Ветра над морем всегда были сильнее и жёстче. Они словно вырывались из морской пучины и, ошалевшие от невиданной свободы, начинали разгоняться, быстрее и быстрее, подгоняя и подцепляя водные массивы, тем самым создавая волны. Некоторым людям может показаться, что посреди океана всегда тихо, как в комнате с закрытыми окнами, но это не так. Окуни руку хотя бы по локоть, и уже там будет жизнь. Гораздо более извращённая, чем что-либо из того, что рождается на твёрдой земле.

Маяк больше не горел.

Я привыкла к его свету так, как привыкают к звуку часов или запаху в родном доме. Практически всё своё детство я провела на берегу, засыпая и просыпаясь под чёткий ритм оборотов маяка. У нас всех здесь было что-то общее – мы считали время не секундами, а его оборотами. Зажмурь глаза на пять оборотов – и бросайся искать своих друзей, рассевшихся меж острых скал на безлюдном берегу. Дружеское объятие – на пол-оборота, дольше – уже что-то интимное. Без этого света теперь всё выглядело непривычно и чуждо.

- Замёрзните, мисс, - помощник паромщика протянул мне старый плед, - вот ветер разгулялся-то!

- Да уж, - я улыбнулась, накидывая на плечи плотную ткань, и снова перевела взгляд на горизонт, на котором остров с маяком подбирался всё ближе. Помощник, совсем ещё парень, возможно, сын самого паромщика, не спешил уходить:

- А вы чего так? – простовато спросил он. – Надолго на Инбидн?

Так назывался остров, на котором стоял маяк. Дословно это означало «приветствующий». В старых атласах, которые нам выдавали библиотеки, у острова была вторая половина названия, «приветствующий кого-то», но кого – я постоянно забывала. Должно быть, прибывающих.

- Я… - я провела рукой по щеке. Привычка. – Надеюсь, ненадолго. Нужно просто разобраться с вещами.

- О, так вы не беглая преступница?

Я вздрогнула, но попыталась улыбнуться. Несмотря на начавшуюся осень, на воде было уже достаточно прохладно.

- Нет… я уж точно нет.

Помощник не обратил на мой тон внимания.

- Я слышал, что на Инбидне есть дом. Не знаю, в каком он состоянии, но хозяева будут рады вас принять. Если там ещё кто-то живёт, - добавил он уже тише. Но тут же взбодрился, - Паром ходит раз в три дня. Мы вообще перевозим автомобили между соседними гаванями, но на остров тоже можем заглянуть, как сейчас. Так что сможем вас скоро забрать.

- Хорошо, - я кивнула, хотя покидать остров ни в ближайшие три дня, ни через неделю не собиралась. Тем временем, маяк уже стало хорошо видно: со временем краска на нём облезла, кабина с линзой, из которой всегда светил луч, выглядела, как глаз мёртвой рыбы. Я не могла перестать на неё смотреть.

Помощник паромщика оставил надежду завязать со мной диалог и, откланявшись, поднялся обратно на бортик.

Меня с детства укачивало в лодке, и этот раз исключением не стал: я почувствовала внезапный приступ тошноты и слабости и, крепко схватившись за перила, наклонила голову. В тёмно-синей воде я даже могла видеть своё отражение.

На минуту в глазах потемнело. Я стояла с открытым ртом, глотая воздух, как рыба, и слабо чувствовала происходящее. Кажется, с меня слетел плед. Сознание затуманилось, и я уже не понимала, где я и что происходит.

На моей шее сомкнулись любимые руки, чувство удушья вновь поглотило меня с головой. Холодный воздух пощёчинами выбивал из меня жизнь, и всё было так же спокойно, как раньше. Никакой клокочущей бури внутри. Даже ряби. Абсолютный вакуум, когда я почувствовала солёный привкус во рту.

Свет маяка прошёлся по мне, а потом ещё раз, с каждым оборотом возвращая меня в чувство. Постепенно слепота спала, и я увидела, что мы практически прибыли на место. Маяк не горел, но я никого не стала бы обвинять в этом. Что-то во мне тоже уже погасло, так что, почему бы и нет?

Со мной у меня была спортивная сумка и рюкзак, которые паромщик любезно помог перенести на деревянный пирс. Его помощник, испугавшись начавшегося дождя, выглядывал из окна. Пока я договаривалась с паромщиком о возобновлении договора о перемещении и выплатах, и он, и его сын, не сводили взгляда с маяка. Я тоже обернулась, мельком, но в стоящем тумане ничего не увидела.

- Плохо, что вы это выбрали, мисс Уэллс, - сказал мистер Бьорн, - но, позвольте, был я знаком с вашей бабушкой. Вода точит камень, - многозначительно сказал он.

- Простите?

- Я о том, что прошу прощения за расспросы Майкла. 

- А, - я повела плечами, - ничего страшного.

Мы молча простояли ещё полминуты – больше никаких загадочных посланий от мистера Бьорна не поступило. Я уже попрощалась и взяла свои вещи, чтобы подняться на холм, где стоял дом смотрителей маяка – дом моей семьи, как паромщик крикнул мне вслед:

- Удачи, мисс Сольвейг. Только не проводите слишком много времени… вне дома.

Я обернулась, чтобы ответить, но и паромщика, и пирс с пришвартованной лодкой скрыло туманом.

Словно я наконец-то осталась одна.