Рейд. Завтра Рейд. Морро бы так никогда и не понял, что завтра вообще наступит, если бы не часы на башне возле обители Хозяйки. Когда-то это был огромный и наверняка величественный замок — невеличественные замки вообще вряд ли существуют, — но теперь всё превратилось в чёрные, будто горелые, зловещие руины. Хотя нет, «зловещие» не очень подходят, тут всё по умолчанию такое — пыльная трава, туман, дохлые деревья, отсутствие смены дня и ночи, свинцового цвета озёра. Руины были ещё хуже. Как кровать, на которой умер старик, не просто не хочется подходить — смотреть неприятно. А Морро приходилось туда ложиться. Он всё-таки фаворит волосатой, он потерпит ради свободы. Он всё потерпит ради своих целей.

Темнота и клетки — лишь малая часть Царства Проклятых, это как раз сохранившиеся внутренности замка. Всё остальное похоже на толстенный слой пыли, по которому без цели шляются лишённые воли души. Время в этой пыли не шло, солнце не вставало и не садилось, но солнечные часы на башне без света отсчитывали время. В том числе из-за них от замка веяло такой же жутью, как от сараев за театром. Туда ходить нельзя, там…

Все Проклятые там были и восстановиться уже не смогут никогда. Но какие-то привычки живых всё равно оставались, и их отнять, в отличие от плоти и воли, было просто невозможно. Завтра Рейд, и некоторые Проклятые, наверное, самые «живые» в армии, собрались вместе. Посидеть на дорожку. Глупо, конечно, бессмысленно, но было в этом что-то хорошее. Просто удивительно на этой помойке. Лучник, как всегда, удивлял.

Дом в Проклятом Мире — странная штука. Вообще-то он вроде как и не нужен: отдых тебе не требуется, потому что у тебя нет тела и ты не устаёшь, прятаться от дождя или ветра тоже не нужно, так как их в пыли просто не бывает. Целых домов в этом мире уже не существует, только более-менее сохранившиеся развалины. Находить себе дом и пребывать там было странно, очень странно… как раз под стать Лучнику. Морро не хотел признавать, что ему нравится это непонятное копирование живого. До смерти у него никогда не было нормального своего дома, даже разваленного. Монастырь не в счёт, монастырь — это другая песня, неприятная. Зато здесь он отыскал старую избушку, глубоко засевшую в землю. Живому в таком месте проводить время точно бы не захотелось — грязно, темно, мрачно. Но Морро живым не был, и ему было темно и уютно. Внутри был белый мох, а на окнах болтались оборванные, но ещё пригодные занавески. Особенно радовало то, что нигде не висело паутины и тем более засохших дохлых её хозяев. Кажется, Лучник говорил, что Высочайшая ненавидит пауков и велела своим солдатам уничтожить их всех, как живых, так и уже мёртвых. Даже изображение паука было под запретом. Завоевательский психоз: именно паук — если, опять же, верить Лучнику, — был на щитах и знамёнах защитников Мира, который ещё не был Проклятым. Красиво, в общем, в реальности наверняка было скучнее. Паук в любом случае доводил волосатых до истерики. Один раз кто-то нацарапал восьминогую букашку прямо на стене дворца, и волосатые долго ревели и стреляли щупальцами. Морро это понравилось. Он решил, что, когда выберется, нарисует паука у себя на одежде, чтобы волосатые, если и найдут его, впадут от его внешнего вида в истерику.

Судьба мира забавно переплеталась с обустройством избушки. Она вообще была интересная, у мастера ветра возникла мысль, что в ней мог располагаться военный штаб — если война вообще была, конечно. Заметить это строение издалека было тяжело (может, поэтому оно и сохранилось в таком хорошем состоянии), стены толстенные, а окна крохотные. Хотя это, наверное, не слишком важно, потому что никакие стены не спасут от волосатых. Но было кое-что, что могло защищать именно от них: между рамами лежали остатки каких-то трав. Стёкол больше не было, а почерневшие листики лежали. Морро не был уверен, что они помогают, но должно же хоть что-то пронять этих тварей. На всякий случай мастер ветра бережно собрал эти кусочки в мешочек и носил его на шее под одеждой. Хоть какая-то защита.

У избушки была классная крыша: заросшая, мягкая, с видом в небо. Морро любил на ней лежать… Правда, с закрытыми глазами. Были бы солнце и жизнь здесь, было бы красиво, наверное. За закрытыми веками было синее небо, густая листва и птицы. На самом деле наверху только глухая белая муть, похожая на застывающий раствор. Не сбежишь. Всё-таки здорово этот мир напоминает декорации из спектакля про войну, из которых старательно вытащили всех актёров и весь реквизит. А избушки и фоны бросили, здраво рассудив, что никто уже не поймёт, что всё это означает. Многие и правда не понимали, а кто-то просто не хотел. Морро скорее не хотел: Хозяйка и её сценарий обещали сытое и тёплое будущее, в то время как заброшенный мир не обещал ничего. Хотя в нём была правда, да.

Однажды у Морро появился сожитель, который сейчас тоже сидел у Лучника. Сидел на кирпичах, заменяющих стул, мордочкой выглядывал в окно.

Сожитель обнаружился внезапно, когда Морро как раз пролёживал остатки одежды на крыше: парнишка пытался украсть кое-что из того, что Морро обнаружил в Проклятом Мире и решил во что бы то ни было забрать с собой в Рейд. Кое-что металлическое и блестящее, опасное и острое. У вора бы всё легко получилось, если бы Морро не был мастером ветра и не обладал из-за этого острейшим слухом. Он лежал, закрыв глаза, но слышал шевеление воздуха из-за копошащегося внизу призрака. Подождал, послушал какое-то время, решив дать воришке побаловаться, а потом плавно спустился прямо сквозь крышу.

И был неприятно удивлён.

Всегда грустно встретить в Проклятом Мире мёртвого человека, которого знал при жизни. Как-то надеешься, что твоих знакомых ждёт участь получше, пусть они и уроды, как и ты сам. Морро понял, кто это, даже не по лицу, а по повадкам. Трудно не узнать такого же бомжа и ворюгу, как и он сам. Руки гада, которого засекли, мгновенно делаются внешне неловкими и невинными. Мол, как такими граблями можно что-то незаметно вытащить у вас из-за пояса, ну как? Парень окончательно проявил себя, испуганно притянув к раскрытой ладони висящий у Морро на поясе кинжал. Да, он часто так делал. Полезное умение — отнимать оружие у врага прежде, чем тот до него вообще дотянется. Главное, чтобы оно было металлическое.

 — Хаклер!

Он боится костяных ножей, на них его власть не распространяется. Но костяные теперь мало кто использует, а жаль. Хаклер из-за этого расслабился и забывал всякую осторожность. Для него, вернее, для таких, как он, у Морро были припасены две метательные звёздочки, как раз из Серпентиновой кости. Анакондрай умели делать. Звёздочки дорого Морро обошлись, но нужно быть готовым ко всему. Да и кинжал в разы ценее.

Парнишка от звука своего имени аж подпрыгнул.

Хаклер. Мастер металла с удивительной способностью притягивать оружие и жестяную мелочь, а также воришка и житель славного города мастеров Росса. С Хаклером Морро был знаком не очень долго, но мальчишка ему запомнился. Парень-магнит, притягивающий и железяки, и удивительную удачу. Если существовало три уникальных золотых монеты, лет десять назад выданных победителям Игр в Россе, а сейчас благополучно затерявшихся среди обычных денег, у Хаклера в коллекции было как минимум две из них. Он вообще удивительным образом притягивал уникальные и редкие вещи, за которые могли бы хорошо заплатить. Может, Хаклер бы был богат… Если бы прожил дольше.

Он умер раньше, чем Морро, при разгроме Росса. Тогда ему не помогли ни магнитные руки, ни монетки. Да и другим мастерам тоже ничего не помогло. Но они, уроды, сами виноваты. Хаклера жалко, конечно, однако разогнать такой гадюшник было необходимо.

Волосы у магнита были рыжие, но совсем необычные, Морро таких ни у кого больше не видел. Золотистые какие-то, как те легендарные монетки. Почему-то создавалось впечатление, что к этому золоту железяки и тянутся, а если побрить Хаклера налысо, то вся его сила исчезнет. Хотелось бы как-нибудь проверить, жаль, что пока не выйдет.

Они встретились, поругались, помирились, в итоге Хаклер остался жить в самой избушке, а Морро оставил себе территорию на крыше. Время до Рейда коротали разговорами и воспоминаниями, правда, от последних становилось грустно и неуютно.

Рейд. Они все ждали Рейда, с первой секунды попадания сюда. У них больше не было созданных при жизни целей, было только тупое желание вырваться наружу отсюда. И у глупых собачек Высочайшей вроде Спайдера, и у странных типов вроде Лучника. Морро смотрел на каждого из собравшихся и видел в них только ожидание. Хаклер высунул голову в окно и пялился вдаль, словно ожидая каких-то изменений на тупо-сером горизонте. Атилла, единственный разведчик Царства Проклятых, сидел как-то напряжённо, словно приготовившись в любой момент бежать. Гурка, жутко тревожный ученик Лучника, сидел, закрыв глаза и шевеля ушами. Это шевеление Морро никогда не нравилось. Гурка боялся других призраков, но при этом пугал их самих. Подвижные уши были и стрёмными, и жуткими одновременно. Будто этот призрак был не человеком, а лесной тварью, да к тому же ещё и охотником. Как ещё объяснить его удивительно чуткий слух? Гурка почти всегда стрелял с закрытыми глазами, потому как боялся Проклятого Мира и его обитателей. Но попадал. Это было особенно страшно.

Морро знал, почему Гурка старается не открывать глаза. Да, он боялся, но страшных рож призраков и паутины, а того, что всё это означало. Мастер ветра понял, что теперь он видит мир абсолютно серым и пресным, теряет желание бороться. Серость побеждает его. А Гурка не хотел пускать Проклятый Мир под закрытые веки, у него в голове наверняка жил нормальный такой зелёный лес, синее море и целые, здорового цвета живые люди. Он сделал выбор. Голодать, но не хлебать помои, которые даёт Проклятый Мир.

Морро не был так разборчив и гордо травился.

Атилла пугал не меньше. Иногда казалось, что у него внутри просто нет костей. Он пробирался не просто в крохотные щели, а в прорехи между мирами, в которые не смогла бы проскочить и кошка. Только благодаря ему призраки получали информацию о нынешнем состоянии мира, который они собирались атаковать. Атилла был потоком свежего воздуха, идущим из крохотной щели, и многие хотели послушать его рассказы о внешнем мире. И так же, как воздух, Атилла был неуловим и изворотлив. Многие бы хотели стать такими же, как он. Уметь уходить прочь от всего, что пытается тебя удержать, даже от Высочайшей и гулять на воле. Но все слишком жалели себя и не были готовы сжать своё тело до такой степени, чтобы оно проходило в игольное ушко. Тем выше был авторитет Атиллы как единственного, кто способен пройти Границу.

Как же жалко, что они все не живые. Что они все морально сгниют здесь, в Проклятом Мире. Каждый по-своему хорош, как и любой человек. Морро не думал, что когда-нибудь будет испытывать такую симпатию к людям. Может, он просто устал всех отторгать. Но, в конце концов, разве Лучник не был достаточно хорош, чтобы ему посочувствовать? Опытный, хитрый, сильный воин, может, самый сильный среди Проклятых. А его ученик Гурка, который, плотно закрыв глаза, держал в руках арбалет и поглаживал его, словно живое существо — неужели этот чудак не заслуживет симпатии? Не каждый умеет шевелить ушами. А Атилла, который развитием своих навыков поборол границы между мирами? Хаклер-магнит?

Они все хорошие, хоть и придурки, как и сам Морро. Все хорошие, есть что оценить. Кто-то ходячая жуткая маска, кто-то неуязвимый скелет, кто-то придурошный военный, у которого, видимо, из-за туго стянутых волос почти не работают мозги — попробуй думать, когда волосы так жутко собраны и аж глаза вылезают. Все хорошие. Плохая тут только одна огромная жирная уродская тварь с щупальцами. И её прилипалы.