернулся к юноше и протянул ему руку, улыбаясь.
– Я… я… не… нет… – Вольтер замялся, держа обеими руками меч перед богом и отступая назад. Не оглядываясь назад, он разрывал между собой и Эльгордом расстояние, но зацепившись за небольшой камень, оступился и упал на спящего отца…
Герхард неустанно дежурил, прислушиваясь к любым шорохам леса и до боли в глазах вглядываясь в ночную тьму, если замечал что-то подозрительное. Но ночь на редкость выдалась тихая и спокойная: даже волчьего воя не было слышно, как в прошлый раз.
Внезапно спящий рядом с ним сын тихо простонал, а после начал метаться во сне, что-то бормоча про лесного бога и прося у кого-то пощады. Юноша начал дрожать всем телом, на лбу выступила испарина, а лицо исказила гримаса ужаса и боли.
Герхард не на шутку перепугался, подхватил сына на руки и крепко прижал его к груди, стараясь растормошить и разбудить.
– Вольтер! Вольтер! Сын, очнись! Вольтер!
Герхард всячески старался разбудить сына: тряс его за плечи, кричал, совсем забыв об осторожности, и даже принялся несильно хлестать Вольтера по щекам. Делал всё, только бы юноша открыл глаза.
– Отец… Лесной бог… Он хотел… – Вольтер едва смог прошептать что-то внятное и открыл глаза, как тут же по его щекам скатились несколько слезинок, оставив на побледневшей коже мокрые дорожки.
– Слава богу, Вольтер! Я так перепугался! – Герхард крепко прижал к себе сына в порыве радости, а после внимательно осмотрел юношу, чтобы ещё раз убедиться, что сейчас с его ребёнком всё в порядке.
Сам же Вольтер с опаской смотрел по сторонам, заметно нервничал и слегка дрожал, помня тот страх перед незнакомцем. Перед лесным богом. Вроде бы и сон, но он сомневался…
Спустя час юноша почти отошёл от пережитого шока после столь странной встречи. Герхард объяснил сыну, что именно он дежурил, а Вольтер спал и никаких незнакомцев ночном лесу он не видел.
– Отец… Я его действительно видел. Лесной бог… Он говорил со мной. Кажется, он хотел забрать меня…
Юноша выглядел очень беспокойным, но вот Герхард списал всё это на недавнее плохое состояние сына и посчитал, что парню всё это привиделось. Вольтер и сам сомневался в том, что это не приснилось ему – уж слишком странной была эта встреча.
Луна медленно сползла по тёмному небу к горизонту, и Герхард вздохнул с облегчением – ещё немного и рассвет отгонит всю эту ночную пелену. И Вольтер поймёт, что это лишь приснилось ему. Мужчина помнил, что у его сына всегда было невероятно богатое воображение.
Вольтер же сидел рядом с отцом, крепко обняв его руку и неустанно разглядывая весело потрескивающий огонь в костре. С каждой минутой тревога отступала, и парень всё больше и больше расслаблялся, чувствуя, что с новым днём он и вовсе забудет свой странный сон и лесного бога.
Прикрыв всего на пару мгновений глаза, юноша почувствовал, что вновь засыпает. Он мотнул головой, стараясь прогнать сонливость, выпрямился, всё ещё крепко обнимая отца за руку.
Моргнув несколько раз, Вольтер почувствовал, как в груди сердце сжалось от страха и всё тело сковало неприятным колючим холодом.
Костёр вновь почти погас: немного тусклых углей тлело в самой его середине, да поверх них ещё горела тоненькая веточка хвороста, готовая распасться на пепел в любую минуту.
Вольтер тут же подскочил на ноги и Герхард, потеряв опору, медленно упал на траву, вновь крепко уснув.
– Отец! Отец! – юноша бросился к родителю, стараясь разбудить его, как и в тот раз. Тряс Герхарда, кричал, понимая, что его странный сон повторился вновь.
– Прекрасное дитя, что же ты так меня боишься? Ведь и не демон я, и не хищник изголодавшийся. Не нужно испытывать страха. Милое дитя…
Вольтер мгновенно узнал голос лесного бога и тут же обернулся, всматриваясь в сгустившуюся вокруг него тьму. Но даже очертания его фигуры не мог разглядеть.
– Где вы?! Покажитесь! – парень надрывным голосом позвал Эльгорда. Просто слышать бога и не видеть его оказалось ещё хуже, чем быть с ним рядом.
Лёгкий приятный смех послышался где-то справа от юноши и тот мгновенно повернул голову к источнику звука, но тут же на его левое плечо легла большая тёплая ладонь.
Вольтер вздрогнул и медленно с опаской обернулся. Это был Эльгорд – лесной бог и тот, кто там сильно пугал молодого парня лишь своим присутствием.
Но как бы страшно юноше не было, стоило ему взглянуть в зелёные глаза бога, что был так близко, как сердце замерло, пропустив несколько ударов, а после забилось в груди с новой силой: быстро и жарко, разгоняя по всему телу кровь, которая с каждой минутой казалась парню ещё горячее.
– Не убегай, милый Вольтер. Я вижу, как ты силишься подняться с места и сбежать от меня без оглядки. Пересиль себя, пойми, что зла я тебе не желаю.
Лесной бог с невероятной осторожностью огладил ладонью плечи юноши и склонился ещё ниже. Настолько, что Вольтер смог ощутить тёплое дыхание Эльгорда и как в его груди едва слышно билось сердце. Так же, как и у него: неровно и торопливо.
От осознания этого Вольтер пришёл в полное замешательство. Как у бога может биться сердце? Он ведь… Он…
Видимо, подобные мысли были написаны на лице юноши, на что Эльгорд ответил тёплой и доброй улыбкой. Бог понимал смятение человеческого дитя, но рассказывать о своей тайне он права не имел: тогда Вольтер действительно испугается его и даже больше – он просто возненавидит лесного бога. А этого Эльгорду совершенно не хотелось.
– Я живой, мой милый Вольтер, как и ты. Все мы живые… – бог склонился к юноше ближе, заглядывая в его большие от удивления глаза.
– Но я…
– Не нужно ничего говорить, мой милый. Просто позволь тебе показать хоть немного моих владений. Позволь порадовать тебя чудесами, – Эльгорд улыбнулся, а после едва одними губами зашептал так тихо, что Вольтер ничего не услышал. – Позволь похитить тебя, любовь моя…
Вольтер, словно околдованный прекрасными зелёным взглядом, послушно поднялся на ноги, когда бог мягко потянул его на себя, взявшись за хрупкую юношескую ладонь, и так же послушно последовал за Эльгордом, всё же иногда оборачиваясь на спящего отца и застывая на месте, снедаемый сомнениями.
– Твоему родителю ничего не грозит. Он просто спит и утром проснётся целым и невредимым. Верь мне.
Бог говорил уверенно и ласково. Оттого с каждым его словом сердце юноши постепенно успокаивалось, да и сам Вольтер уже не оглядывался в сторону поляны, где оставил в одиночестве отца.
Герхард задремал лишь на мгновение, но стоило его сыну безвольным мешком навалиться на него, вновь крепко уснув, как мужчина тут же вынырнул из объятий сна и подхватил Вольтера, прижимая к себе.
– Вольтер? – мужчина с тревогой оглядел парня, осторожно прикоснулся ко лбу, почувствовав холодную испарину на бледной коже.
В этот момент Вольтер вновь застонал. Тихо и протяжно, во сне вцепившись тонкими ладонями в руку отца. Казалось, что юноше просто снился кошмар. Но только Герхард сердцем чуял, что всё это не просто так. Слова Вольтера о лесном боге начали казаться мужчине не такой уж и сказкой или дурным сном его ребёнка, но до конца он поверить не мог.
Он постарался разбудить сына, но тот никак не реагировал на отца: ни на его голос, ни на то, что едва ли не тряс его, как куклу – даже лёгкие удары по щекам, как и в прошлый раз, не помогли привести парня в чувство. Нет, простой сон не может быть таким крепким. Вольтер болен. В этом у мужчины сомнений не осталось.
– Вольтер, держись, родной. Мы сейчас же поскачем дальше, а в ближайшей деревне тебя осмотрит лекарь. Ты только держись, мой хороший.
Герхард торопился. Он сам не понимал, но странное состояние сына, похожее на болезнь, пугало его и где-то внутри тихий голос шептал ему, что нужно выбраться из леса немедленно. Покинуть его густые чащи и Вольтеру тут же станет легче.
Мужчина быстро собрал все вещи, затушил костёр, ту же поежившись от раздавшегося вдалеке волчьего воя. За поводья привязал Беритту к седлу Маркуса, уложил сына на вороного жеребца и сам вскочил в седло.
Конь тихо заржал, недовольный удвоенной ношей, даже, несмотря на то, что Герхард все вещи Вольтера переложил на кобылу. В ответ на тихое ржание жеребца мужчина только сильней натянул поводья, усмиряя недовольство лошади.
Устроив сына удобней, уложив его голову себе на грудь и крепко обхватив тонкое юношеское тело рукой, Герхард пришпорил вороного, и Маркус тут же сорвался с места, поскакав по узкой лесной дороге, выбивая из-под копыт пыль и мелкие камешки.
Эльгорд мягко сжимал ладонь юноши, но вёл его за собой уверенно, ни на секунду не сбавляя шага и не давая Вольтеру остановиться и задуматься. Иначе он мог бы воспротивиться, вырваться от лесного бога и в третий раз милое дитя человека не подпустило бы Эльгорда так скоро к себе.
Сам же Вольтер за всё то время, что они шли по, казалось бы, непролазной чаще, неотрывно смотрел на лесного бога. На его широкие плечи и спину, на длинные густые волосы, красиво заплетённые в большую косу, на его корону, сплетённую из тонких золотых веток, украшенную драгоценными каменьями и серебряными листьями.
Юноша раз за разом вздыхал чаще и сильней, стараясь заполнить свою грудь нежным и чуть дурманящим ароматом, исходившим от Эльгорда. Ни один человек не пах так сладко и маняще, как лесной бог.
Внезапно Эльгорд остановился и притянул юношу, развернув к себе лицом. Вольтер и рта раскрыть не успел, как оказался в крепких объятиях бога. В одно мгновение парень ощутил жар сильного тела, усилившийся аромат, тёплое дыхание и такую чарующую музыку чужого сердца. Всё было так ярко, что Вольтер невольно зажмурился и сам едва заметно прильнул к Эльгорду.
– Милый Вольтер, чудесное дитя, я с первого взгляда был очарован твоей красотой. В твоих глазах даже в самую тёмную ночь я вижу яркое голубое небо. Твои волосы цвета пшеничного поля, что растёт подле моего леса и куда путь мне заказан. Губы твои спелые и алые, как лесная земляника. Я не в силах сдержать своих чувств. Вольтер, позволь мне прикоснуться к тебе. Позволь почувствовать, насколько ты нежен и ласков. Мой милый Вольтер…
Бог говорил пылко и страстно, не сводя взгляда с юноши, заставляя и его смотреть в зелёные глаза. И он тонул в этих изумрудных омутах, постепенно забывал об отце и доме, о любимых старших братьях, о верном друге Николасе. Забывал обо всём, словно его сознание не могло вместить и прекрасного лесного бога, и всю жизнью юноши до встречи с Эльгордом.
– Держись, сынок! Скоро лес закончится. А там и до деревушки недалеко…
Голос отца прозвучал так чётко и громко, что Вольтер тут же оттолкнул от себя Эльгорда. Юноша в страхе прижался спиной к тонкому деревцу, не сводя перепуганного взгляда с бога.
– Отец! Отец, где ты? – Вольтер крикнул, что было сил, вертя головой по сторонам, стараясь высмотреть среди лесного мрака своего родителя. Но ничего не видел кроме тёмных стволов деревьев в паре метров от себя он не видел. Никого. Только он и Эльгорд.
– Ты всё равно будешь моим! Я не позволю тебе уйти из леса и забрать с собой моё сердце!
Голос лесного бога, словно раскаты сильного грома, прокатился по лесу, переполошив всё живое вокруг. Эльгорд ослушания не терпел и тем более он не мог позволить чему-то ценному скрыться от него.
Вольтер едва ли мог стоять, чувствуя, как страх сковывал всё тело. Нет, лесной бог не обратился в какое-то чудище, его не обуяло призрачное пламя или что-то подобное. Просто его глаза… Изумрудные глаза до того полные любви сейчас словно стали неживыми, потускнели и Вольтер перестал видеть в них своё отражение.
– Нет… Не надо… Прошу тебя… – юноша взмолился, выставив вперёд руки, стараясь хоть как-то защититься, остановить бога. Хотелось жить, хотелось хоть ещё раз взглянуть на прекрасного Эльгорда, который почти пленил сердце парня, безумно хотелось увидеть отца и обнять его…
Лесной бог протянул к юноше руку и тот зажмурился, опасаясь самого страшного, самого болезненного. Он силился не открывать глаза, крепко сжимал веки, но ничего не происходило. Внезапно стало только теплей, а щеки ласково коснулся тонкий стебель травы.
Вольтер медленно открыл глаза, осторожно приподнялся, упираясь руками в густой травяной ковёр. Юноша только и смог, что немного оглядеться, осознав, что неведомым образом он оказался на большой поляне, залитой солнечным светом, как его взгляд остановился на цветах, что росли вокруг него. Прекрасные чёрные маки. Большие бутоны нежно тянулись вслед за ласковым и тёплым ветром, окутывая всю поляну дурманящим сладким ароматом. Тем самым, который исходил и от Эльгорда.
Вольтер вздрогнул, когда со всех сторон окружило его тихое пение. Пели юные девы, своими голосами лаская слух и медленно туманя разум.
О, чёрными маками ты будешь пленён,
Навеки в прекрасные сны погружен.
А сладостных губ поцелуем коснётся,
Тот бог, кто и сам вовек не проснётся.
Любовью объяты владения лесные,
В траве засияли цветы непростые.
Их нежных бутонов губами коснись,
И в омут любви с головой окунись.
Он будет прекрасным любовником, верь нам,
И полную чашу вин алых тебе передам…
Юноше так понравилась эта песня, голоса дев были настолько прекрасными, что он невольно последовал той невинной, казалось бы, просьбе, и склонился к ближайшему цветку. Вольтер медленно, с наслаждением вдохнул аромат цветка, полностью забывая обо всём на свете. В голове родилось желание прикоснуться к тонким и чёрным, как ночь лепесткам, ощутить их вкус на своих губах. Вольтер прикрыл глаза и…
Губы юноши прикоснулись к сладко пахнущему бутону, но в следующую секунду он ощутил вовсе не лепестки цветка, а тёплые губы человека.
Вольтер распахнул глаза, но это всё, что ему позволили сделать. Эльгорд крепко схватил юношу, прижал его к себе и перекатился, подминая под себя хрупкое тело возлюбленного. Не разрывая поцелуя, лесной бог одной рукой огладил щеку Вольтера, смахивая с неё одну-единственную слезинку – всё прошлое парня, что теперь безвозвратно покинуло его.
С каждой секундой их поцелуй становился напористей и жарче, и вскоре они оба утопали в страсти, оба с огромным желанием ласкали друг друга, отринув от себя весь мир и сосредоточившись только на том, кого так страстно возжелали.
Эльгорд наконец-то смог найти в себе силы разорвать поцелуй и вновь с нежностью посмотрел на прекрасного возлюбленного. Он заметил, что кожа юноши стала бела, как мел, на фоне которой теперь ещё ярче пылали от страстного поцелуя алые губы. Пшеничные волосы, словно по волшебству, отрасли и разметались по зелёной траве. Для всего живого Вольтер перестал дышать, его сердце остановилось. Но только не для лесного бога.
– Эльгорд? – Вольтер нежно пропел имя любимого и посмотрел на него так, словно они уже целую вечность были вместе и только этого бога он и любил. – Это наш первый поцелуй. Но я ведь хотел поцеловать лепестки чёрного мака. Как же так вышло?
Эльгорд ласково улыбнулся, зная о том, что магия и его яд выполнили своё предназначение – отняли у парня и человеческую жизнь, и человеческую память, навсегда поселив в его сознании образ лесного бога и любовь к новому дому – бескрайнему дремучему лесу.
– Ты совсем забыл, мой милый, что чёрные маки – это моё воплощение? И потому с самого начала ты поцеловал только меня.
По поляне залитой солнечным светом разнёсся тихий юношеский смех и нежное бормотание взрослого мужчины. Лесные девы – дочери бога не стали мешать уединению новоиспечённых любовников и удалились в лес, где все ёще царил мрак ночи, готовящийся уступить место утреннему свету.
Герхард всё сильней и сильней погонял вороного жеребца, чувствуя, как холодеет сын в его руках. Мужчине уже было всё равно – лишь бы выбраться из этого треклятого леса, доскакать до ближайшего селения и найти лекаря. Спасти своего ребёнка.
– Вольтер, смотри, лес закончился!
Мужчина не смог сдержать радости, стоило Маркусу пересечь лесную границу и на всех парах выскочить на широкую полевую дорогу, что вилась между высокими колосьями зреющей пшеницы. Герхард и вовсе радостно выдохнул, заметив вдалеке едва видневшуюся деревушку, когда первые лучи солнца осветили всё вокруг. Начался новый день.
Холодная рука юноши, которой он цеплялся за ворот отцовской куртки, ослабила хватку и безвольно упала вниз, зацепившись тонкой кожей за кулон на шее мужчины. Вольтер даже не пошевелился, не ощутил, что рассёк кожу на ладони об украшение. Он не дышал, его сердце не билось. Тёплая кожа охладела, приобрела мертвенный цвет, а некогда алые губы потускнели. Юноша умер на руках отца, так и не встретив нового рассвета.
Крик человека разнёсся по округе, переполошив всё живое. Испугались воробьи, взлетевшие в небо небольшой стайкой с поля недалеко от кромки леса. Через дорогу в спешке перебежала куропатка с выводком, уводя своих цыплят от опасности подальше.
А Герхард просто кричал и плакал, прижимая мёртвого сына к груди, убаюкивая его, словно юноша просто заснул. А в сердце мужчины начала расти лютая ненависть. И желание сжечь проклятый лес дотла.
– Ах, бедный человек, познавший горе утраты. Несчастный юноша, полюбившийся лесном богу. Не смогла я спасти тебя, не смогла вовремя предупредить. Не послушался ты меня…
На окраине леса, не решаясь выйти из него, стояла красивая женщина в длинных серых одеяниях. Она с печалью смотрела на убитого горем человека и невольно тянулась к нему, желая хоть немного облегчить его печали. Но стоило ей заслышать голоса дочерей лесного бога неподалёку, как она тут же бросилась прочь в самую чащу. Она не могла видеть своих детей, зная, что и прикоснуться к ним не имела возможности. Эльгорд не позволит…
Вольтер веселился, собирая на небольшой поляне в предсумеречные часы закрывшиеся бутоны цветов, чтобы сделать для Эльгорда небольшой венок. Сегодня должна была быть особенная ночь и все лесные жители: нимфы, лешие, болотники, да прочие существа – уже начали собираться около большого озера в чаще, где намеривались закатить весёлый пир.
Внезапно Вольтер ощутил запах дыма. Юноша повернулся в ту сторону, откуда почуял едкий аромат и замер на месте, ощущая в сердце страх. Огонь лесу враг.
– Это люди, мой милый. Они хотят сжечь наш дом.
Позади юноши, словно из воздуха возник Эльгорд и крепко обнял возлюбленного, не пуская его. Лесной бог знал того, кто надумал уничтожить его лес.
– Но зачем? Мы же не приносим зла людям, – голубые глаза, переполненные искренним непониманием, оглядели лес, заметив впереди первые всполохи пожара.
Вольтер вздрогнул, стоило ему за полосой огня увидеть людей. Они что-то кричали, разжигали новые факелы, раздували огонь, направляя его в самую чащу. Среди крестьян, что пришли со смертью в его с Эльгордом дом, юноша заметил странного человека. Он стоял на одном месте и неотрывно, казалось, смотрел на самого Вольтера, словно мог видеть и его, и лесного бога.
– Пойдём, любимый. Люди поплатятся за свои злодеяния, – бог недобро усмехнулся и медленно повёл своего возлюбленного вглубь леса.
Герхард видел их. Он видел лесного бога и стоявшего рядом с ним необычного и прекрасного волка. Шерстью пшеничного цвета и большими наивными голубыми глазами это зверь напомнил мужчине его сына, которого он потерял в этом лесу. Нет, Вольтер это и был. Его сын, похищенный лесным богом.
Ненависть взыграла с новой силой и Герхард схватил факел. Сжечь, уничтожить! Вернуть…