никогда не знаешь, что у ричарда на уме.
почему, поцеловав, отворачивается. почему обнимает до боли. что он хочет сказать?
никогда не знаешь, о чем он думает и чего хочет. что чувствует.
жалеет ли?
ричи сам этого порой не знает, как же гэвину понять.
ричи - его самое сложное дело, код, который становится все сложнее с каждой ошибкой.
его слишком рано пытаться разгадать. остается лишь вслушиваться, вглядываться и подмечать малейшие изменения его личности, с каждым днем внося корректировки в свой подход.
эта головоломка стоит того, ричи стоит того. он ведь… очень хороший.
а гэвину надоело оставлять все, что он любит, позади. он устал бояться. ему бы только малую часть ричиной храбрости.
ричард голоден до внимания, но боится его панически. его пугает быть увиденным, по-настоящему замеченным. со всеми его мыслями, чувствами и страхами, со всеми недостатками и уродствами, что он скрывает.
с ним было так просто говорить, когда их разделяла стена исповедальни. свет падал ричарду на сцепленные руки, на мученически искаженное лицо. когда гэвин заглядывал сквозь решетчатое окошко, казалось, ричард был заперт в клетке, из которой вытащить его никто не мог.
он все время говорил, может, ночи были такими, что хотелось прибежать, постучаться, прошмыгнуть в келью и болтать, болтать, всю жизнь рассказать, как с коннором сбежали ловить лягушек.
тот ричард отчаянно хотел быть узнанным. возможно, его тайны всегда должны были делить двое.
например, ему нравятся завтраки с шоколадными хлопьями, но выбирает он все равно пустые макароны. и говорит, что такое привычнее, что с детства ел. после кофе у него зрачки расширяются и сердце бьется как бешеное, а от мороженого и пиццы у него, честное слово, делается лицо как на картинах экстаза святых и мучениц.
он не смог прожить и недели в новой комнатушке, не забегая к риду по мелочам, так что вот. и зачем только платит за жилье, в котором жить не может, только спит там, ну, потому что они не могут очень быстро.
ричи звонит коннору каждый вечер, запираясь по привычке в ванной, пусть в квартире не живет никто. у него, оказывается, есть телефон, совсем простой. на заставке стоит засвеченное фото какого-то цветка. ричи присылает смайлик, чтобы у гэвина остался номер. это мило.
поначалу ричи боится уснуть в большой кровати, словно она поглотит его целиком. по телефону он говорит, что ему очень мягко, слишком мягко чтобы было комфортно. гэвин вспоминает кровати у святого антония и содрогается. они говорят всю ночь, пока у рида не садится батарейка.
а у гэвина можно свернуться калачиком и сбить режим, смотреть про своих китов и дельфинов и пересказывать все, что услышал, восторженно наморщив нос. или спокойно читать книгу, не одному только, не могу один. не гони. можно нам как раньше?
ричи спит почти везде, проваливаясь в полудрему, стоит только выключить свет. это даже забавно, точно кукла какая, в кино на первых минутах фильма, в автобусе и на диване спит как убитый. он не привык кутаться, но это нравится ему. нравится мягкое.
ему снятся разные сны, чаще странные, чем приятные или кошмарные. запутанные гнетущие картинки, от которых с утра глаз не разлепить.
ему не нравятся книги, написанные мелким шрифтом, ему очевидно трудно такое читать, и это злит, а злиться, говорит ричи, ему нельзя, это будет некрасиво. ты можешь подумать, что что-то не так, настолько не умею злиться, самому от себя страшно.
в магазине они выбирают одежду по принципу "только не черное, не белое, не красное и не такое". рич на удивление привереда и воротит нос от всего, что мешает, чешется и закрывает шею. уходят с футболками и джинсами, гольфами и брелком на ключи.
еще ричи шутит, что всегда в четырех стенах, куда бы ни отправился, потому что возвел их вокруг себя еще маленьким. так никто не навредит. все возводят стены.
он говорит это так спокойно, что становится как-то холодно.
после первого секса ричи сидит на кухне в растянутой майке и долго размешивает ложечкой противно сладкий чай. он шутит, что место ему теперь только в дальнем ряду и три-четыре года епитимьи. глаза у него ясные и жестокие. ни слезинки. храбрый.
он не жалеет.
ни о чем.
чтобы было легче, он использует новое имя. найнс. красивое.
найнс может делать то, что не может делать ричард.
найнс обожает обо всем узнавать. делиться чем-то. он смеется до хрипоты, плачет до рвоты, кричит, чтобы весь мир его слышал. найнс любит всем сердцем, до глупого неловко и жарко.
найнсу нравится петь, но ненавистно пианино. порой гэвину хочется дать ему в руки здоровенную биту, чтобы пошел в церковь и раздолбил инструмент к чертовой матери. чтобы пел только то, что нравится, даже если в репертуаре только заслушанные до дыр песни со старого плеера. или рик эстли. ричи не имеет понятия, что зарикроллил гэвина за ужином.
он много пишет, конспектирует, яростно подчеркивая что-то в учебнике. он получил пособие в апреле. ему двадцать девять, но никогда не поздно. он подготовится к поступлению ценой бессонных ночей и убитых нервов. он хочет работать в медицине. и будет в этом чертовски хорош.
у найнса, хотя бы на время, хотя бы в этой комнате, нет прошлого, тянущего назад. у него вся жизнь впереди. яркая и счастливая и только его, никому больше не посвященная.
он свободен.
он может остаться на ночь. и еще на одну. не спеша. быть рядом.
может сказать, что хочет этого. что ему нравится, когда гэвин втрахивает его в кровать до тех пор пока не остается ни одной разумной мысли.
найнс всегда останется ангелом. даже таким.
найнс любит говорить о себе и своих чувствах. у него много секретов, которыми он может поделиться, море невысказанной боли и обиды. он может поведать все свои мечты, нарисовать картинку, где он счастлив и любим и свободен.
найнс интересный. он для ричи такая же тайна, неизведанный океан. они исследуют его вместе.
день за днем, ночь за ночью.
они все ближе к разгадке.