Уважение ещё нужно усвоить. А как это сделать, если ты с самого начала сам по себе? Сам позаботился о крове и пище, так какой резон благодарить и уважать кого-то свыше? Ни боги, ни духи, ни тем более родители так и не смогли на него повлиять — так на кой кого-то слушаться? Они ему не помеха и не помощь, никто.

Проклятый Мир с этим не согласен.

Быть особенным, не знающим уважения к стоящим выше по чину здесь было приятно, но болезненно. С одной стороны, он видел мир не так, как эта армия послушных идиотов, с другой — его стегали чаще, чем хотелось бы. Впрочем, это терпимо. Сейчас на спине кожа непробиваемая, как у дракона.

Чем можно вдарить призраку? Морро удивился, но способов оказалась масса.

Прежде всего, конечно, вода. У Хозяйки есть сеть озёр, где можно сжечь непослушных. Вода действует как огонь, причиняет дикую боль и разъедает призрачное тело. Ей можно легко убить, но для пытки хорошо идут небольшие капли. У хозяйской стражи есть специальные ружья, способные по-разному пускать воду. Каплями, струями, мелкой пылью — расстрел на любой вкус, выбирай, как больнее. Морро довелось попробовать каждый. Хуже всего — струя воды, кажется, что тебя режут ножом. Серо-зелёное тело местами рассыпается, выпуская яркую светящуюся труху. Но он не доставил Хозяйке радости и не заорал, хоть ему было и больно, и страшно, как никогда до этого. Потом Лучник одолжил ему нитки, и Морро отупело учился зашивать сам себя. Лучник в этом деле был мастер — его наказывали куда чаще, говорят, за измену Хозяйке и её порядку. Но доказать не могли, вот мертвец и ходил заштопанный, но по-местному живой.

Второй способ пытки — глубокамень, одно из немногих веществ, которые призрак способен чувствовать. Ощущения вообще стали странной штукой. Словно Морро отморозил себе большую часть тела, всю кожу и часть мозга и тупо шевелил конечностями, не умея уже почувствовать то, до чего дотрагивался. Но иногда словно иглы натыкались на особые чувствительные точки — и рука включалась под лезвием ножа из глубокамня. Или чего-то ещё острого. Глубокамнем покрывалось всё, до чего можно было дотрагиваться — рукояти оружия, дверные ручки, доспехи. Ещё можно было трогать то, что принадлежало к призрачной материи — одежду и некоторые предметы вроде украшений и амулетов. Правда, хозяева предпочитали держать всё это при себе и никому не давать даже смотреть.

Третий вариант — скорперы. Эти противные твари с чемоданоподобными головами служили страже Хозяйки и воплощали её власть. Кто зажат в челюсти, тот послушен. А челюсти у скорперов мощные, человека эти твари перегрызают на раз-два. Чучела с тупыми свиными глазками позванивали цепями и грызли воздух, пуская слюни. Призрака нельзя определить по запаху или колебаниям воздуха, они невидимы для псов… Но не для скорперов. Они реагируют на свет, а может, и на мысль.

Они воспитывают уважение. У них хорошо это получается.

 — Ну как там с королевой? — Лучник издевательски улыбнулся в усы. Морро захотелось ударить его посильнее. Давно стебётся. С того самого дня, когда Хозяйка впервые выделила мальчишку при смотре новобранцев. Старикан издевается, говорит, что всё идёт к свадьбе и Морро честь потерять недолго. Мастер ветра шипел и злился, потому что звучало это правдоподобно.

Но что делать? Что делать с гигантским шаром, покрытым щупальцами и не имеющим слабых мест?

 — Готовит меня к выходу в живой мир. Вспоминаю язык и карту острова. Буду тренироваться общаться с живыми.

 — Ох, да, ты же хороший ученик. Лучший. И милый такой…

 — Все её слушаются, чтобы спасти свою шкуру. Все. Но поверь, если эта мерзость… Высочайшая переступит… переползёт границу, ей не поздоровится.

 — Сомнительно. И слушаются не все. Вон там, — Лучник махнул рукой в неопределённость за холмами, — ещё живут последние противники Высочайшей.

 — Я не верю, что они там живут. Да если бы был хоть кто-то, кто выступает против — его бы на клочки разорвали.

Лучник фыркнул, невозмутимо продолжая зашивать себе плечо. Гибкий дядька, не каждый может с лёгкостью так вывернуться. Даже после смерти.

 — Давай я расскажу тебе легенду. Авось пойдёшь в нашу шайку. Нам такие, как ты, нужны.

 — Я фаворит Хозяйки.

 — И тебе это нравится?

 — У меня есть шанс выйти.

Выйти. Этого все хотят, тут Лучнику возразить нечего. Даже если ради этого придётся выдерживать поглаживание щупалец. Пока только по голове и рукам, но завтра уже Выход. Он такой преданный с виду, он называет её Госпожой, а на самом-то деле давно продумал план побега. Как провалить операцию, не провалив её. А так-то тошно, конечно. Он бы хотел раздавить этот шар из щупалец ногой, размазать, заставить выпустить чёрную жижу, дёргаться перед смертью — жаль, что шар в тысячи раз больше его самого.

 — А я расскажу.

 — Чтобы меня завтра вместо рейда в живой мир ножом резали?! — Морро возмущённо вскочил и принялся наматывать по комнате туда-сюда.

Комнаната — это условно. Две стены и кусок крыши, покрытый растительностью. Вместо остальных стен туман. Зачем заботиться о домах, если тебе уже не нужна защита от холода и непогоды? Просто посидеть. Развалины остались с лучших времён. Пол не сохранился, вместо него влажная земля — хотя нет, без воды, но мягкая… ватная. Кажется, что сейчас затянет.

 — Трус. Прогибаться будешь — она с тобой свадьбу сыграет, — Лучник деловито сделал узел и перегрыз нитку. И споко-о-ойный такой!

Морро сел, снова встал, подпрыгнул, хлопнул рукой потолок. Ему не сиделось, не стоялось, не жилось. Завтра рейд.

 — Лучше сдохну! — пообещал он.

 — Неа, будешь говорить, что спасаешь остатки своей жизни, то есть борешься. Вот как сейчас.

Морро остановился.

 — А что я могу сделать лучше?! Что я могу изменить?! Я могу сбежать. Уже завтра. А ты останешься тут со своими сопротивленцами, дедуль.

 — Я тоже иду в рейд. Без связей с волосатой, — Лучник безразлично пожал плечами. Потом повернулся к Морро и сделал смазливое, как у королевы, лицо. — Под твоим командование-ем, юный господин!

Мастер ветра поморщился.

 — Она тебя точно не трогала ещё? А то подозрительно. Мальчик, а уже командир мисии.

 — Заткнись, дедуль.

Ему стало очень мерзко. Захотелось доказать, напомнить себе, что он сильный и отобьётся ото всех. И от волосатой. Резкий взмах обеими руками, ощущение освободившейся спины — кусок крыши срывает и сносит. Зарывает в ватную землю, вспахивая её — кажется, сейчас из-под травы полезет мясо. Оно и правда полезло. Морро тут впервые увидел и узнал, как выглядит плоть мёртвого мира — тёмно-красная, свалявшаяся дохлая земля с дохлым серым травяным покровом наверху. Кусок летит резко вверх, за ним веером мясные брызги.

 — Красиво, — оценил Лучник, — но крышу ты мне испортил.

 — Она меня взяла из-за стихии, — пробормотал Морро, продолжая гонять камень вокруг «дома».

Если бы мастер ветра был живым, на лбу у него выступил бы пот, а дыхание бы отяжелело. Но теперь у него не было физического тела, и реальность просто ускользала. В глазах темнело.

 — Она взяла меня из-за силы. Потому что я мастер стихии и воин, прошедший обучение. Подобных мне здесь нет. Мастеров стихий точно нет.

 — Я бы не был столь уверен.

Морро глянул на Лучника дико. Ветер оборвался и умер, камень упал. Друзья-стихийники, куда же вы попали? Неужели вы тут? А я вас пережил…

 — Я был охотником на мастеров стихий. И мне попадались страшные экземпляры не хуже тебя.

Экземпляры. От этого слова из уст охотника веяло жутью.

 — Они явно не попали в Мир Предков.

Морро не особенно изумился признанию Лучника в том, что при жизни он был Охотником. Что убивал таких, как Морро — мастеров, которые так или иначе мешают. Какая разница? Поговорка «все там будем» обрела неожиданные новые краски, «там» уровняло и примирило всех.

 — Ты теперь должен мне за крышу, — напомнил Лучник.

Морро посмотрел на него внимательно и ещё раз удивился мелочности этого человека.

 — Завтра рейд, дедуль.

 — Я всегда взыскиваю долги, — воин пожал плечами. — Рано или поздно. Но я не забываю. Я нахожу. Приходит срок, и все платят по счетам. Надеяться на высшую справедливость нельзя, но можно взять её в свои руки. Ты должен мне за крышу.

Мастер ветра фыркнул.

 — И чем же тебе заплатить?

 — Можешь во время рейда убить кого-нибудь и отдать мне его душу.

 — Замечательно.

 — Ну или послушать меня.

 — И примкнуть к врагам Высочайшей?

 — Волосатой. Мы называем её волосатой.

 — История каждого мира начинается с ребёнка. Либо с талантливого, либо со страшного — других вариантов почему-то нам никогда не предлагают. История этого мира как Проклятого, увы, пошла по второму пути.

Наш ребёнок был не просто уродом, а настоящей концентрацией уродства — существом, годящимся только на то, чтобы потреблять. Этого обжору бросили родители, поняв, что прокормить его не удастся. Ребёнок жадно жевал сначала землю, потом деревья, потом людей.

А ведь когда-то этот мир был живым и цветущим. Там, где сейчас одна сырая муть, были долины, горы, водные объекты и прочие вещи, ненужные мёртвым. А, ну и да, были крестьяне всякие, ремесленники, купцы, правители… Были деревни и города. Даже замки.

Люди боялись ребёнка и пытались его убить. Но он вырос и стал Королевой. Королева могла уже не только потреблять, но и душить, отнимать волю, сдавливать щупальцами — мило, неправда ли? Её так и не смогли убить, а вот потреблять она продолжала.

Королева благополучно умерла от старости, оставив многочисленное потомство.Люди были уверены, что этих детей будет легко убить. Но новые малыши были не только уродливы, но и талантливы. Часть из них была точными копиями Королевы, остальные оказались солдатами. Никого из них люди побороть были не в силах. Королевы тем временем оставляли всё новых и новых солдат, абсолютно неуязвимых. Если попытками убить первого монстра занимались отдельные отряды, то борьба с войском Королевы приняла масштабы войны.

Каждый вдох Королевы отнимает жизнь у всего мира. Питается она нашим духом, ломая волю. Борьба была бесполезна, но никто не хотел мириться. Самое страшное заключается в том, что многие не умирали, а становились рабами Королевы — безвольными, слабыми, бесплотными… Как мы. На первый взгляд призраки страшны и неуязвимы, но ведь это только иллюзия. Даже самый бедный и больной человек сильнее нашего брата тем, что имеет свободную волю.

Среди Королев есть одна особенная. Нет подобных существ в других мирах. Она — само поглощение и смерть. Именно благодаря эти твари неуязвимы и одной своей жизнью наши. Её и называют Высочайшей. Когда она умирает, на её место приходит новая из других Королев. Можно сказать, что она владеет магией, но это слово не способно в полной мере описать её мощь. Силу монстров называют Наследием, и убить весь род чудовищ можно, лишь отняв её.

Но люди не сразу догадались об этом. Мир был полностью подчинён чудовищам, когда был выяснен источник их силы. Оставшиеся люди были самыми стойкими, скрытными и умелыми, раз уцелели. Они знали, как уничтожить Наследие, а потому были единственными и самыми опасными врагами Высочайшей. Воины-монстры безжалостно истребляли последних сопротивленцев. Сейчас Высочайшая уверена, что последние враги уничтожены. В этом мире невозможно жить. Те, кто выдерживает этот воздух и эту воду — мертвецы, подчинённые Хозяйке. Остальные погибают без права на загробную жизнь. Во всяком случае, так считается.

Морда у Лучника во время рассказа была вдохновлённая и увлечённая, Морро даже стало его жалко.

 — Но найдётся герой, который убьёт Наследие, и воссияет солнце? — уныло добавил он.

 — Да.

Лицо у воина осталось таким же серьёзным и удовлетворённым. Он не шутит. Мастер ветра презрительно поморщился. Даже не верилось, что такой умный с виду мужик, как Лучник, верит в эти сказочки.

 — Герой — я? — уточнил Морро.

 — Самый подходящий кандидат. Приближённый волосатой, дух которого, что удивительно, не сломлен.

 — Идиоты, — бросил Морро.

История про сопротивленцев его почему-то сильно разозлила. Может, потому, что Лучник прав, и реальность омерзительна. Высочайшую он интересует не как военачальник, а как… лучше даже не думать. А Морро против этой твари беспомощен, и единственный шанс спастись — сбежать во время Рейда. Ему и дальше будет нелегко, но хоть такой участи он избежит. Хоть и немного радости прятаться от воды и от людей всё существование или жить в чужом теле.

А так хотелось бы верить в легенду о борцах, о том, что весь род волосатых можно убить и освободиться. Хотелось бы верить. Но нельзя, иначе не выжить. Так что не сметь даже думать, не раскисать, просто казаться послушным. Сбежать во время Рейда. Сбежать.

 — Гонишь, дедуль. Высочайшая есть. Других королев или солдат нет и не было никогда. Идиоты вы все. Или смеётесь надо мной. Да только вот посмотрим, как вы взвоете во время Рейда. Ваши сказки обвалятся, а я буду свободным, ясно?!

Лучник пожал плечами так же безразлично и спокойно. Похоже, кроме сказок его ничего не интересовало. Потом вытащил из-под одежды подвеску, на которой болталось что-то чёрное.

 — Палец воина. Моего надсмотрщика. Видишь? Они принимают облик людей, но не всех они способны обмануть. Приглядись — увидишь больше убитых. Многие из наших носят пальцы или уши как знак победы над тварями. На шее или на поясе.

 — Гонишь, — прошипел Морро сквозь сжатые зубы и быстро зашагал прочь, чтобы не думать о сказках.

 — Ты должен мне за крышу! — бросил ему вслед Лучник.