Казалось эта дорога до Вашингтона будет бесконечной, Александр всё шёл и шёл, а голова разрывалась от мыслей о возможном наказании. Ладно наказание, он мог его понять, но та напряжённая тишина, которая как-то образовалась, хотела задушить и Гамильтона, и Джорджа.  

— Сынок, — резко прервал невыносимое молчание Джордж.  

— Я вам не сын, вы же знаете я сирота, - осторожно ответил Алекс, зная что будет, если будет не контролировать свою агрессию.  

— Александр, у меня серьёзный разговор и не забывайте, Вы провинились.

— Да я провинился, но я защищал вашу честь от этого ужасного, мерзкого Ли, - хотел было начать парень, как его тут же перебили.  

— Если он так себя повёл, это не значит что вы должны были уподобляться нему, - быстро ответил Джордж, тем самым закрыв рот Александру, - но на самом деле я хотел поговорить с тобой о другом.

Гам был удивлён. С чего бы ему начинать разговор о другом? Был ранен генерал, в конце концов, это было важнее всякой ерунды! Поэтому, Алекс как-будто невзначай спросил:

— О чём же?

Но Джордж уже не слышал последнюю фразу Гамильтона, он погрузился в далёкое прошлое, и это прошлое не хотело его отпускать.

— Так о чём же вы хотели поговорить, Вашингтон? — настойчиво повторил "сын" свой вопрос.  

Эти слова Гамильтона заставили Джорджа вернуться в реальность. Видимо, он правда становится старым, раз не слышит даже такие громкие вопросы.  

Дрожащими пальцами Джордж снял кулон с шеи. Собравшись с силами, он показал его  Александру.

— Это кулон с письмом, который мне написала твоя мама. За несколько месяцев до твоего рождения меня призвали на войну, я надеялся, что отслужу как и все молодые люди и вернусь к своей любимой и своему ребёнку, что может быть лучше? Но что-то этих извергов зацепило и они не хотели меня отпускать, ни когда родился ты, ни когда я на коленях умолял вернуться к семье, пока она умирала. Я до сих пор помню…

Уже 12 лет я нахожусь в армии, мне только что пришло письмо от Рейчел Гамильтон, что вы смертельно заболели и местный врач не может вас вылечить. Первое время я просто был в шоке и всё что мог делать это снова и снова читать эти строки, пока они не расплылись в моей голове. Годы работы в армии над выдержкой, звание лучшего военного, а я сижу на полу и просто плачу. Но вот первый шок ушёл и я начал думать что могу сделать я, казалось эти раздумья длились вечно, но самое лучшее что я придумал, это пойти к главному с письмом и упросить его вернуться домой. Я называл их извергами? Так вот, они не изверги, они полнейшие сволочи. Именно те сволочи, которые разрушали мою жизнь! Я даже не знал, смогу ли я встретить своего сына! - разозлился Вашингтон под конец речи настолько, что бросил свою фуражку на землю и начал втаптывать её в грязь.  

Александр был поражён. Слабо сказать поражён, даже встал в ступор! Он начал что-то мямлить себе под нос, пытаясь не заплакать:

-Я не понимаю ничего! Вы врёте. Это же ведь шутка, верно? Моей маме никто не хотел помочь, она ни разу о вас не говорила. Я видел её уже мёртвое тело, но она даже не оставила записку о вас! Такого не может быть! Если вы говорите ложь, тогда вы просто слабоумная свинья!  

Гамильтон уже не контролировал свой гнев. Как же плохо жить с агрессивной натурой внутри себя!  

После оскорбления в его сторону, Джордж понял, что топтал свою фуражку, поднял её с земли и отряхнул бедный головной убор.  

Чтобы попробовать достучаться до Александра, как уже читатель понял, своего сына, он решил продолжить свою историю до войны:

-Спокойнее, сынок, я держал это в себе 7 лет, давай я попробую продолжить. Главнокомандующим не хватило письма, они не захотели меня отпускать, ведь я попросил свою жену написать это и просто хочу вернуться домой. Тут я не выдержал, ведь они прекрасно знали мой почерк, соответственно, они видели, что писал эту чёртову бумажку не я! Я кричал на них, я умолял, я был готов остаться в армии навсегда, только бы увидеть вас. Эти изверги сказали что не отпустят меня, а через день мне пришло письмо с уведомлением о смерти. Я открыл его дрожащими руками и начал читать. Строки вливались в одну, слова менялись местами, но поняв, что это уведомление о смерти той, кто стала смыслом моей жизни, я кое-как удержался, чтобы не свести счёты с жизнью. А ещё, я уже не помню было ли это воздействие шокового состояния или ошибка, того, кто писал извещение о смерти, но я был уверен, что и ты мёртв. Тогда я стал работать усерднее, я надеялся стать генералом, пойти впереди всего войска и первым умереть, потому что смысла в этой жизни не стало, а так я хоть стал бы полезным трупом, которым можно было бы прикрыться. С теми же мыслями я отправился и на эту войну. Британские войска достаточно сильные и для себя я был готов проиграть эту войну, как вдруг я узнаю что в моём войске есть человек, с таким же возрастом, именем как у моего покойного сына. Я решил навести справки о тебе и узнал, что именно ты мой сын. Я снова обрёл смысл жизни, сынок, и взял тебя к себе, потому что боялся потерять.

Вашингтон упал на колени. По его щекам текли слезы маленькой девочки. Да, пусть он и плакал, да ещё и противно, но его сердце спокойно выпустило ту самую черную ворону, среди белых голубей. Голос Джорджа был услышан. Услышан его сыном.  

Гамильтон тоже плакал. Он упал рядом с его, уже настоящим, отцом и обнял его, вцепившись в него также крепко, как кошка в рыбу.  

Воссоединение семьи состоялось на войне, под открытым небом. Но оба были счастливы. Ведь у них появилась настоящая семья.