Он смотрит на него и думает: блядь. Блядство, ебаное блядство. Стоит как вкопанный и пялится, пялится, пялится. На Ниле белый костюм, похожий как две капли воды на тот, в чём Он увидел его в первый раз. Вот же засранец, думает Он, делает шаг вперёд и сжимает покрепче бокал шампанского.
Нужно подойти. Он обязательно должен подойти. Сказать что-то, мило улыбнуться, вывалить на него какую-нибудь глупость, которую никто не сказал бы в этом зале, среди этих людей. Сделать что угодно.
Он делает глоток шампанского — большой, и чуть не давится им, потому что — потому что Нил поворачивается на Него и — на секунду, долгую, длиннущую секунду — ловит глазами глаза. Это ужасно прекрасное мгновение, и Нил снова отворачивается.
Он закрывает глаза, вздыхает с такой силой, будто вместе в воздухом Его тело наполнится какой-то смелостью.
Он открывает глаза — и Нила перед ним уже нет. Девушка и двое молодых мужчин, говоривших с ним, переключились на разговор между собой.
— Если ты продолжишь так пристально меня рассматривать, можно будет подумать что-то не то, — слышит Он у себя возле виска и вздрагивает.
Нил пахнет. Приятно, будто бы чем-то сладким и диким, и на секунду <i>Ему</i> веет в лицо пустынным ветром, запахом пыли, побеждающим парфюм Нила. Он вздрагивает. Нил понимает это по-своему и извиняется одними глазами.
— А можно подумать что-то то, — говорит Он, поворачиваясь к Нилу.
Нил делает шаг в сторону, отодвигается на безопасное расстояние.
Он хочет протянуть руку, коснуться, не дать отойти, схватить и держать чужую фигуру в своих руках так крепко, как только возможно. Он хочет сказать: «стой ближе, шепчи мне в висок свои глупости, расскажи мне про физику, про время, пространство, расскажи, как сюда попал и куда поедешь после, скажи, чем занимаешься, пожалуйста, расскажи всё, что не успел рассказать до этого».
— Можно, — кивает Нил. Он суёт в карман брюк ладонь и приподнимает брови, — но я предпочитаю думать что-нибудь как можно менее ординарное.
Он чуть не говорит: «я знаю».
Но хватает себя за язык. Метафорически, конечно.
— И что же неординарное можно подумать обо мне? — боже ты господи блядь, Он флиртует. Он действительно флиртует с ним.
Нил улыбается — красиво, молодо, смущённо и дерзко одновременно, так, что дыхание перехватывает. Он думает, точно знает, что ни за что не упустил бы его — даже если бы не знал, что они должны встретиться, что должно случиться.
И главное — что уже случилось.