Уже одеваясь, Дайлен языком трогал припухшую нижнюю губу: судя по ощущениям, травма заметная, да ещё и с железистым привкусом. Значит, ему не показалось тогда, что Зевран в самом конце вцепился в него зубами. От одних воспоминаний об этом, а также обо всём том, что происходило ночью, тело покрылось мурашками, а мысли начали ползти совсем не туда, куда нужно. Вздохнув, Дайлен сосредоточился и сплёл то слабенькое заклинание лечения, которое знал. Припухлость исчезла.

Проснувшись утром, он не обнаружил Зеврана в постели. Конечно, это было ожидаемо: тот прямо обозначил, что хочет восстановить хорошие отношения и, пожалуй, секса. А если второе будет включать первое, то вообще прекрасно. Далее думать Дайлен себе запретил: кто знает, куда он может зайти в своих размышлениях. Может, в совершенно неверное русло, а может, и во вполне правдивое — и оттого будет только больнее. Одно он знал точно, пусть и только через романтичные истории из уст Лелианы: просто так из постели не уходят.

В любом случае, на весь день у него были запланированы уроки с Авернусом. Сначала, конечно, стоит навестить спутников: взять с собой Собаку, с ним будет намного спокойнее, найти Андерса с Морриган, вдруг старый Страж может подобрать им какие-то книги или даже сам поможет улучшить мастерство в магии… Поговорить с Зевраном? Дайлен задумчиво проследил взглядом царапину на каменном полу, которую оставили те самые кинжалы с вплавленными рунами, которые взял с собой Зевран. И зачем? По привычке? Хотел убить?

Мысли сами по себе вернулись к тому сакральному «Почему я ещё жив», которое поразило Дайлена в Денериме, когда Зевран убил Вейлона, но сейчас такие мысли были ещё более не к месту. Эльф, если его призвать к ответу, вряд ли что-то скажет. А если и скажет, то Амеллу, в любом случае, хотелось бы задать другие вопросы.

Мабари нашёлся у дверей комнаты, бодрый и довольный. Почесав собаку за ухом, Дайлен первым же делом подумал о еде. Судя по всему, Собака в пище пока что или не нуждался, или уже где-то её раздобыл. Амелл тем же похвастаться не мог. Так и началось бессмысленное хождение по коридорам. Заглянув в другие комнаты, он нашел вещи спутников, но не их самих. Мабари на приказ «Ищи Морриган» лишь громко жизнеутверждающе гавкал, отказываясь в небоевой обстановке делать что-то, что не было синонимом «еде» или «игре». В конце концов все спутники и Леви нашлись в одном из залов. Конечно же, занятые набиванием собственных желудков, к чему Дайлен с Собакой с удовольствием присоединились.

— Итак, как продвигается изучение магии крови? — наконец, задал сакральный и провокационный вопрос Андерс, вскинув брови. Он был очень явно недоволен, даже зол. — Стал настоящим Серым Стражем? Что-то не вижу, что это привело их к успеху!

Леви, пораженно распахнув глаза, тут же забормотал о том, что ему надо отправить письмо, и поспешно скрылся. Амелл был ему благодарен. Пусть уж свидетелями разговора будут только спутники; Авернус в зале не присутствовал, да он и не нужен был. Скорее всего, находись он рядом, это всё только усугубило бы.

— Это не магия крови, — поправил его Дайлен. — Это… магия скверны, я полагаю. Всё, что мне доступно: добавить себе маны или атаковать противника ценой собственного самочувствия. Никаких демонов даже в перспективе. Хотя… ощущения, когда выпиваешь эту жижу, преотвратные.

— Видимо, не настолько, чтобы ночь провести одному, — промурлыкала Морриган, задумчиво щуря глаза в направлении окна. Вид открывался красивый, бесспорно.

— То есть… ооо, — Андерс усмехнулся, кажется, успокоенный словами Дайлена и повеселённый словами Морриган. — Не могу не представлять, как ты, леди Морриган, подглядывала за нашими друзьями в щёлочку… Хотя, надо полагать, вид был отличный?

— Нужно это мне — специально смотреть, — ледяным, словно заклинания Дайлена, тоном, сказала ведьма. — Они и не скрывались, будучи беспечными, как…

— Спасибо, Морриган, мы поняли, — весело прервал её Зевран. — В следующий раз я обязательно удостоверюсь, что тебя рядом нет, чтобы не травмировать твоё сердце.

«Следующий раз» отдалось в груди жалкой для разума надеждой, и Дайлен вздохнул, останавливая поднявшуюся было Морриган. От первоначального плана — узнать-таки, не может ли Авернус помочь и его спутникам — он отказываться не собирался. Конечно, в таком настроении куда как больше шансов, что ведьма воспримет в штыки его просьбу… но та неожиданно согласилась. «Интересно мне, — был краткий смысл её ответного высказывания, — какие запретные искусства этот Страж может предложить». Андерса, наоборот, пришлось убеждать, что помимо магии крови такой старый маг знает много вещей. А если не знает, то имеет при себе книги — возможно даже, и по целительству.

— Винн тоже много живёт, — пробурчал, наконец, Андерс, сдаваясь. — Но знает только, как лечить. Зато как хорошо…

— Да, как для старушки твоя наставница удивительно хороша. Не поделится секретом бессмертия и поддержания груди в такой отличной форме? — хихикнул Зевран.

— Я не могу за неё отвечать, — с непроницаемым лицом ответил целитель, явно сейчас не расположенный к шуткам, а потом через силу улыбнулся: — Зевран, ты заставляешь меня посмотреть на мою наставницу не только как на наставницу… Что будет, когда я поддамся этим разговорам?

— Прозрение, мой друг!

Разрушать неожиданно ставшей приятной атмосферу не хотелось, и Дайлен сдержал готовые уже сорваться с языка слова, что магией крови он всё-таки владеет. Если на Морриган, он был уверен, это не произведёт большого впечатления, а Зевран не казался человеком, сильно заботящимся о средствах для достижения цели, то Андерс… с Андерсом было сложно. От своей наставницы, на которую он, казалось, не походил совсем, он перенял не только умение исцелять, но и отношение к некоторым видам магического искусства. К магии крови, если точнее.

Странные слова Андерса по поводу «бессмертия» Винн Дайлен решил оставить на потом. Спросить можно и у самой волшебницы, когда они прибудут к Орзаммару, встретив второй отряд. Видно же, что сам целитель совершенно не хочет более об этом говорить — а значит, его совершенно бесполезно спрашивать.

Авернус, казалось, был очень удивлён тому, что он пришел не один. Одарил Андерса и Морриган пристальными взглядами, расспросил о способностях и, покачав головой, заключил, что «милейшей леди» помочь ничем не может: об оборотничестве он только слышал, но вот если она захочет изучить ещё какую-нибудь школу… Хмыкнув, ведьма мотнула головой, выглядя больше гордой за свой уникальный талант, чем разочарованной; кажется, своих собственных умений, полученных от Флемет, ей хватало. А вот Андерса Авернус завалил несколькими толстыми томами, из которых легкомысленный с виду целитель вынес только один, заявив, что остальные ему знакомы.

— Да, я тоже поражен! — ответил он на приподнятые брови Дайлена. — По мне не скажешь, что я умею читать, верно? Но Винн заставляла… Ох, как она меня заставляла…

Сам Дайлен предпочёл остаться с Авернусом, хотя тот уже и предлагал заменить себя книгами. Во-первых, ему нужно было узнать больше о Стражах — а кто, как ни другой Страж сможет рассказать ему об этом? Во-вторых, с магией крови надо было что-то делать. Например, получить побольше знаний: того, что дала ему Желание, было довольно мало для понимания. Впрочем, обещание она своё сдержала: одно из нескольких заклинаний наверняка пробудило бы эрла Эамона от его сна. 

Авернус очень удивился, узнав, что Стражам вновь разрешено присутствовать на землях Ферелдена. Ещё больше он удивился, когда услышал, что этих Стражей осталось всего двое, и оба — только недавно прошедшие Посвящение юнцы. Краткий пересказ битвы при Остагаре заставил его осуждающе покачать головой.

— Ваш Логейн, может, и герой, — сказал он, — но наверняка не понимает всей опасности. Я чувствую Мор. Обычным людям, будь у них хоть трижды сильнейшая армия, с ним не справиться. Закончить Мор — это убить Архидемона, а убить Архидемона может только Страж, отдав за победу и свою жизнь.

— Тот Страж, который убьёт Архидемона, тоже умрёт?

— Да. Я не буду объяснять тебе, почему и как — потому что и сам не знаю. Когда меня рекрутировали, Мора не было, а потому некоторые тонкости мне неизвестны. Но это я знаю точно. Если рядом с убитым Архидемоном не окажется Стража, то он не умрёт. Если же окажется… порождения тьмы разбегутся, уйдут на Глубинные тропы, станут глупыми и слабыми.

Капли крови висели в воздухе: как ни крути, магия скверны по визуальной составляющей была слишком сильно похожа на магию крови. Его в любом случае нарекут малефикаром. А что до слов Авернуса… «Значит, когда будет битва, надо стараться держаться поближе к дракону, — прикрыл глаза Дайлен. — Ближе, чем Алистер». Только вот когда она будет, эта битва?

Авернус говорил ещё: о Зове, который когда-нибудь настигнет всех; о том, что он, даже несмотря на все своих ухищрения, чувствует, что осталось уже не так долго: может, десять лет, может, пятнадцать; о Посвящении и о том, какие ингредиенты требуются помимо крови порождений тьмы. В конце концов, и о магии крови: о том, что раны, кровь из которых используется для этой магии, всегда оставляют шрамы; о том, что не существует каких-то особых заклинаний, существует только твоя воля — вопрос только в том, сколько крови потребуется на то или иное действие; о том, что лучше всего договориться с одним демоном, а не пытаться каждый раз найти другого.

— В этом есть опасность, конечно, — говорил он своим скрипучим голосом. — Опасность, что демон слишком хорошо тебя изучит. Но в этом есть и плюсы: ты всегда будешь знать, что твои заклинания будут сильны, что никакие другие демоны не будут пытаться к тебе пробраться ни во время выполнения заклинаний, ни во время сна. Лучше всего выбрать такого демона, чарам которого ты подвластен меньше всего.

— И как это определить? — поинтересовался Дайлен, пытаясь залечить небольшую ранку на ладони: он только что попробовал залезть в голову к Авернусу и потерпел поражение (хотя тот заметил, что это лишь из-за силы его защиты), и так же терпел поражение в борьбе с повреждением.

Сходить потом к Андерсу? Выложить всё сразу и всем, чтобы не хранить в себе эту тайну. Сначала целителю, потом — Зеврану и Морриган. Наверняка это будут очень неловкие три разговора. А потом ведь рассказывать Винн, Лелиане, Алистеру, Стэну… Дайлену захотелось трусливо положиться на болтливого Андерса или любящую пакостить другим Морриган, которые бы рассказали всё сами.

— О, очень легко. По складу характера. Ты вряд ли заинтересуешь демонов Гнева или Праздности — слишком спокойный и уже победивший последнего. Возможно, ещё стоит рассмотреть демона Гордыни… но не сразу. К такому сильному лучше вообще не подходить, а если и подходить, то заимев опыт общения с демонами.

Дайлен кивнул. Наверное, демон Праздности ему подойдёт. На Истязаниях он встречал демона Гордыни, но тогда тот, кажется, даже не пытался его запутать. А ведь, казалось бы, вот он — юный ученик, соблазняй — не хочу. Неужели прав был Мышь (то есть, демон, конечно, демон), когда говорил, что Ирвинг с Грегором решают, кому пройти Истязания, а кому — нет? Дайлен отгонял от себя такие мысли и после собственного Истязания, и при общении с этими людьми в Башне Круга, и сейчас. Мало ли, что говорил Гордыня. Это вполне могла быть одна из его уловок.

Пока он шел к Андерсу, вежливо завершив разговор с Авернусом и сообщив, что завтра же они уходят, кровь всё ещё медленно капала, срываясь с пальцев. Андерс, увидев надрез на ладони ближе к запястью, только закатил глаза и попытался быстро залечить пустяковую на вид царапину. Быстро не получилось, и целитель, сплетая заклинание, мрачнел всё сильнее.

— Раны от твоей «магии скверны» зарастают так же плохо, как от магии крови, — наконец, кинул он. Дайлен провёл пальцами по едва заметному шраму — всё же, Андерс был более чем хорошим целителем.

— Раны от магии скверны зарастают так же, как и обычные. Это была магия крови. Я…

Договорить не получилось: Андерс, и так напряженный, словно пружина, внезапно выбросил руку вперёд и попал прямиком по носу. Дайлен согнулся, чувствуя, как ударила в голову, расплылась по лицу боль, как тяжело стало дышать и как потекла по губам пресловутая кровь. Через какое-то время Андерс резко поднял его голову — боль стукнула, казалось, даже в глаза и уши — и залечил покореженный нос.

— Я всё ещё зол, — процедил он. — Я не могу поверить… Ты соблазнился на речи этого малефикара, верно?

— Я знал магию крови и раньше, но ни разу не применял, — честно ответил Дайден, вздохнул, сглотнул слюну с отчетливым вкусом крови и продолжил: — В Редклиффе, когда демон Желания завладела Коннором… Я заключил с ней сделку. Она его отпускает… на какое-то время… и уходит, а я получаю знания, как вылечить эрла. Потом, когда мы были в Круге, я убил её. Знания остались. Чуть-чуть, только чтобы заставить Эамона очнуться. И я подумал, что раз что-то всё равно знаю, и раз управление скверной так похоже на магию крови…

— …То почему бы не выучить ещё и её, верно? — язвительно закончил его исповедь Андерс и с сожалением покачал головой. — Я уже лечил раны от магии крови в Круге. Старался взять обещание, что эти ученики и маги больше не будут такого делать. Иногда это замечала Винн, и тогда им грозило одно из двух: смерть или усмирение. Но я никогда не думал, что ты тоже будешь!.. Это опасно, это попросту опасно!

— А мы путешествуем в безопасности? — с усмешкой спросил Амелл.

— Именно поэтому я не могу тебя по-настоящему осуждать, — мрачно скривил губы Андерс. — Мне это не нравится! Но я приму тебя таким, какой ты есть. Дураком и малефикаром. Я знаю, что ты не будешь подчинять мою волю, или волю кого-либо ещё, кроме наших врагов.

Из комнаты Андерса, который после разговора откинул толстую книгу и отошел к окну, Дайлен выходил в облегчением. Следы крови с собственного лица он, завороженно следя за движением капель, убрал магией: заставил её оторваться от кожи, подняться в воздух и рухнуть на пол багряными каплями. Собака, неожиданно оказавшийся рядом, еле слышно заскулил. Амелл покосился на него и привычно погладил по голове, потянул уши в разные стороны. Ему предстояло ещё два разговора.

Как и ожидалось, Морриган если и удивилась, то этого не показала. Лишь равнодушно пожала плечами, заявила, что к церковным выдумкам о греховности магии в целом и магии крови в частности относится с насмешкой и выпроводила его из своей обители. Оставался только Зевран. Выглянув в окно спустя два десятка минут бесцельных блужданий по кперости, Дайлен заметил его фигуру. Накинуть на себя плащ было делом недолгим, как и выйти из замка. Собака, бешено лая, с радостным визгом начал кататься по снегу; Зевран, до того фехтующий с кинжалами, остановился и обернулся.

— О, мой Страж, — сверкнул улыбкой он, подходя ближе, — решил дать своему другу порезвиться?

— Пришел поговорить, — отрицательно мотнул головой Дайлен.

Зевран резко поскучнел и убрал кинжалы в ножны. На нём тоже был плащ, — Ферелденские зимы кого угодно заставили бы закутаться в тёплые одежды, — на щеках краснел румянец, а волосы были растрёпаны. Он был красив — впрочем, как и всегда.

— Я вижу, что тебе не хочется упоминать о том, что было ночью, — предвосхищая высказывания эльфа, торопливо вставил Дайлен. — Так что сейчас не об этом. Не знаю, как сказать так, чтобы звучало складно и к месту, так что скажу, как есть. Я маг крови. И изучил её до того, как мы встретили Авернуса. Тогда, когда мы спасали Коннора, я заключил сделку с Желанием.

— Она мертва? — после недолгого молчания просил Зевран.

— Что?

— Желание мертва?

— Да, я убил её, когда мы попались в…

— Тогда о чём говорить, мой Страж? — рассмеялся Зевран. — Ты получил выгоду и не оставил свидетелей. Мальчик жив, ты силён, Круг спасён. Разве могут тебя после такого мучить сожаления?

Дайлен промолчал. Зевран упоминал только итоги, только то, к чему привели его действия; но можно ли рассматривать результат поступков, не затрагивая их самих? Амелл считал, что нет; Зевран своими словами пытался ему доказать, что да. Кому верить? Не к месту вспомнилась Флемет, которая задавала ему похожий вопрос, но он отогнал от себя мысли о героине легенд, которые рассказывала ему Лелиана. Он в любом случае предпочитал верить себе, своей совести или интуиции. Мнение Зеврана было рассмотрено, понято, но не принято.

— Я рад, что ты воспринял это так просто, — наконец, сказал он и усмехнулся краем губ. — Андерс разбил мне нос.

— И, как я посмотрю, сам же помог тебе это исправить. Очень похоже на него: не бросить человека в трудную минуту. Ему бы капельку мстительности, и был бы абсолютно очарователен, не так ли? — Зевран лукаво улыбнулся.

О «мстительности» в Андерсе Дайлен никогда не думал. Ему, наоборот, нравилось, что целитель не мог пройти мимо нуждающегося в его таланте и не помочь. Иногда такое заканчивалось не очень хорошо: крестьянин, которого они нашли на дороге и которому Андерс вылечил сломанную ногу, убежал от них в ужасе, подвывая «Маги!». Пришлось уходить как можно быстрее и дальше: не так далеко была большая деревушка, в которой была церковь с храмовниками. А «святая кара», как просветил целитель, ощущается очень болезненно.

— По мне, он хорош и без такой изюминки, — пожал плечами Дайлен.

— Я и не сомневался, что ты так скажешь, — покачал головой эльф, всё ещё чуть улыбаясь, а потом подошел невозможно близко, положил руку к Дайлену на шею и надавил. Амелл послушно наклонился, и Зевран его поцеловал. Губы у него были обветренными, а пальцы на шее, забравшиеся под ворот плаща — тёплыми. Закончился поцелуй так же неожиданно, как и начался. — Что до ночи, мой Страж… Хочешь повторить — мы повторим, не хочешь — всё останется как прежде. Решать тебе.

Дайлен нашел в себе силы только на кивок, но Зевран, кажется, и не ждал от него немедленного ответа. Он улыбнулся и, потрепав пристально наблюдавшего за развернувшимся действом мабари по ушам, отошел и опять достал кинжалы из ножен.

Следующим утром они ушли из Пика Солдата, направившись в Орзаммар. Перед выходом благодарный Леви пообещал сделать из замка Стражей популярное место, распространить среди народа мысль о том, что Логейн ошибается, и небольшую долю от собственного дела взамен на проживание и сбыт товара в таком замке для себя и своей семьи. Дайлен, конечно же, согласился. Когда Мор будет побеждён, зарабатывать, забирая деньги и снаряжение с убитых, больше не получится, да и настоящая численность Стражей должна быть больше. Ему очень повезло, что Леви сам такое предложил: возможно, уже настроившийся на поход Дайлен и не вспомнил бы о деньгах.

— Он тебя надул, мой Страж, — всё же проворчал Зевран. — За такие услуги просят больше.

Дайлен не стал отрицать, только пожал плечами. Не останавливать же сейчас Леви и не выдвигать другие условия? Это будет выглядеть попросту глупо. Так что он последний раз кинул взгляд на крепость, вспомнил Авернуса, его старческое лицо, дрожащие руки, танцующие где-то в глубине радужки красные искры и отвернулся. Они идут к Орзаммару. Надо пройти эту дорогу, и он встретится с Лелианой, вновь увидит Стэна, услышит глупые шутки Алистера. А так как Амелл совершенно не умел не торопиться (успеть собрать армию, успеть спасти Редклифф, успеть спасти Круг Магов, успеть спасти эльфов), то не удивительно, что все спутники единогласно потребовали затяжного привала уже на третий день. Разве что Собака никак не высказывался: он зарылся в снег так, что торчал только куцый хвост.

В отличие от совершенно незаснеженного Денерима, в Пике Солдата были огромные сугробы, как и на дороге в Орзаммар. А отношения со снегом у мабари были самые нежные.

В руках и ногах металась энергия, заставляющая начать что-то делать. Дайлен попытался было, словно Зевран, устроить себе тренировку и взял в руки посох, но быстро опустил: это нисколько не уменьшало жажду деятельности. Наоборот, нервозность заставляла совершать ошибки: то посылать воображаемые заклинания не туда, то не так перехватывать древко оружия. Ничего не оставалось, кроме как просто сидеть на берегу небольшого, но до дрожи холодного ручья и бездумно смотреть в воду, прокручивая в голове, что стоит сказать при встрече.

Шаги Зеврана, как шаги первоклассного убийцы (каким он, собственно, и являлся), были неслышны и неощутимы даже несмотря на снег. Дайлен вздрогнул, когда почувствовал на своих плечах тёплые ладони. Подняв собственную, он коснулся пальцами запястья Зеврана и чуть усмехнулся, когда он с шипением сдвинул руку.

— Стоит завязывать со школой льда, мой Страж. Так недолго и в ледяную статую превратиться, — он внезапно присел на снег рядом и, замешкавшись, поцеловал холодные пальцы. Дайлена тут же бросило в жар то ли от смущения, то ли от неожиданности, то ли от неприкрытой покорности этого действия.

Вместо ответа он приподнял голову Зеврана за подбородок и наконец поцеловал его сам. Губы у Зеврана, как и раньше, были обветренными — что не удивительно, учитывая холод и жизнь в пути. Это Дайлена, действительно злоупотребляющего вышеназванной школой магии, невыразимо резко начавшаяся зима нисколько, казалось, не затронула: ему не стало ни холоднее, ни теплее. Остальные спутники тем же похвастаться не могли.

— Хватит, хватит, — спустя несколько поцелуев, прыснул Зевран. — Я пришел не за этим. Хотя, в любой другой более тёплой ситуации я был бы не против продолжить.

— Ты пришёл?.. — вопросительно начал Дайлен, слушаясь эльфа и перестав его целовать. Губы покалывало, дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Он опять сел ровно, перестав склоняться к лицу Зеврана, и глубоко вдохнул, стараясь восстановить трезвость мыслей.

— Я пришел, чтобы разрушить прекрасный момент, — задумчиво обронил Зевран, смотря на него, а потом, будто спохватившись, улыбнулся. — Я пришёл из любопытства обычного человека, не одарённого магическими способностями. Ты говорил про магию крови, а мне стало интересно. Я слышал, как Лелианы и Алистер рассказывали про Йована, этого твоего друга, и про его ритуал, но сам не видел.

Момент действительно был разрушен: Дайлен резко почувствовал, что воздух действительно холодный, и что на влажных губах заныла небольшая ранка от потрескавшейся кожи. Магия крови не казалась ему чем-то, что можно показать, словно какую-нибудь ледяную фигурку, которую он мог соорудить буквально из воздуха, хватило бы воображения, маны и сосредоточенности. Магия крови была некрасивым, неприятным зрелищем. Не злом, но опасностью. Она была чем-то, из-за чего радужка глаз понемногу начинает краснеть — как у Авернуса.

— Нет, я не покажу тебе, — больше устало, чем резко, отказался он. — Это не то, на что стоит смотреть.

— Это часть тебя, — просто сказал Зевран. — Разве могу я отказаться смотреть на тебя?

Дайлен осёкся и отвёл взгляд. Он был больше поражен самими словами, чем убеждён в своей неправоте их значением. «Говорил бы он это, если бы действительно думал лишь о сексе?» — подумал Дайлен, на секунду прикрыв глаза, а потом опять распахнул их, глядя с прежней убеждённостью в собственной правоте.

— Если так, то это та часть меня, которая никому не понравится.

— Я настаиваю.

— Почему ты не убил меня по-тихому? — неожиданно спросил Дайлен. Взгляд Зеврана потемнел, но он всё же вскинул бровь, словно не понимая. — Я видел, как ты убиваешь. Бесшумно и быстро. Жертвы даже закричать не успевают. Ты мог бы убить меня, Алистера — да даже весь наш отряд! Мы не ждали убийц. Почему ты этого не сделал?

— Лелиана и Стэн очень внимательно следили за округой на привалах, — после недолгого молчания ответил Зевран.

— Почему я думаю, что это неправда?

Зевран, чему-то кивнув и нелепо в этой ситуации улыбнувшись, поднялся и ушел. Дайлен перевёл взгляд на ручей и зачерпнул оттуда воды; та, несмотря на температуру его рук, всё равно обжигала холодом. В свете рано закатывающегося солнца Дайлену на секунду показалось, что сквозь пальцы, капая в снег, у него стекает не вода, а кровь. Удивительно, но это видение-обман не всколыхнуло в нём ни одну эмоцию.

Дальнейший путь прошел без происшествий и, стоило заслышать звуки голосов, спутники уже без стремящегося вперёд Дайлена ускорили шаг. Может, дело было в том, что он надеялись завершить, наконец, ещё один отрезок пути; может, в том, что от встречающихся купцов знали: рядом со входом в город громов есть большой рынок. Условившись встретиться в определённом месте через несколько часов и, если кто-то найдёт остальных спутников, сюда же их и привести, Дайлен медленно пошел между рядами лавок.

Несмотря на холод, торговля шла активно. Людей, снующих тут и там, было как бы не больше, чем в Денериме. Парочку раз опешившему от такого предложения Дайлену предлагали продать мабари. Он даже не вслушивался в цены, сразу отказывался. Собака, совершенно не замечая щедрых предложений, крутился рядом и ластился к бедру, а однажды даже внезапно зарычал и схватил за руку потрёпанно выглядевшую женщину; та замерла. Мабари не сжал зубы, так что ей вряд ли бы грозило что-то помимо обслюнявленного рукава, но угроза была ощутимой.

— Простите, мессир, простите, — тут же залепетала она, почти плача, второй рукой доставая из незаметного кармашка на замызганном платье из плотного материала знакомый кошель. — Создателя ради, простите, вот ваши деньги! Только не убивайте и не калечьте, мессир, я просто пыталась заработать, чтобы прокормить детей.

— Да ты вчера «прокормила детей» на четыре моих золотых! — внезапно выступил из толпы сердитый гном с бородой, закрывающей больше половины его лица. — Вы, люди, все на одно лицо, но только у тебя такие кудри!

Дайлен забрал свой кошелёк и машинально посмотрел на волосы женщины: они, даже грязные, очень забавно вились, визуально делая голову воровки очень большой и пушистой. На расправу ему смотреть не хотелось, а потому, дёрнув Собаку за ухо, он заставил мабари отпустить руку женщины. Та стрелой сорвалась с места, а сердитый гном накинулся на Дайлена.

— Все претензии — к мабари, — скучающим тоном отзывался Амелл на все возражения гнома, судорожно подыскивая хорошее оправдание. Собака как раз опять сунул голову в сугроб у небольшой лавки. — Он до сих пор не может перестать играться со снегом.

Гном, поняв, что ничего не добьётся, сплюнул и отстал. Дайлен продолжил бродить, иногда по наитию подходя то к одному, то к другому торговцу. Несколько раз даже потратил-таки деньги, но покупками был доволен, собираясь презентовать их своим спутникам. Морриган, он был уверен, понравится золотое зеркальце — она, как и всякая девушка, была озабочена своей внешностью и иногда, когда Лелиана была с ними в отряде, прислушивалась, когда бард говорила о различных нарядах. А Стэну, может быть, приятно будет вспомнить о собственном народе: книгу с чем-то кунарийским торговец, как Дайлену показалось, отдал чуть ли не с облегчением.

На обозначенном месте встрече уже собрались все: Дайлен с замиранием души увидел давно ушедших спутников, и вдруг споткнулся взглядом о совершенно новые личности. Сначала, конечно, огромную фигуру из камня: она стояла, поблескивая кристаллами, и смотрела прямо на него своими светящимися глазами. Не удивительно, что второе новое лицо он заметил только тогда, когда это лицо подало голос:

— Эй, ты. Да-да, ты. Ты этот, что ли? Дален?

— Дайлен, — машинально поправил Амелл и чуть поморщился от запаха, исходившего от гнома. Тот крякнул и приложился к подозрительного вида ёмкости с подозрительной жидкостью внутри.

— Ааа, не важно. Всё равно командир. Эти святоши о тебе все уши прожужжали: Серый Страж то, Серый Страж сё…

Дальше Дайлен не слушал, подумав, что познакомиться с отвратительно пахнущим гномом и кучей камня, которая двигалась и говорила, он сможет и потом. А пока ему нужно было поприветствовать старых знакомых. Старые знакомые были ничуть не против: Лелиана улыбалась, слово девчонка, и держала на руках странного зверька (как потом оказалось, нага), наполовину отвратительного, наполовину умилительного; Алистер громко смеялся; Винн уже что-то занудно объясняла Андерсу; Стэн стоял чуть в стороне. Подарок последнему Дайлен вручил без сантиментов, и кунари кивнул, принимая его, открыл книгу, прочитал несколько строк. Что-то в его лице смягчилось, и Дайлен понял: опять попал. Это уже было почти жутко, каждый раз так угадывать.

— Лучше пойдём отсюда и немного отдохнём в Орзаммаре, — громко оповестил их Алистер. — Мы там теперь герои! Свои комнаты, хорошие отношения с королём Беленом…

Орзаммар поражал: целый город, высеченный из камня. Дайлен пообещал себе, что прогуляется здесь позже, а пока только вертел головой и удивлялся, держа в руках плащ: под землёй было тепло, почти жарко. Впрочем, судя по виду спутников, все они предпочитали тепло гномьего города, а не холод Ферелдена.

Как и сказал Алистер, у «героев Орзаммара» были свои комнаты, просто кричащие о роскоши. Много места, резные двери и стены, мебель, которая в городе под землёй наверняка очень ценилась, ведь дерева тут не растёт… Благодарность короля, которому, как Дайлен уже понял, его друзья помогли сесть на трон, не знала границ — и он не стеснялся её выражать.

— Хотя, честно сказать, оба претендента были так себе, — поморщившись, вдруг высказался Алистер. Дайлен подобрался: наконец-то началось настоящее обсуждение, а не невнятный обмен впечатлениями. Он, проходя мимо сумок с вещами, ненадолго там задержался и подсел поближе к рассказывающим.

— Сначала вы, — мотнул он головой и кивками указал сначала на гнома, потом на груду камня, — у вас, я чувствую, было сплошное веселье.

Сплошного веселья не оказалось. В Орзаммаре, как и во всём остальном Ферелдене, была своя беда: не могли выбрать нового короля, а пока не могли выбрать нового короля, не могли и дать войска. Недолго думая, спутники начали помогать одному из кандидатов (опросив народ, обсудив это между собой и решив, что Белен устраивает их больше). В процессе опроса им встретились самые разные личности...

— Гномка, что хочет магии учиться? — насмешливо переспросила Морриган.

— Её зовут Дагна, и я направила её в Круг с письмом о том, чтобы её там приняли, — отчеканила Винн. — Любая тяга к знаниям — благо. И уж тем более хорошо, что она решила это сама, без чьего-либо вмешательства! Усмирённые тоже не могут создавать заклинания, но живут и учатся в Башне. Гномка имеет на это такие же права.

Последним условием вознесения Белена на трон оказалось немыслимое: пройти через Глубинные тропы за одной из Совершенных. Возможно, уже мёртвой, потому что времени прошло достаточно. Раздосадованные спутники, по крикам Алистера поняв, что таким составом тащиться на Глубинные тропы — самоубийство, решили хотя бы найти голема. Жезл Дайлен передал Лелиане ещё перед тем, как отряды разошлись.

— Мы нашли её, и смогли спасти девочку от демона, — с улыбкой вставила Винн.

— Да, нашли меня, — резко высказалась голем. — И хорошо. Сил моих не было смотреть на этих птиц…

— Ты была гномом. Гномам не нужно выходить на поверхность, в их городах нет птиц, — сказала Лелиана.

— Оно думает, что тут есть какая-то связь? Я так не считаю.

С големом путешествие на Глубинные тропы перестало казаться таким безнадёжным, и они пошли. По пути к ним присоединился гном — тот самый выпивоха, которого звали Огрен и который являлся мужем Совершенной, за которой их отправили.

— Если б я знал, что всё так повернётся, — сказал он и глотнул своего пойла. — Бранка, дура, совсем с ума съехала. Не думал я, что придётся самого себя делать вдовцом.

— Да, Бранку пришлось убить, — кивнула Лелиана и передёрнулась. — Ты не хочешь знать, что там творилось… может, мы расскажем потом. Она хотела вновь начать создавать големов из гномов. Но это чудовищно… так что мы помешали ей. Ещё один Совершенный, Камеридан, обращённый в голема, выковал корону для нового короля. Мы принесли её, выбрали Белена… И всё. Он пообещал нам войска.

— А чем он плох? — переспросил Зевран. — Все короли, конечно, заслуживают ножа Ворона, не в обиду тебе, Алистер… но чем этот отличился?

— Так он был не первым в очереди на престолонаследие, — выплюнул Алистер. — Убил старшего брата, подставил старшую сестру… Не самая положительная личность. Харроумонд тоже… — он махнул рукой.

Как по команде, все повернулись к Дайлену, и он резко понял, кому спутники доверили пересказывать случившееся у эльфов в лесу, в Денериме, в крепости Стражей. И начал, вспоминая и витавшую безнадёжность в лагере эльфов, и загадочный и опасный Брессилианский лес, и говорящий стихами Великий Дуб (Винн донельзя заинтересовалась им), и вора Желудя, и руины, наполненные различными существами.

— То есть ты сказал, что хочешь дракона, и вы услышали дракона? — со смехом переспросил Алистер.

— Не совсем так, но почти, — кивнул Андерс.

И Дайлен рассказывал дальше: об оборотнях, об их Хозяйке леса, о проклятье и роли Затриана во всём этом. Лелиана смотрела в пол, и лицо у неё было очень печальным. Кажется, история, где были виноваты все и одновременно никто, очень её тронула. Дайлен заставил себе вернуться к рассказу, и недолгое молчание, наступившее после окончания истории эльфов, опять было нарушено его голосом: он быстро прошелся по событиям Денерима (Винн осуждающе покачала головой, когда он упомянул смерть настоящего Вейлона, а Огрен выпил за его душу; чем этот глоток отличался ото всех других, Дайлен не понял), а потом начал рассказывать про Пик Солдата.

— Я, кстати, сказал, что хочу загадок, — вспомнил Андерс. — Но их так и не появилось. Создатель не услышал меня!

— Возможно, он услышит тебя позже, — размеренно, но с каплей иронии ответила Винн. Андерс моргнул, посмотрев на неё, а потом хлопнул себя по лбу, метнулся к рюкзаку, достал что-то оттуда и вручил целительнице. Та приняла подарок и резко изменилась в лице. — Ох, Андерс…

— Вы продолжайте, я потом всё сам ей перескажу, — улыбнулся недоумевающим спутникам Андерс и, придерживая внезапно ослабевшую наставницу, отошел с ней в другой конец комнаты. Дайлен успел услышать «Анейрин» и вспомнил эльфа-бывшего ученика Винн.

Он продолжил свой рассказ и, когда его закончил, от тишины не было и следа: Алистер очень бурно воспринял такую весть о Серых Стражах, Лелиана пораженно качала головой, а Огрен, кажется, просто поддерживал общий шум. Шейла стояла спокойно. Никому не добавило спокойствия и сообщение о том, что для окончания Мора один из Стражей должен умереть.

— Можем посвятит в Стражи Логейна, пусть действительно умрёт за свою страну, — невесело хмыкнул Дайлен.

— Ты знаешь секрет Посвящения? — внимательно посмотрел на него Алистер.

— Теперь да.

— Может, и правда, стоит его… — мрачно пробурчал Алистер, а потом поднял голову. — Но! Это, по идее, секрет Ордена. Никому, хорошо?

— Так кому нам рассказывать — йк! — все свои, — рассмеялся в бороду Огрен.

Было видно, что собрание если не подошло к концу, то подойдёт к нему в очень скором времени. И вместе спутники соберутся не раньше того срока, когда Дайлен скажет выходить к Убежищу — а случится это только через день или два. Он поймал вопросительный взгляд Зеврана, и дёрнул уголком губ, смотря, как взгляд этот из вопросительного становится откровенно неверящим. «Кажется, я действительно собрался это сделать, — подумал Дайлен. — Сказать всем и сразу».

И он сказал. Даже показал свой светлый, едва заметный шрам на ладони, который не заживляли никакие лечебные заклинания. Шейла осталась всё такой же спокойной; Огрен, казалось, и не понял, чем магия крови отличается от обычной; Лелиана смотрела на него с сочувствием, но без страха или осуждения; Стэн только прищурился; Алистер же выглядел так, будто Дайлен на его глазах побил мабари.

— То есть… маг крови? Как этот Йован?

— Ещё не как. Я совершенно ничего не умею... пока что. И я не буду пользоваться этим, пока всё не станет совсем плохо. Авернус предупреждал меня, что злоупотребление может довести до одержимости. Но если кого-нибудь из вас сильно ранят… или мы начнём проигрывать… Не пугайтесь.

— Мне-е-е-е надо обдумать это одному, — поднялся с места Алистер и, споткнувшись, дошел до выхода из зала, где все они и засели. — Просто обдумать. Ничего такого. Я не побегу в церковь… Да. Тем более, что тут нет церкви.

Дайлен вздохнул. Всё было куда как лучше, чем он представлял. Оставалось только поговорить с Винн — и надеяться, что она так же отходчива, как и её ученик. И что не будет применять никаких атакующих заклинаний. И что не уйдёт, разочаровавшись в Дайлене. Ведь вроде как, о Йоване она отзывалась хоть и с осуждением, но без ненависти, а подчас и с ностальгией. Значит, и к магу крови она может испытывать какие-то положительные эмоции.

Судя по тому, как Андерс, поймав его взгляд, подмигнул сначала одним, а потом и другим глазом, сейчас был хороший момент для признания. Винн с тёплой улыбкой смотрела на амулет, который, как Дайлен вспомнил, передал ей её ученик. Вряд ли она слышала его признание, раз даже на ушедшего Алистера не обратила никакого внимания. Дайлен покосился на нага, которого наглаживала Лелиана, на Шейлу, которая уже вертела что-то в руках. При ближайшем рассмотрении «что-то» оказалось тускло светящимися камнями разных цветов и размеров. Оставалось только удивляться, как голем может удерживать камни в каменных же руках и не ломать их.

— Кажется, оно недовольно, — внезапно проскрипела Шейла, поворачивая голову в его сторону. — Или напугано? Или задумчиво? Ох, ваши мягкие лица…

Дайлен еле удержался от усмешки и от напоминания, что когда-то у Шейлы было такое же мягкое лицо. Он ещё из рассказа о Наковальне Пустоты понял, что упоминать это голем не любит, а потому не собирался давить на больное. Но собирался наладить отношения: в конце концов, из всего отряда теперь нераскрытыми книгами для него оставались только Огрен и Шейла. И если к Огрену подходить не очень-то хотелось (хоть и было… любопытно), то Шейла, наоборот, была очень интересной.

Посмотрев на камни в её руках ещё раз, а потом быстро проследив узоры из всё тех же — больших и маленьких, разных цветов — камней на поверхности тела голема, он всё же ответил, добавив к своему высказыванию первую пришедшую на ум фразу:

— Возможно, кажется не просто так. Я действительно волнуюсь. Тебе… помочь вставить камни?

— Нет, конечно, нет, — голем издала звук презрения; каменные пальцы сжались крепче, и Дайлен с содроганием подумал, что вот сейчас камни расколятся. Но они выдержали. — Оно бы предложило помочь другому человеку одеться? Нет? Тогда пусть оно не мешает мне.

Дайлен смутился. Рядом хмыкнул Стэн, и Страж, поймав его слегка ироничный взгляд, махнул на своих спутников рукой. Не то чтобы его преследовало ощущение, что все хотят посмеяться над ним, нет; спутники, определённо, по-своему его уважали, даже если отношения у них были подчас не совсем понятные. Как, например, с Морриган. Дайлен завертел головой, не нашел ведьмы и недовольно поджал губы. Что ж, он найдёт её и вручит подарок позже, а пока нужно настроиться на сложный разговор.

Сложный разговор состоялся, и оказался не таким сложным, как этого подсознательно ожидал Дайлен. Винн вцепилась в его руку, рассерженно сверкая глазами, сплела какое-то заклинание и, на секунду вцепившись пальцами в ладонь излишне сильно, отпустила чужую конечность.

— Это единственная твоя рана от магии крови, — ровно сказала она.

— Да.

— Я… понимаю, что Серым Стражам для победы позволено почти всё. Но ты слышал, ты видел историю Софии Драйден. Прошу тебя, дитя, помни, к чему приводит злоупотребление данной тебе властью. Помни и остерегайся магии крови. Твои способности должны служить тебе, а не ты — служить им. Если судьба связала тебя с демоном… что же. Не поддавайся ему. Сопротивляйся до последней капли своей крови.

В завершающей фразе Дайлену послышалась то ли издевка, то ли усталая ирония, но лицо старой целительницы было непроницаемо. Она смотрела на него прямо, а пальцами поглаживала лежащий на коленях амулет своего бывшего ученика.

— Спасибо за понимание. И за совет. Я ценю твои занудные лекции, Винн.

— Иди, подлиза, — слабо усмехнулась она, но было видно, что недовольство, как и раздражение, всё ещё не покинули её мыслей.

«И вряд ли когда-нибудь покинут», — думал Дайлен чуть позже, когда уже лежал на кровати. Для того, чтобы удобно спать, ему придётся подгибать ноги — всё же помещения рассчитаны на гномов, не на людей или эльфов, и только любовь подземных жителей к высоким потолкам спасала гостей от того, чтобы не пригибать головы на каждом шагу. Стулья, как и столы, тоже были смехотворно малы, и оставалось лишь вздыхать, пытаясь усесться удобнее, а иногда и просто предпочитая развалиться на полу.

Зеркальце он Морриган всё же подарил, искренне растроганный её вопросом о том, чего он хотел бы получить взамен. Это было странное чувство: умиление и признательность в одном флаконе. Ведьма пообещала быть добрее — пусть и с долей насмешки в голосе и глазах.

Следующий день его встретил Лелианой, прыгающей к нему на шею. Ещё чуть сонный и совершенно не понимающий происходящее Дайлен пошатнулся, но устоял на месте, совершенно не зная, куда в такой ситуации девать руки. Обнять? Но не получится ли это несколько… несколько… Он взглядом наткнулся на сидящего на одном из диванчиков Зеврана, который до этого насмешливо болтал с Огреном. Эльф качнул головой и отвернулся. Лелиана в тот же момент сама решила дилемму: отошла от него на шаг, счастливо улыбаясь.

— Спасибо, спасибо, Дайлен! — почти пропищала она. — Я увидела туфли, спросила у Андерса, и он сказал, что ты купил их в Денериме… Спасибо!

Дайлен растерянно улыбался в ответ, совершенно не понимая, что и как ему отвечать на такие бурные благодарности. Он дарил подарки, и обычно его ровным — или не очень — голосом благодарили, произносили несколько фраз. Но вот что делать с непрекращающимися «спасибо» Лелианы и её сияющими глазами… Дайлен опять кинул взгляд на Зеврана и опять застал его за тем, что он наблюдает за разворачивающейся сценой.

— Я бы, наверное, хотела с тобой об этом поговорить, но позже, — сказала Лелиана, когда он опять перевёл взгляд на неё. На лице её остался лишь призрак той улыбки, с которой она говорила буквально десяток секунд назад, и Дайлен почувствовал резкий укол стыда. — А сейчас… я хочу рассказать тебе про Марджолайн. Мы встретили её убийц не так давно, когда шли обратно вместе с Шейлой. Она… она сейчас в Денериме, и будет там ещё долго. Мне бы хотелось нанести ей визит.

— Кто такая Марджолайн? — мягко спросил Дайлен, чувствуя, что с этим ответом будет знать о Лелиане абсолютно всё. Чувство было таким же реальным, как и взгляд Зеврана, который он ощущал, даже не поднимая взора. То ли разговор с опять пьяным гномом ему наскучил, то ли эльфу было необычайно интересно, о чем таком они разговаривают.

Дайлен позволил себе представить, что Зевран ревнует, и представлял то же самое, когда, уже позже, бесстыдно улыбающийся эльф почти что вынудил себя поцеловать. А потом ещё раз и ещё, потому что оторваться от антиванца было просто невозможно — и тот, судя по чуточку насмешливому взгляду, отлично это понимал. В тот момент, Дайлена, наклоняющимся за ещё одним поцелуем, могло остановить только что-то из ряда вон. Например, неожиданно и грубо нарушенное уединение.

— Что… Что?! — воскликнул Алистер и глупо закрыл глаза руками. Было видно, что лицо у него покраснело до невозможности. — Я зашел просто поговорить, а вы…

— А мы тут не просто говорим, — хриплым голосом закончил Зевран, начиная хихикать.

— Очень по-взрослому говорим, — себе под нос пробормотал Дайлен, почему-то рассмешив эльфа ещё больше; тот уткнулся носом ему в шею, и по телу пробежала восхитительная дрожь, но он с сожалением отодвинулся от мгновенно переставшего хихикать Зеврана. — Можешь открывать глаза, всё прилично.

— Дыхание Создателя, сколько в тебе секретов! — нервно рассмеялся Алистер, шарахнувшись от выходящего из комнаты Дайлена Зеврана. — Женщины-женщины-женщины… Хотя, после Морриган…

— Да? — с интересом переспросил Дайлен.

— Я не уверен, что когда-нибудь посмотрю на черноволосых без дрожи, — закончил Алистер.

Дайлен спрятал улыбку, сам не уверенный, что хочет говорить на эту тему хоть с кем-то, и послушно ответил на вопросы Стража по поводу своей «внезапной принадлежности к малефикарам». Их было, впрочем, не так уж много. Больше Алистер говорил сам: о том, что храмовники учили его совершенно другому, но теперь он понял, что маги есть и могут быть очень и очень хорошими. Но когда они режут себе вены!.. Дайлен с трудом убедил его, что такое можно делать иногда, когда очень-очень нужно. Очень-очень иногда. С трудом — потому что, хоть и верил в это, подспудно сомневался.

Это был напряженный разговор. Больше из-за того, что улыбаться не следовало. А как Алистер в своих рассуждениях походил то на обеспокоенного ребёнка, то на наивного подростка!..

Гномы были настолько милы, что позволили Серому Стражу воспользоваться их услугами как кузнецов. Дайлен ушел из Пика Солдата... не совсем с пустыми руками. Посох, отобранный у эмиссара порождений тьмы, давно был слишком лёгок и — как, качая головой, заметил Андерс — слишком плох по качеству. А в обители Серых Стражей самого разного оружия было более чем достаточно: его спутники обновили экипировку, только Андерс отказался расставаться с Веткой дуба, Морриган — со своей экстравагантной одеждой да Зевран — с перчатками; он тоже не смог устоять перед излучающим холод Дыханием зимы.

Наконечник с прошлого посоха гномы снимать отказались, сделали новый; работа была готова на следующий день.

Через два дня сытого и приятного времяпровождения в Орзаммаре Дайлен скомандовал отряду собираться. Собака носился вокруг него с радостным лаем, то и дело роняя и подбирая незнамо где найденную палку, а сам он с гордостью оглядывал всех своих напарников. За эти два дня он успел привыкнуть и к возвышающейся над всеми Шейле, и к постоянному пьянству Огрена, и воспринимал их частью своей команды.