Амаратайн не был красивым городом ни в одном из возможных смыслов. Величественным — с натяжкой, но может быть, но вот красивым… Как и все города, этот начинался с неказистых деревянных домов, которые потом словно отрезало городской стеной. Внутри — внутри жилища получше, возможно даже каменные, и эльфинаж, ещё отвратительнее по своей сути, чем эти не защищённые ничем домишки.

Дайлен почесал Собаку за ухом, на что мабари жизнеутверждающе загавкал. Ему нужно было в Башню Бдения, и название крепости постоянно вызывало ассоциации то ли с башней Ишала, то ли с Башней Круга, что не делало её привлекательной. Но в крепости ему наверняка предстояло провести не один месяц, так что от ассоциаций следовало избавляться.

Когда он вернулся после поисков Морриган в Денерим, то был ошарашен: оказалось, его уже несколько месяцев отчаянно ищут и всё не могут найти. Алистер, словно разом оттаяв после того злополучного Собрания Земель, разозлился на него как в прежние времена: совершенно по-детски. Возмущённо спрашивал, как он мог уйти так надолго, если отлично знал, что на нём висит целый эрлинг, как он мог вообще уйти, никого не предупредив, и как сложно было отслеживать его, Дайлена, путь, ведь мотало Серого Стража по Ферелдену (да и не только) — будь здоров. Учитывая, что король в сияющих доспехах оказался первым встреченным в замке человеком, Дайлен, мягко говоря… недоумевал. Объяснять, одновременно ругаясь, Алистер не научился.

Анора расставила всё на места.

Не так давно отсутствие правителя в Амаратайне начало переходить все границы — и обученный к тому моменту эрл должен был выдвинуться в сторону своих земель, взять под командование нескольких Стражей из Орлея, провести Посвящение для рекрутов, принять присягу от баннов… так планировала Анора. Но эрла не было. Был только Андерс, единственный (после Логейна, который на тот момент и по сей день, к своему бессильному гневу, находился в Орлее) Серый Страж Ферелдена. Собственно, его и отправили разбираться. А недавно от него пришло письмо, суть которого сводилась к тщательно скрытому, но всё равно паническому: всё плохо, помогите!

И тут пришел Дайлен. То ли вовремя, то ли, наоборот, совсем нет — ведь появись он на пару месяцев раньше, обострения ситуации вообще удалось бы избежать. И, конечно, ему ничего не оставалось, как повернуть в сторону Амаратайна.

«А ведь год почти прошел», — сосредоточенно думал Дайлен. До назначенного Зевраном срока оставалось совсем ничего — каких-то несколько месяцев. Несколько месяцев, которые можно было бы потратить на очередные поиски ушедшей в элувиан Морриган… но Дайлен опустил руки. Ведьма и до того каждый раз выскальзывала у него буквально из-под носа — и это будучи беременной! — а потом просто ушла в зеркало. Сухие слова о том, что с сыном всё в порядке, не давали ничего. Он даже не узнал его имени. Морриган, держа своё слово, не дала ему ни крупицы информации.

Когда на горизонте показалась крепость, Дайлен прищурился и ускорил шаг. Что же, Башня Бдения производила не менее удручающее впечатление, чем Амаратайн — в большинстве своём потому что была в процессе активной отстройки. У Дайлена даже не было вопросов, откуда у Стражей на это взялись деньги: во-первых, награбили они из того же поместья Хоу или у работорговцев в эльфинаже немало, а во-вторых, Леви Драйден в Пике Солдата исправно делился выручкой. Место действительно стало довольно популярным, но именно для торговцев — как перевалочный пункт между Орзаммаром и Денеримом. В-третьих, в руинах в Брессилианском лесу они набрали немало золота и камней, и осталось там ещё больше, но о последнем никто, кроме спутников Стража, и не знал.

Впрочем, знал Алистер, а помочь казне Ферелдена он вряд ли бы отказался… «Хотя, нет, у него не получится, — рассеяно подумал Дайлен, рассматривая кладку крепости. — Он же тогда не был с нами, точного места назвать не сможет».

Более внимательный осмотр показал, что Башня Бдения всё-таки отличается от Амаратайна не только тем, что активно отстраивается. Отличалось и настроение. Но в какую сторону? Дайлен опять тоскливо вспомнил Остагар. Вот, что было и остаётся и по сей день величественной крепостью.

Стража на воротах встретила его настороженно, и Дайлен скинул с головы капюшон. На мабари мужчины смотрели с напряжением: да, порода в том была видна, а чистокровные мабари, как известно, в Ферелдене принадлежали только знатным людям… но Дайлен не очень был похож на знатного человека. Да ещё и с посохом, верно? К чести стражи, на раздумья им понадобилось не очень много: когда Дайлен назвался, их лица уже посветлели.

— Страж-командор, сэр! Разрешите проводить! — сорвался с места один из стражников, и Дайлен кивнул. Было бы глупо заплутать в «своей» крепости.

Строительными работами командовали гномы — незнакомые Дайлену, но очень увлеченные своей работой. А вот обязанности кузнеца исполнял смутно припоминаемый мужчина с пронзительным голосом: кажется, Амелл как-то видел его в Денериме… да, точно, и это ворчание он где-то слышал… Мысль додумать не успел: его пошатнуло внезапное нападение. На груди, кое-как вцепившись в броню, повис кот. Или, скорее, котёнок. Собака задумчиво заворчал, но без какой-либо враждебности.

— Дайлен! Создатель смиловался надо мной, и ты наконец пришел! — патетично воскликнул Андерс, уже отдирая рыжего котёнка от Амелла. Выглядел он не таким счастливым и свежим, каким Дайлен его помнил: под глазами залегли синяки, а в движениях прибавилось нервозности. Кажется, именно таким он был во время Мора: не в самом начале, когда только вышел из Башни и, чем дальше отходил от неё, тем больше оживал (и хоть нахождение в одиночной камере не прибавило ему цвета лица, настроение и харизма заставляли не обращать на это внимания), а чуть позже, когда порождений тьмы стало слишком много. Кажется, такими во время Мора были они все.

Дайлен слышал о том, что в Амаратайне порождения тьмы не ушли под землю, как должны были. Но чтобы всё было так плохо?.. Остальные люди в крепости не выглядели измотанными, даже стражники, которые, в случае нехватки рекрутов — которая наверняка имелась — должны были бы выполнять много работы. Значит, проблемы лично Андерса?

— Это лично твои проблемы, а не мои! — взвился последний, когда Дайлен, уже не во дворе и при всех, а в комнате и наедине задал Андерсу вопрос. — Эти… банны! Знаешь, как я судорожно изображал активность? Знаешь, как пытался не допустить восстания? Они постоянно были в шаге от него, и сейчас — тоже! Сколько я мотался по этому чертовому эрлингу! Никогда, больше никогда не хочу быть ни за что ответственным! Хоть Глубинные Тропы, хоть ещё одно путешествие в Тень! Ах, как я мог забыть — оно уже было!

Успокаивать разбушевавшегося мага и не потребовалось: тот, высказав накипевшее, быстро упокоился сам и начал деловито посвящать Дайлена в подробности творящегося бедлама. Какие банны благоволят эрлу, какие нейтральны, какие недовольны; финансовое положение; укрепления; отношения с церковью и стражей Амарарайна; количество Серых Стражей. На последнем Андерс замялся.

— Ммм, видишь ли, их пока что всего трое. Было бы больше, мне бы не удалось отделываться от знати «делами Ордена». И, ну, один из них — Огрен.

— Это… довольно впечатляющий поступок с его стороны, — нейтрально высказался Дайлен.

— Это очень мучительно для нас всех, — не согласился Андерс. — Второй — сын Хоу… нормальный парень, кстати. Не знал о делах своего отца, пришел качать права. Я пытался его убедить, что Рендон был тем ещё, но всё не получалось. А недавно он наконец встретился со своей сестрой и переосмыслил ценности. Извинился даже. Знал бы ты, как он поливал тебя, когда сидел в темнице! — развеселился Андерс. — А я ему и говорю: ну, у Дайлена есть несколько друзей, которые раньше были его врагами.

Вздох подавить не удалось. Возможно, Андерс имел в виду Логейна, который, конечно, не стал другом, но хорошим товарищем, с которым у них сформировалось взаимное уважение — вполне. Но самому Дайлену пришел на ум только Зевран.

Зевран, о котором почти ничего не было известно, но который несколько месяцев назад определённо был жив: в Денериме Дайлена дожидалось его письмо. Судя по всему, дела по свержению власти у бывшего Ворона шли неплохо. Или не просто по свержению — Дайлен так до конца и не понял, чего он хочет, но выяснять и не собирался. Если Зевран успеет к назначенному сроку, расскажет и сам. Если не успеет, то понять можно будет уже в Антиве, прижав эльфа к стенке.

— А третий?

— Он… не совсем Страж, — уклончиво произнёс Андерс. Помолчал, сражаясь с пристальным взглядом Дайлена. — Он дух, запертый в теле мёртвого Стража!

— Мне кажется, я очень хочу услышать эту историю.

Спустя несколько часов Дайлен решил переговорить с новыми Стражами. Работы было ещё много, новых рекрутов в ближайшее время вроде бы не предвиделось или предвиделось, но где-то за пределами Башни Бдения и Амаратайна, так как никто добровольно в Стражи не собирался, а разбрасываться Правами Призыва Дайлен не хотел. Это вряд ли улучшит его и так не самую лучшую репутацию.

Кстати о репутации: его очень оперативно поймал сенешаль Варел с вопросом, когда же созывать баннов, чтобы те дали свою присягу. Дайлен не колебался ни секунды: чем раньше, чем лучше. Сенешаль явственно посветлел лицом, уверил, что через день, максимум через два, торжество состоится, и мимолётно вспомнил, что Дайлена также искала госпожа Вулси. И капитан стражи был бы не против пообщаться с Героем Ферелдена. Последнее, конечно, не так срочно, а вот госпожа Вулси ждать не любит…

Мадам Вулси оказалось интересной женщиной, чем-то напоминающей Винн. После стандартного для её должности разговора о деньгах заинтересовавшийся Дайлен смог получить приятный рассказ о том, как живётся в окружении Стражей обычному человеку. Кажется, женщина была польщена таким интересом. Дайлен вежливо откланялся, заметив, что у него ещё есть дела (и, кажется, этим только закрепил свой успех) и покорно направился к капитану стражи. Серые могут и подождать, они — не такие важные винтики в этой системе, как ни печально это говорить.

— Страж-Командор, сэр! — по-военному отдал честь капитан и тут же перешел к делу, не отвлекаясь на лишние расшаркивания: — Во время нападения на Башню Бдения погибло много наших людей. В живых, впрочем, осталось достаточно для того, чтобы защищать Башню, спасибо мессиру Андерсу. Но ни на какие другие операции их не хватает, как вы уже, должно быть, знаете. В свете этих событий, я не могу принять самостоятельное решение касательно одного вопроса. Из Амаратайна в стражу Башни хотят рекрутироваться дюжина людей — некоторые из них являлись стражниками в городе и уверяют, что все вопросы с переводом они легко уладят сами.

— В чём проблема? — непонимающе переспросил Дайлен.

— Башня Бдения всегда была самостоятельна, сэр. К тому же, я не знаю, как такие действия могут отразиться на вашем положении.

Капитан Гаревел смотрел прямо и открыто. Дайлен медленно кивнул. Да, а сам он о таком и не подумал. Но действительно ли это скажется на отношениях со знатью? Возможно. Это покажет слабость Башни Бдения. Стоит ли из-за этого пренебрегать предложением? Особенно учитывая слова Андерса о том, что некоторые люди находятся в шаге от восстания и наверняка уже плетут заговор? Нет, не стоит. Но по тем же причинам стоит немного перестраховаться.

— Примите их предложение, но… — Дайлен задумался. — Существует ли какой-то способ проверить, действительно ли они хотят служить нам?

— Люди, которые владеют информацией, есть всегда. У меня имеется знакомство. Но, как вы понимаете, ничего не делается бесплатно.

— Возьмёшь столько денег, сколько нужно. И, если окажется, что кто-то не слишком благонадёжен — всё равно возьми его в стражу, — Дайлен посмотрел на неуловимо недовольного капитана и прибавил: — Будет лучше, если мы будем знать, откуда ждать опасности. Ничем не выделяй этого человека — или нескольких таких людей. Но приглядывай.

Пришедшая во время разговора мысль определённо была неплохой. Ведь что может быть легче, чем, имея своих людей в страже, незамеченными пробраться в Башню? Или же послать туда убийц. Дайлен усмехнулся, надеясь, что если кто-то до такого и додумается, то это будут не Вороны. Последним слишком уж не везёт, когда целью являются Серые Стражи.

Огрен спал, свернувшись в забавный клубок из доспехов и собственной бороды, в погребе у бочек с алкоголем. Дайлен осмотрел запасы и оценил, насколько хорошо они сохранились для крепости, которая недавно была успешно атакована. Неужели порождения тьмы не заинтересовались этой комнатой? Насколько Дайлен помнил, бессмысленные разрушения и «перекрашивание» помещений по собственному неповторимому дизайну было в их стиле. Но, как ответил ему на вопрос Андерс, никаких следов кишок, копий и прочих элементов декора не было обнаружено. Порождения тьмы просто ворвались и начали сметать всё на своём пути.

И говорили. Последнее было… странным. Говорили только люди, зараженные скверной — как Геспит или Рук в Орзаммаре. Порождения тьмы просто обладали разумом. Дайлен сомневался, что у них вообще есть возможность говорить. «Нет, они ведь могут кричать, — тут же отверг эту мысль Дайлен. — Значит, они просто не видят в этом смысла. Или слишком глупы. Нет, не видят смысла, потому что общаются между собой иначе».

Натаниэль стоял, сцепив руки за спиной, в главном зале и задумчиво разглядывал портрет красивой женщины. Родство было налицо. Впрочем, задумчивость не помешала ему услышать шаги Дайлена и повернуться в его сторону, когда маг подошел близко. Взгляд Хоу прошелся по лицу, одежде и внимательно, но быстро скользнул по испещрённой светлыми шрамами левой руке. Со времён злополучного Мора их почти и не прибавилось — и, может, не прибавилось бы вообще, не зайди как-то Дайлен к Авернусу. Старому Стражу, погруженному в исследования, неожиданно легко удалось уговорить его, Дайлена, на несколько уроков мастерства в магии крови.

Дайлен ещё слишком отчётливо помнил собственное бессилие перед тем стражником, сознание которого он так и не смог взять под контроль, а значит — выбраться из плена. И его бои с драконами, из-за которых, собственно, рука и вызывала одну лишь жалость... Нет, заклинания — хотя правильно ли назвать действия с помощью магии крови заклинаниями? — на них действовали, но совсем не так, как Дайлен того желал. «Ты совершенно прав, — сказал тогда Авернус, — это лишь из-за недостатка опыта. Магия крови — очень сильная школа, а ты сам по себе неслабый маг. Немного тренировки, и ты сможешь творить неповторимые вещи с людским сознанием».

Судя по тому, что Натаниэль шрамы всё-таки проигнорировал, он или не знал, что они значат, или знал, но решил оставить своё мнение при себе. А может, ему было всё равно?  

— Вот как ты выглядишь. А по рассказам похоже, будто у тебя молнии из глаз сыплются, рост ещё выше, и сила нечеловеческая, — насмешливо прокомментировал Натаниэль. Дайлен вскинул брови и не стал уточнять, кто это о нём так рассказывает: Огрен, в пьяном угаре придумывающий самые разные вещи, Андерс, для которого привирать давно стало привычной формой общения, или обычные люди, которые, как известно, никогда не откажутся почесать языком про героев. — Андерс упоминал о том, что ты прибыл.

— Мне жаль, что я не сделал этого раньше. Впрочем, Андерс принимал только самые правильные решения. Относительно тебя — тоже, — счел нужным прояснить Дайлен. Натаниэль чуть приподнял губы в намёке на улыбку. — Я не буду ничего говорить о твоём отце. Скажу только, что плохое всегда можно перекрыть хорошим.

— Много ли примеров такого ты видел? — криво усмехнулся Хоу.

Это больше было похоже на риторически-безнадёжный вопрос, ответа на которого нет. Но у Дайлена ответ был — и не один. «Наверное, есть всё-таки плюс в том, чтобы ходить по стране и постоянно решать чужие проблемы, — подумал Дайлен без саркастичного оптимизма, иногда присущего Андерсу, но просто с насмешкой. — Со временем решать их становится всё легче».

— Из первого пришедшего на ум… у меня был друг. Да он и сейчас есть. Йован. Сбежал из Круга, потому что его обвинили в магии крови — с помощью всё той же магии крови и подставив меня. Зато потом помогал жителям Редклиффа, если ты знаешь о катастрофе, которая там приключилась. Вполне возможно, что без его помощи мы бы не справились.

— И ты его простил?

— После того как увидел, что он помогает? Да.

«Наверное, — думал Дайлен после этого разговора, — я действительно винил Йована. Просто сначала ничего не понял, а потом предпочитал об этом не думать». Какое-то время, особенно во время путешествия с Дунканом до Остагара, в перерывах между попытками овладеть умением сражаться с посохом-копьём — винил. Без знаний о жизни вне Круга, без многих знаний вообще, Дайлен чувствовал себя беспомощным. И понимал, что в Круге было бы легче. А потом, когда завертелось — Башня Ишала, Флемет, Лотеринг, Редклифф — понял, что ловит себя на мысли: «А как всё сложилось бы, если я остался бы в Круге?». И ответ самому себе чаще всего был удручающим.

Так что да, Йован был окончательно прощён в Редклиффе, когда сидел у карты замка вместе со Стэном и о чём-то глухо с ним переговаривался. Когда сказал, что Лили знает о том, что он маг крови. Когда помогал со спасением Коннора. Когда, в конце концов, заявил, что посылал в Круг магов письма, подписываясь своим именем, лишь бы оттуда пришли хоть те же храмовники и помогли разобраться с демоном.

С Кристоффом — или Справедливостью — Дайлен в тот день так и не поговорил. Просто не нашел его, а когда начало вечереть, махнул рукой: ему стоило ещё переговорить с сенешалем Варелом по поводу баннов. Он был куда более опытным в таких делах, чем Андерс, и мог подсказать что-нибудь полезное.

Главный зал крепости мало изменился для приёма гостей: он и так был достаточно торжественным, добавилось лишь несколько деталей да разряженных людей. Шагая по скрадывающему и так не очень громкие шаги ковру, Дайлен считал секунды. «Интересно, будет так же, как на Собрании Земель? — думал он. — Хоть кто-то выступит открыто? Или предпочтут промолчать?».

Как показала практика, люди предпочли молчать. Некоторые, давая клятву, выглядели откровенно недовольными, некоторые — как банн Эсмерель — скучающими. Дайлен услышал последнее «Так говорю я перед лицом Создателя» и кивнул. От шага в мигом ставшей неоднородной толпу баннов его остановил сенешаль Варел, негромко предупредивший об осторожности. Дайлен приподнял уголки губ. В неосторожности его упрекали нечасто.

Пить не хотелось, но бокал, для поддержания образа, пришлось взять. Как и смачивать губы, притворяясь, что пьёт, а на деле позволять Андерсу потихоньку испарять вино и тут же охлаждать напиток, чтобы никто не заметил запотевших стенок бокала. Острые взгляды, бросаемые на целителя, не помогали: он продолжал развлекаться. Дайлен улыбнулся какой-то молоденькой девице, явно пришедшей с отцом, и почти неуловимо кивнул ей, чуть улыбнулся, притворился, что отпивает из бокала. Девица чуть зарделась, Дайлен почувствовал себя не самым хорошим человеком.

Девицу звали Амией, и её отец был одним из тех людей, кого Дайлену стоило опасаться. Вряд ли, конечно, его дочь знала хоть что-то, но госпожа Вулси, ничуть не стесняясь, посоветовала, помимо прочего, оказать ей несколько знаков внимания: заметных для девушки и ещё кого-нибудь, но не слишком явных. Дайлен тогда наполовину смутился, наполовину впал в ступор. Возможно, в другой ситуации бы даже внутренне возмутился, но от госпожи Вулси он такого не ожидал, потому и…

— Не смотрите на меня так, юноша, — насмешливо покачала головой мадам, оценив его выражение лица. — Я ничего не знаю о вашей личной жизни и совершенно не желаю в неё лезть, но банн Мильвуд пользуется немалым влиянием. Он довольно пассивен в своих симпатиях и антипатиях, но иногда его удаётся заинтересовать… Говорят, что банну Эсмеральде удалось.

— А она, как известно, одна из тех, из чьих рук вино принимать не стоит, — заключил Дайлен. Он подвигал пальцами левой руки: несмотря на шрамы, он мог двигать ими свободно, только тянущее ощущение в коже напоминало, что целители всё-таки не всесильны, и магия крови оставляет свой отпечаток.

Ему не нравилось понимать интриги. Кто-то из его учителей, ещё почти год назад, когда Анора только начала припрягать его, рассмеялся и заявил, что «у вас, определённо, получается схватывать всё налету, но — помилуйте! В Ферелдене нет интриг. Вот пустить бы вас в Орлей… тогда и посмотрим, есть ли талант». Так или иначе, в том, что творится в Амаратайне, Дайлен разобрался достаточно быстро.

«Осталось только воспользоваться твоим беспроигрышным навыком: начать говорить», — смеясь, как-то сказал ему Андерс, более чем радостный свалить изначально не его ответственность на чужие плечи. О, да. Несмотря на прекрасное владение школой льда, ядом «погибель магов» отравить всё ещё было куда легче, чем завязать рот.

— Ещё банн Мильвуд очень любит своих детей, — сухо закончила госпожа Вулси. — Понравьтесь кому-то из них так, что он или она будет просить за вас — и банн опять отойдёт в нейтралитет. Вряд ли начнёт вас поддерживать, это всё-таки слишком рискованно.

— Неужели всё так просто?

— Не смотрите на то, как будут выглядеть эти двое юношей, — мадам помедлила, — и девушка. Если я не ошибаюсь, как раз пришло время выводить её в свет. Все они намного умнее, чем хотят казаться. Я бы ставила на самую младшую, Амию. Может, она и умна, но вы всё ещё Герой Ферелдена, а она на диво молода.

Именно поэтому поговорить Дайлен подошел значительно позже после того, как поймал первый взгляд Амии. Он не умел флиртовать — ох, всё его общение такого рода ограничивалось Зевраном, с которым он всегда был предельно серьёзен. Но он не был глупцом. Задержать взгляд, чуть улыбнуться, немного наклонить голову — много ли нужно? Дайлен, чувствуя себя словно в грязи вываленным, думал: много.

Возможно, Зевран ему не верен — мало ли, какими способами он пользуется для достижения собственных целей. Эта мысль почти не отзывалась в груди неприятными уколами, Дайлен смирился. Но сам он изменять не собирался. Даже так. Особенно так. Отдельно обидно было за чужие надежды. Амия, возможно, и ничего о нём не думает, а просто приятно польщена, но всё же, всё же…

Разговор ни о чём прошел неожиданно легко. Темы эрлинга они не затрагивали, с неожиданно вставшего перед ними обоими вопроса о порождениях тьмы съехали вместе. Дайлен был бы доволен, не будь это собрание — сплошным фарсом. Степенно откланявшись, Дайлен опять повернулся к баннам. Со старшими братьями девушки он уже перекинулся парой слов, и оба, близнецы, смотрели на него очень внимательно. Почти за рамками приличия. Интерес этот был хищным, опасным, и Дайлен не подошел бы к ним, не будь у него веских причин.

С банном Эсмирель он почти не говорил, дав ей ровно столько фраз, чтобы не выходить за рамки вежливости. Её на свою сторону уже не перекинуть, стараться незачем. Главное — чтобы другие, пораженные его невежеством, тоже не отвернулись.

Когда сенешаль Варен объявил об окончании «празднества», толпа быстро рассосалась. Дайлен устало прислонился к одной из колонн и помассировал виски. Голова на самом деле не болела, но усталость засела где-то в затылке и давила оттуда вниз, прибивая к земле всё тело. Ткань перчаток неприятно ощущалась на коже: дабы не смущать баннов очевидным проявлением магии крови, пришлось экстренно искать подходящие.

— Всё прошло лучше, чем могло бы, — бодро заявил сенешаль у него из-за спины, и Дайлен на секунду сгорбился, чувствуя, как выступают лопатки, и опять выпрямился. Всё это время он следил за осанкой, которая обычно была не ахти: постоянная усталость, нелёгкий рюкзак на плечах, посох, что сначала постоянно был в руках, а теперь — за спиной…

— О, намного лучше! — подтвердил Андерс.

Он, как лицо, недавно представлявшее эрлинг, тоже вынужден был присутствовать. Всех остальных спутников разогнали подальше. Особенно Огрена. Хотя всё тот же Андерс предлагал выпустить в зал Хоу, подсчитать, сколько предложений о свержении Дайлена ему поступит. Никто идею не поддержал, но Натаниэля ненавязчиво попросили прогуливаться во дворе крепости. Натаниэль пожал плечами и согласился.

— Сэр Тамра, — сказал Дайлен, — обещала предоставить имена. Но я бы предпочел сделать ещё кое-что самостоятельно.

— О нет, — похоронным голосом сказал Андерс. — Я помню этот твой взгляд. Ты выглядел так каждый раз, когда нам нужно было идти дальше.

— Простите? — с неповторимой вежливостью поинтересовалась госпожа Вулси.

— А почему, вы думаете, Мор удалось победить за год? Потому что мы не ходили — мы летали по Ферелдену!

Натаниэлю, конечно же, никаких нескромных предложений прямым текстом не поступало, но поговорить люди подходили. «Но я, к счастью, могу отличить, когда это просто поговорить, а когда — поговорить», — хмуро заметил Хоу и выдал несколько имён. С ними-то — как прав оказался Андерс! — Дайлен на следующий же день вышел в Амаратайн, захватив с собой всех спутников. Можно было оставить их в крепости и отправиться в город одному, и уже потом идти решать одну из двух оставшихся проблем, но новых спутников хотелось узнать поближе, одновременно не акцентируя на этом внимания.

— Тут, думаю, можно разделиться, — сказал Дайлен, остановившись уже за стенами города. — Справедливость? Ты, кажется, хотел найти Ору…

— Да, это так, — медленно кивнул дух. На нём был полный доспех со шлемом, иначе признаки смерти тела были бы заметны излишне отчетливо. Да и так можно было отследить некоторую странность движений и хрипящий голос. Тело Кристоффа было мертво, и дух никак не помогал ему.

Дайлен знал, что Андерс пробовал лечить Справедливость, и что-то даже получалось: по крайней мере, разложение удалось приостановить. Недавно, побеседовав с духом об этом и многом другом (в частности, о Тени), он тоже решил приложить свою руку. Лечебные заклинания у него не получалось от слова «совсем», но ведь естественные процессы можно остановить и холодом.

— Ты же понимаешь, что один он не справится? — зашипел на ухо Дайлену Андерс. Амелл кивнул, сдержав улыбку.

— Да. Инициатива наказуема, слышал? — так же тихо ответил он целителю и сказал громче: — Справедливость, не будешь против, если Андерс поможет тебе сориентироваться здесь?

— Не буду, — коротко ответил дух.

— А у нас есть другие дела, — пробормотал Дайлен.

«Другие дела» вскоре в виде подозрительно выглядящего стражника замаячили на горизонте. Дайлен прищурился и, прислушавшись к неодобрительному ворчанию Собаки, подошел поближе, и не прогадал: перед ним оказался Черный Волк собственной персоной. Натаниэль за спиной шумно выдохнул, но, следуя примеру молча хлебающего свою бурду Огрена, промолчал.

— Как быстро мы снова увиделись, — сказал Черный Волк, и Дайлен кивнул. — Пришел распутать клубок заговора, верно? Я всё ещё в процессе, но, думаю, меня могут поторопить твои золотые.

Дайлен не зря шел в Башню Бдения через Амаратайн, для чего пришлось сделать приличный крюк. К Черному Волку ему посоветовала — приказала? — обратиться Анора, заявив, что в Амаратайне он — лучший информатор. Дайлен прислушался к её словам и первое задание — узнать про заговор, строящийся против Серых Стражей, как можно больше и предоставить доказательства — дал, ещё не дойдя до собственной крепости.

— У меня есть несколько имён, — сказал Дайлен. — И, конечно, золото.

Он не знал, как сэра Тамра достанет ему письма, которые наверняка можно будет трактовать как доказательства. Он не знал, как капитал Гаревел узнает про надёжность стражников. Не стоит лишний раз афишировать свои связи. И хранить яйца в одной корзине — тоже. Вздумай Черный Волк предать его за всю ту же звонкую монету, у Дайлена останутся хоть какие-то секреты.

Справедливость, когда они нашли его в церкви, задумчиво помалкивал. Андерс без интереса попинывал камушек, пока они шли по улицам Амаратайна в таверну, на верхнем этаже которой можно было снять комнату и поспать: выйти в город с прямо с утра не получилось, а дорога и поиски Черного Волка заняли немало времени; день давно уже склонился к вечеру.

— Эта Ора, жена Кристоффа… я её в чём-то даже понимаю, — сказал Андерс значительно позже. — Честно сказать, я не слышал весь их разговор, но кое-что донеслось до моих ушей.

— Ты хочешь сказать, ты отошел, чтобы выглядеть вежливым, но сам подслушивал?

— Нет, я не хотел это слушать, — мрачно пробубнил Андерс в ответ на чуть насмешливые слова Дайлена. — Она хочет мести. И Справедливость сказал, что он её понимает. Но разве месть — это справедливо?

— Нет. Совсем нет, — ответил Дайлен, а потом поспешно добавил: — Мне так кажется. Но они ведь говорили о порождениях тьмы? Их в любом случае придётся убивать.

Андерс с досадой отмахнулся и покачал головой.

— Ничего ты не понимаешь. Тебе не приходилось общаться с духами, а мне — приходилось. Я ведь духовный целитель. И знаешь, что у них стоит во главе угла? Не само действие, а намерение. Причина. Делать-то, что хочешь, в Тени легко… И вот это меня настораживает. Справедливость согласился с местью. Нонсенс, ммм?

К лёгкому стыду Дайлена, он не стал обращать на слова Андерса должного внимания: умение того ворчать или смеяться по поводу и без было ему хорошо известно. К тому же он действительно не так хорошо разбирался в устройстве Тени, как мог бы, учитывая, что являлся магом. Да что там, даже Дагна, гномка-исследователь, которую он встретил в Круге Магов, когда зашел туда во время поисков Морриган (и вышел уже с дополнительным спутником), наверняка знала о Тени больше него.

Кстати, про Морриган… Возможно, стоит попытаться узнать, что стало с Арианой и Финном? Вроде бы, когда они расставались, и эльфийка, и маг были вполне довольны своим путешествием. Чувствовал ли Дайлен вину за то, что из-за него ещё один маг может стать свободным? Не-а. «Хотя, скорее всего Финн вернётся обратно, — подумал Дайлен и мысленно его спародировал, усмехнувшись: — Ты видишь, что на моей мантии? Это грязь! В Круге её нет!». Грязи вокруг было предостаточно, и чем ближе они подходили к чащобам, тем больше её становилось.

— Это мы туда полезем? — осторожно спросил Андерс, когда они переходили разлом по не очень надёжному на вид мосту. — Ну, как всегда. «Ооо, какая опасная пропасть, вот-вот обвалится! Давайте там поиграем!».

— Конечно, мы туда полезем, Андерс, — тянул Дайлен, оглядываясь. Стоило спуститься чуть ниже, и вот уже типично гномская архитектура намекает, что порождения тьмы близко. А вот и череп, и кишки на стенах… — Мы же Серые Стражи.

Сначала Дайлену показалось, что это Андерс так тяжело вздохнул. Но потом он прислушался: звуки отдалённой возни повторялись. Он переглянулся с насторожившимся Натаниэлем, и они все бросились вперёд по коридору. Дайлен давно понял, что, если слышишь звуки битвы, лучше сходить и проверить. Жаль только, бренчащие доспехи Справедливости делали скрытное передвижение невозможным. Как оказалось позже, в этом была и польза: порождения тьмы замешкались и не стали сразу убивать шуструю гномку. Их было мало, так что бой закончился так же быстро, как и начался.

— Мы могли бы помочь друг другу? — полувопросительно сказал Дайлен, смотря на татуировки на нижней части лица гномки. Верхняя была скрыта шлемом: виднелись только глаза. — Ты — отомстишь за Легион, мы — убьём порождений.

— А зачем вам это нужно?

— Мы же Серые Стражи, — страдальчески выдохнул Андерс на заданный подозрительным голосом вопрос.

Сигрун любопытно осмотрела их всех: и высокого Дайлена, и не менее высокого Натаниэля, и Андерса, который ещё и подмигнул в ответ, — Сигрун никак на это не отреагировала — и Огрена. Тот как раз хлебнул ещё алкоголя, и Сигрун что-то пробормотала себе под нос. На на предложение согласилась, и спокойно пошла подбирать собственные топорики. Дайлен прикусил губу: воспоминание о почти таком же эпизоде прошило всё его тело. Зевран, помнится, после принятия в отряд только так же пошел искать оружие. Что-то в этих двоих было похожим.

Сигрун была радостной. Радость эта явно была напускной, но она была. Дайлен в полуха слушал негромкие диалоги гномки то с Огреном, то с Андерсом, то со Справедливостью, и отвлеченно гадал, когда на контакт пойдёт Натаниэль. Его мысленная ставка была на то, что лучник не продержится долго. Да даже мабари, казалось, сейчас начнёт говорить! В очередной раз бросив прислушиваться к скверне, которая упрямо твердила, что впереди и с боков — нечто очень большое, почти как Архидемон, Дайлен обернулся ко спутникам. Три секунды вырванного из контекста диалога заставили его глаза округлиться.

— Ты… взял на Глубинные тропы кота?

— Я не мог оставить его одного! — проныл Андерс. — А сэр Ланселап не против моей компании, верно?

Из рюкзака послышалась звонкое одобрительное мяуканье. Дайлен покачал головой и осуждающе посмотрел на Собаку. Наверное, он бы не запретил Андерсу брать котёнка с собой — просто не смог бы. Но мабари, мабари мог предупредить! Пёс заскулил и прижал уши.

Дайлен тут и там видел странных порождений тьмы, слишком быстро скрывающихся из виду, чтобы их можно было убить и рассмотреть нормально, — шепот в голове говорил ему, что это порождения тьмы — более похожих на вздутых червяков или тараканов. «Мокрицы», — сказал Натаниэль и, узнав, что никто из них представления не имеет, что это такое, поскучнел и отказался объяснять. Скверна в голове шумела всё сильнее, и даже разговоры, как бы Сигрун ни старалась их подпитывать, сошли на нет. После того, как у гномки на руках умер один из Легиона — пытаться перестала и она.

— Кажется, я понял, кто такие «дети», о которых предупреждал твой друг, — с отвращением протянул Огрен, пиная одну из «мокриц». — И верь после такого, что дети — цветы жизни, а? Только что-то они не очень опасные.

— Я думаю, где-то тут должен быть потайной ход, — не слушая Огрена, затараторила Сигрун. — Это же гномья крепость. Надо просто его найти. И ни в коем случае не приближайтесь к главному входу! Если не хотите закончить, как весь Легион.

Штурмовать крепость, заходя с бокового хода, оказалось куда легче, чем если бы они шли с главного. Тех порождений, что стояли близко к потайной двери, убили сообща, тех, что стояли среди ловушек и сами не могли двинуться — с помощью заклинаний и стрел. Дайлен задумчиво окинул взглядом лежащих без движения големов. Показалось, или маг порождений пытался их оживить, перед тем, как его настигло смертельное заклинание? Опустившись на корточки перед вонючим трупом, Дайлен порылся и нашел жезл управления. Собака ткнулся носом с ладони, пытаясь то ли обнюхать этот жезл, то ли попробовать на вкус.

— Вот это да, — оценила Сигрун. — Я о таких только в сказках слышала.

— Надеюсь, рабочий? — рассмеялся Огрен.

Конечно же, Дайлен не взял его с собой. Он совершенно не знал, как пользоваться этим жезлом, а потому и причины таскать с собой лишнее барахло не видел. Бесполезная игрушка осталась на месте их привала.

Порождения тьмы чередовались с нематериальными призраками сражающихся. Дайлен напряженно разглядывал движущиеся фигуры, слушал звуки стали, бьющейся о сталь, когда мечи и кинжалы гномов и порождений тьмы соприкасались, и ждал, когда же эти призраки нападут. Опыт подсказывал ему, что ничего не бывает просто так, и эти «видения» прошлого должны во что-то вылиться.

Видения вылились только в историю брошенного тейга. Дайлен покосился на поджавшую губы Сигрун, и решил не поднимать эту тему. Тем более что сражающие друг с другом группы порождений тьмы были куда интереснее. И личинки-дети, которые, сожрав своего собрата, отращивали ноги и становились невероятно быстрыми.

— Чем дальше, тем больше проблем, — бормотал Андерс, залечивая прокушенную лодыжку Натаниэля. — Глубже в Кэл Хирол — глубже в тёмную…

— Андерс!

— Это всё нервное. Не то чтобы у меня не было на эти нервы права, верно? — Андерс хрустнул костяшками пальцев. — Ох, не нравятся мне Глубинные тропы… Камень давит, не находите?

— Давит? — заинтересованно вскинула брови Сигрун. Андерс какое-то время смотрел на неё, а потом просто махнул рукой, не став ничего объяснять.

Встретив ещё несколько групп сражающихся порождений, они вышли в огромной коридор. Все украшения, сопровождающие порождений тьмы — разбросанные повсюду внутренние органы — присутствовали, но было слишком тихо. Никакого шума сражений, один плеск воды, которая стекала по правой и левой стороне коридора. Кажется, Натаниэль нервно заметил, что её лучше не пить. Или Андерс. Дайлен передёрнул плечами и быстро зашагал к виднеющемуся впереди проходу.

— Я сейчас умру от нетерпения! — где-то на середине пути хохотнул Андерс.

Андерс определённо был пророком. Они все почти умерли — но не от нетерпения, а от рук мага-порождения тьмы и его огромного голема. Дайлен лежал на полу после битвы, слушал хриплый и неуверенный голос Сигрун, которая предлагала пойти и сразу же добить маток, и задавался вопросом: а знает ли она, кто такие эти матки? Он сам, конечно, не был в Орзаммаре; но рассказы Лелианы были весьма исчерпывающими.

— Это всё, что я могу сейчас делать, — устало оповестил их всех Андерс. Дайлен тяжело поднялся на ноги: многострадальные рёбра всё ещё болели. Рядом держался за голову Натаниэль, а у ног — скулил Собака, у которого почти сгорел в огне весь левый бок. — Сейчас зелье начнёт восстанавливать ману, начну подлечивать.

— И всё-таки, мы должны убить этих маток, — сказала Сигрун.

Дайлен заколебался. С одной стороны, они все устали. С другой стороны: стоит уйти, и матки народят ещё больше порождений. Вторая причина перевешивала. Он по привычке потёр лицо грязными руками, скривился и приказал всем выпить восстанавливающего зелья. Заряд бодрости не помешает.

Пока они шли к матками, Дайлен чувствовал покалывание в левой руке: это Андерс медленно лечил очередные раны от магии крови. На голема та не действовала, а вот на порождение тьмы, который был куда как более неприятным противником, — вполне.

Чуть позже, когда матки были побеждены несколькими меткими ударами по огромному лириумному шару, Дайлен жарко возблагодарил странную архитектуру гномов и глупость порождений тьмы, которые в сочетании дали такой результат. Зелья восстановления не понадобились, что не могло не радовать.

— Думаешь, я могу стать Серым Стражем? — с сомнением переспросила Сигрун, когда он предложил ей это. — Так можно? Не запрещено?

— Разве есть кто-то, кто может тебе запретить?

— Тоже верно! — кивнула гномка. — И убивать порождений тьмы будет легче… Я согласна!

— Ну наконец-то в наших рядах действительно хорошее пополнение, — пробурчал Огрен.

Дорога до Башни Бдения была выматывающей, в большей мере из-за того, что Сигрун смотрела на небо, на деревья, на зелень вокруг почти враждебно. А собственный обгоревший нос трогала, не веря в происходящее. Дайлен посмеивался, смотря, как гномка пытается адаптироваться в новом мире, и мастерски сбегал от вопросов, которые доставались то Андерсу, то Натаниэлю. Отдалённое — в чём же, понять бы самому — сходство с Зевраном, ударившее его при первой встрече, уже испарилось, словно тень — в полдень.

И после Посвящения Сигрун выжила. Очнулась, выпив из чаши, чуть ли не сразу: Дайлен не был уверен, что прошло и пятнадцать минут. Сам он тоже «вынырнул» из кошмара примерно за такое же время, ему Алистер рассказывал. А вот остальные из присутствующих в Башне Стражей лежали пластом куда как дольше.

Исключая Огрена, который не потрудился даже потерять сознание.

— Нет, нет и ещё раз нет! — заявила госпожа Вулси, когда Дайлен сказал ей, что вскоре ему опять нужно будет уходить. — Я понимаю, что проблема леса Вендинга важна, но не менее важна проблема всего эрлинга. Вы отсутствовали четыре дня, но за это время накопилось множество дел. Только из-за того, впрочем, что вы совсем недавно прибыли, — тут же заметила она. — Останьтесь в Башне Бдения хотя бы на месяц, закончите дела.

— Вы правы. Моих Стражей можно отправить и одних, — помедлив, кивнул Дайлен. Если его присутствие так важно, то, конечно, он не будет настаивать.

— Никто никуда не пойдёт, — со вздохом покачала головой госпожа Вулси. — Нам надо обследовать вычищенные вами Глубинные тропы, завалить их, чтобы порождения тьмы не лезли на поверхность — всё это требует времени и ресурсов. Решите сначала одну проблему, не хватайтесь сразу за всё, иначе останетесь в дураках.

Дайлен промолчал.

— Это не Мор, эрл Амелл, — мягко сказала госпожа Вулси. — Тут нельзя действовать так, как вы привыкли. Будьте… тоньше и обдуманнее. Теперь на вас висят не жизни всего Ферелдена, а то, будет ли у крестьян зерно на следующую зиму. Но в этом-то и сложность, верно?