Молодёжь как раз успела вернуться с покосов, когда в обычно тихом Рорикстеде случился настоящий переполох — откуда-то с северо-востока прилетел огромный, чёрный как самая безлунная ночь дракон, и начал кружить над старым драконьим курганом, расположенным на высоком холме к западу от фермы «Коровья лепёшка».

Увидев ещё только приближающуюся со стороны вайтранской долины тёмную точку на горизонте, крестьяне шустро побросали все дела и побежали хорониться по подвалам, да молиться Девяти, так как все норды, конечно, храбрецы, но дураков идти воевать с драконом, вооружившись ведром да граблями, в Скайриме нет, не было, и, если даже и появятся, то не на долго.

Так вот, попрятались, стало быть, все по домам, а Ольга в дверях под навес спряталась и в дом идти отказалась.

— Всё одно сгорим, — шёпотом сказала она перепуганной Гудрун. — Хоть так, хоть как. А если не тихориться по углам, как тараканы какие-то, то, может, ещё и побарахтаемся.

Гудрун, как обычно, поняла в лучшем случае общий смысл, но спорить не стала. И то верно, всё одно — супротив дракона ничего не поделать, только уповать на милость Акатоша. А потому-то Гудрун, Сесиль и Ольга оказались практически единственными свидетелями всего, творившегося на кургане. Ну не расставаться же им было перед лицом такой опасности!

Сначала здоровая чёрная тварюга немного покружила над долиной и самим Рорикстедом, как будто высматривая добычу, а затем уж точно направилась к кургану. Потом дракон сел рядом с ним и, судя по всему (так далеко было слишком плохо видно), пополз ближе. А в следующую минуту раздался устрашающий рёв, от которого задрожала земля, что-то затрещало, над курганом поднялась пыль, и вдруг в небо взвились два дракона!

Второй дракон был заметно мельче и светлее первого, но тоже внушал ужас одним своим видом. Драконы заревели что-то на разных тональностях, зависнув над курганом, словно общались. И вдруг тот дракон, что помельче вдруг рыкнул — ну точно как человек вскрикивает! — и пошатнулся.

Сначала Гудрун не поняла, в чём причина, да и Ольга прошептала тихонько: «Чегой-то он?», а Сесиль вскрикнула:

— Смотрите, там! На холме!

И действительно, рядом с курганом, на каком-то высоком камне хорошо просматривался силуэт лучника. О Девятеро! Кто бы знал, насколько тоненьким и хрупким он казался по сравнению с громадными, закованными в чешуйчатую броню драконами.

Тем временем, лучник успел выпустить ещё несколько стрел и спрыгнул с камня, скрываясь из виду. Впрочем, драконы тоже не теряли времени зря: крупный чёрный дракон пророкотал что-то угрожающе, поревел, поднялся выше и вдруг начал быстро-быстро удаляться, пока второй дракон, что помельче, бросился в бой с ранившим его человеком.

Дракон то взмывал ввысь, то скользил над землёй «на бреющем полёте», видимо, пытаясь ухватить человека зубами. И тут вдруг снизу, с земли в дракона ударило что-то вроде фиолетового полупрозрачного облака или сгустка света, и дракон, столкнувшись с ним, пронзительно закричал, захлопал крыльями и начал падать. Он грузно рухнул за холмом, так что не было видно, чем всё кончилось, но спустя пару мгновений в воздухе повисла глухая, вязкая тишина.

Выждав пару минут, Ольга осторожно двинулась в сторону холмов. Сесиль, пытавшуюся шмыгнуть за ней, Гудрун выловила и вернула домой. Нечего там совсем ещё девчонке делать! Остальные жители Рорикстеда тоже потихоньку, с оглядкой, начали выползать из погребов и двигаться к месту падения дракона. Гудрун же осталась дома: приглядеть за Сесиль да за домом. А то мало ли, вдруг тот первый дракон вернётся!

Вернувшаяся через какое-то время Ольга принесла любопытные новости: оказывается, тот чёрный дракон был самим Алдуином, тем самым Пожирателем Мира из древних легенд. А лучником оказался Довакин. Неудивительно, что все местные жители следовали за великим героем, не закрывая ртов. Сесиль порывалась было тоже улизнуть поглазеть на Довакина, но Ольга её остановила.

— Во-первых, ему вряд ли особо приятно такое внимание. А во-вторых, он прибыл не один, а с хускарлом, которая во время битвы с драконом ногу повредила. Так что, Довакин у нас слегка задержится, успеешь ещё посмотреть.

***

Довакин оказался совсем ещё не старым — едва ли лет тридцати — высоким нордом. Вот только вся левая половина его лица были изуродована страшным ожогом, а правая — покрыта сложным узором зелёной краски. Броня у него тоже была необычная и, похоже, пошитая из драконьей кожи! За спиной висел хищный даэдрический лук, переливающийся плёнкой зачарования, а на бедре был закреплён длинный чуть изогнутый меч. «Фига себе, какие у вас тут самураи!», — сказала Ольга, увидев вооружение великого драконоборца вблизи.

Голос у Довакина был таким же необычным, как и его вид. То ли из-за своей вечной погони за драконами он так запустил собственное здоровье, то ли так повлияли извечные крики на драконьем, не предназначенные для людей, но Довакин всегда говорил очень мало — одни только короткие рубленные фразы — и всегда сухим надтреснутым голосом.

Гудрун очень была удивлена, когда увидела этого необычного человека просто так, бесцельно гуляющим по деревенским улицам. И ещё сильнее она удивилась, когда увидела, как он подошёл к их дому.

— А вам кого? — спросила Сесиль, сидя на яблоне. Яблоки были ещё зеленоватыми, недозрелыми, но девчонке не терпелось, так что она залезала по ветвям с ловкостью босмера и усаживалась высоко над землёй, хрустя яблоками. Сама Гудрун сидела в доме у окна, так что её было трудно заметить, но при этом ей хорошо было видно всё, что делается во дворе.

— Никого. Просто хотел посмотреть, как живёте, — почти просипел Довакин. Выражение лица у него было ещё более непонятное, чем обычно.

— Хорошо живём, обычно. Как все.

— Да? — как-то странно не то усмехнулся, не то кашлянул Довакин. — И давно вы так хорошо-обычно живёте?

— Давно, — Гудрун не могла видеть, но чувствовала, как недобро прищурилась Сесиль. — А вы почему интересуетесь?

— Говорят, у вас тут дом ведьм, — совершенно ровным голосом сказал незваный гость.

— Чего-о? Да знаете что! — завелась Сесиль мгновенно спрыгивая с яблони, — Меня можете считать кем угодно, а на Гудрун с Ольгой наговаривать не смейте!

— Сесиль! — с огорода, забросив вилы на плечо, показалась Ольга. — Что случилось?

— Ничего особенного, — сразу же успокоилась Сесиль. — Просто Довакин интересовался, как мы живём. Я уже сказала, что хорошо.

— Ладно. Тогда иди проверь, не нанесли ли наши пеструшки яиц. Солнце уже в зените, пора обедать, — Ольга дождалась, пока Сесиль уйдёт к курам, а потом повернулась к драконоборцу. — Итак, что вы сказали моей дочери? Не хотите и со мной поделиться?

— Говорят, у вас тут дом ведьм, — уже немного другим тоном сказал Довакин.

— Мало ли, что говорят. Вон, поговаривают, что Ульфрик на самом деле тайный любовник эмиссара Эленвен, Довакин способен жрать драконьи души вместо щей, а данмеры живут в больших грибах. Послушайте, — Ольга подняла руку, не давая себя перебить. — Даже если мы действительно ведьмы, какое вам должно быть до этого дело? Мы живём тихо и мирно, никому вреда не делаем, так что же вы от нас хотите?

— Откуда ты пришла в Рорикстед и почему поселилась в доме у Гудрун? — без всякого перехода вдруг спросил Довакин.

— Из Хелгена я пришла, — нахмурилась Ольга. — А с Гудрун осталась, так как должен ей был кто-то помогать. Мне же идти было некуда.

— А почему вся деревня называет тебя её невесткой? — голос Довакина окончательно превратился во что-то среднее между рычанием и шипением.

— Да потому, что незадолго до моего приезда сын Гудрун написал в письме, что сюда едет его невеста, а Гудрун с чего-то решила, что это я, и рассказала всем.

— А что настоящая невеста? — почти с угрозой в голосе спросил воин.

— Не знаю. Не появлялась. Приедет, значит, уйду. Я теперь тут уж пообвыклась слегка, поняла, что к чему, так что, не пропаду. Только что-то не спешила она — как там её… Алга? Считай, уж два года добирается, не меньше.

На это Довакин ничего не ответил: постоял немного, посверлил взглядом своей размалёванной откровенно варварского вида морды да и пошёл обратно в «Мороженный фрукт». На следующее утро, ещё до восхода солнца Довакин и его хускарл уехали по дороге в сторону Картвастена, а Гудрун осталась дома, наедине со своими мыслями.