Целый день ходил я озадаченный тем, что Тимур внезапно убежал с пары. Только слепой не заметит, что у этого парня что-то произошло. Что-то такое, что он убежал, не проронив ни слова. Но взгляд у него был пустой, отрешенный. Никогда еще не видел настолько отсутствующий вид у человека. 

Я не знал, как относиться к нему. Мне стоило сегодня больших усилий и смелости подойти к Тимуру и заговорить так, будто ничего и не было между нами. Но тот поцелуй… Я не мог его так просто выкинуть из головы и, более того, притвориться, будто не было этого. Хоть мизантроп и просил меня забыть об этом, я не мог. Или не хотел? Я покраснел от своих мыслей. Черт, только этого не хватало! 

После пар решил позвонить Тимуру и выяснить, все ли у него в порядке. Но он не отвечал на мой звонок, при пятой попытке он вообще отключил телефон. Что же происходило? Вздохнув и сглотнув комок, на свой страх и риск позвонил Лизе. Но и девушка не отвечала! Внутри меня все похолодело. А вдруг с ней что-то произошло?! Нет, я не должен так думать… И, тем не менее, я не мог успокоиться. Я шел к метро, не замечая вокруг людей. И настолько погрузился в свои мысли, что даже не сразу понял, что меня окликали. Только когда меня похлопали по плечу, я поднял голову. Это оказался один из моих одногруппников, Леша.

- Эй, что с тобой? – спросил он, нахмуриваясь. – Я тебя звал, от тебя никакой реакции, я уж подумал, что у тебя наушники в ушах. 

- Да ничего, - уклончиво ответил я, не горя желанием с кем-либо общаться. Но, похоже, что поговорить захотелось этому пареньку.

- Тебя в последнее время не узнать, - говорил он протяжно. – И люди начали шептаться, что ты связался с тем геем из психологии. Поговаривают, что и тебя он своей голубизной заразил, - и он хихикнул.

- Глупости, - мрачно прокомментировал я. 

- Эй, да что происходит? – воскликнул Леша. – Ты всегда такой жизнерадостный, а сейчас такой не похожий на себя. Аж мурашки по коже от такого тебя!

- Ты видел, как Тимур ушел с пары?

- Тимур? Слушай, ты из-за него такой?

- Так ты видел? – раздраженно спрашивал я.

Леша цокнул недовольно от моего тона, но все же ответил:

- Видел. Он был такой бледный, будто умер кто-то, - и вновь гаденько захихикал.

Но мне было далеко не до смеха. Я побежал к метро, а одногруппник закричал мне вслед:

- А меня подождать?

Но мне уже было не до него. Если даже Леша заметил состояние Тимура, то точно что-то произошло ужасное. Пока ехал в поезде, попытался еще раз дозвониться, но все было тщетно. Ни Тимур, ни Лиза не отвечали. Я топтался на месте, подгонял про себя поезд, чтобы быстрее ехал. Но он и так мчался на всех парах, но все равно, мне казалось, что он ехал медленнее некуда.

Наконец, я вышел из метро. По-быстрому поймал маршрутку, растолкал людей, отчего-то сегодня они меня особо раздражали. На меня какие-то левые парни косились с открытой неприязнью. Но вспомнил, что так всегда себя вел мизантроп. И как он до сих пор остался цел и невредим? Или, в отличие от меня, он не показывал свое раздражение к людям так открыто? Он все же психолог, ему ничего не стоит притворяться в обществе. Я мысленно усмехнулся. Тимуру не нравилось, когда я говорил, что он психолог. Интересно, почему его это так раздражало? Надо будет как-нибудь спросить его об этом.

Вскоре доехал до дома Тимура. Поскорее поднялся по лестнице девятиэтажного дома, не стал ехать на лифте. Просто уже терпения не было, чтобы еще стоять и ждать лифта. Как только оказался возле квартиры Тимура, я привел дыхание в порядок. Затем нажал на звонок, а рука так тряслась, что мне стоило больших усилий отнять ее от кнопки. Я чуть не упал в обморок от облегчения, когда дверь мне открыла Лиза. Только вид ее обеспокоил меня… Она была очень бледна, а глаза ее красные. 

- Руслан? – произнесла она охрипшим голосом.   

- Привет, - сказал я, хотя мой собственный голос был ничуть не лучше ее. – Я вот пришел узнать, что у Тимура случилось. Он так поспешно ушел с пары, вот и…

Девушка вышла на лестничную площадку и закрыла дверь квартиры. Она глубоко вздохнула.

- Не советую тебе сейчас заходить сюда и говорить с Тимуром. Он не в том состоянии.

- Почему?

- Видишь ли… - девушка поежилась. – Его бывший покончил собой вчера вечером. Мать парня нашла его утром в ванной, всего в крови. Он перерезал себе вены. 

- Твою мать… - вырвалось у меня. 

Больше я и не знал, что сказать. Мы стояли в тишине.

- Лучше приходи через пару-тройку дней, - сказала, наконец, Лиза. – Я передам Тимуру, что ты приходил и выражаешь сочувствие.

- Угу… спасибо… 

Я ушел, весь ошеломленный. Надо сказать, что не ожидал такого исхода. Кажется, того парня звали Ромой. Я помнил, как Тимур был встревожен, как он боялся, что его бывший наложит на себя руки. А я, как самый умный, говорил, что это невозможно. Да что я знал о людях? Я всегда думал, что тот, кто громче кричит о том, что покончит собой, никогда не сделает этого. Что такие люди просто хотят привлечь к себе внимание, что таким образом они шантажировали. И был уверен, что Рома один из таких людей. А оказывается, что бывают и такие: кричат об этом, но не ради привлечения внимания, а ради помощи. Это был крик о спасении. 

Почему-то в смерти Ромы отчасти чувствовал свою вину. Если бы я дал совет Тимура поговорить с Ромой, может, этого не произошло. Я взглянул на пасмурное небо. Интересно, о чем сейчас думал Тимур? Случаем, не обвинял ли он себя? Не считал ли, что смерть его бывшего на его совести? Ведь последний раз с Ромой разговаривал именно он… Нет, я не обвинял ни в чем Тимура. Он не доводил того парня до самоубийства. Просто Рома оказался слишком слаб, чтобы жить дальше без Тимура. 

*** 

В университете Тимур не появился. Была только Лиза, отрешенная, рассеянная. Даже не сразу замечала меня, пока не столкнулись нос к носу. Я спрашивал, мог ли теперь, спустя три дня, навестить Тимура. Она печальным голосом известила, что вчера прошли похороны. А на эти похороны Тимур так и не пришел. Тетя его была обеспокоена состоянием своего племянника. Она поймала меня в коридоре и просила зайти к ним в дом. 

Поэтому после пар я сразу поехал к Тимуру. Честно говоря, я не знал, как вести себя с людьми, которые теряли своих близких. Не знал, что сказать, как поддержать. Но Лиза сказала, что достаточно просто быть рядом, чтобы человек не чувствовал себя одиноким. Уверяла меня, что с виду Тимур весь такой сильный эмоционально, но на самом деле он очень хрупкий. И, вооруженный такой информацией, я нажал на звонок двери Тимура.

Парень открыл мне не сразу. Я томился уже минуты три, но, наконец, дверь с противным скрипом открылась. Тимур за последние дни сильно исхудал, побледнел, а темные круги настолько выделялись вокруг его глаз, что можно было принять за синяк. Он был в той забавной пижаме с черепушками, что однажды я заметил. Парень сощурил глаза, вглядываясь в мое лицо.

- Чего тебе? – сонным голосом спросил он.

- М-можно пройти?

Тимур с минуты задумался, но потом все же отошел, давая мне пройти в квартиру. Я сел на диванчик, чувствуя ужасную неловкость. Надо бы что-нибудь такое сказать…

- По поводу…

- Что будешь пить? – Тимур прошел к кухне.

- А?

- Чай, кофе, воды? – раздраженно перечислял мизантроп. 

- Воды, пожалуй.

Тимур бросил мне бутылку минералки, сам же устроился возле меня. Он убрал ноги под себя, в руках обнимал маленькую подушку. Он взял с низенького стола пульт и включил телевизор. Начал щелкать кнопки пульта, хотя не был уверен, что ему было интересно смотреть что-либо.

- Как ты? – тихо спросил я. Открыл бутылку и нервно делал глотки.

- Хорошо, - мрачно ответил он, не переставая щелкать пульт.

- Не похоже.

- Лучше скажи, зачем пришел.

Я вновь начал глотать воду. Почему-то ужасно сохло горло, находясь рядом с Тимуром.

- Я слышал, что умер Рома, - начал я говорить. – И что ты не пошел на его похороны. Знаешь, мне кажется, что ты должен навестить его могилу. Ну, там выплакаться, выпустить все скопившиеся эмоции. Ты это знаешь лучше меня, конечно.

Я думал, что Тимур вскочит на ноги. Наорет на меня, что-то типа: «ты меня не понимаешь, да что ты можешь знать»; но ничего подобного не произошло. Парень никак не реагировал на все то, что я говорил. Сдается мне, что я не первый человек, кто говорил ему это. 

Я глубоко вздохнул.

- Слушай, ты не должен винить себя. Рома покончил собой, потому что был слабым и нерешительным.

Наконец, Тимур выключил этот раздражающий телевизор, отложил пульт и повернулся ко мне лицом.

- По-твоему, - заговорил он, - человек, покончивший собой, слабый и нерешительный? То есть, нужно быть слабым и нерешительным, чтобы лишить себя жизни? 

- Каждый может умереть, - пожал я плечами. – Любой может лишить себя жизни, но вот оживить – ни разу. Потому мы должны ценить жизнь, какова бы она не была тяжелой.

Тимур опустил голову и сильнее сжал подушку. В любой другой ситуации он бы нашел, что мне ответить, но не сейчас. У него не осталось сил, видно было, что он все эти дни не спал, что он изнурил себя своими собственными же мыслями. 

- В любом случае, - тихо говорил я, - Рому не вернуть, а тебе надо дальше двигаться. Ты не можешь всю жизнь думать, что его смерть – это твоя вина. 

Тимур вздохнул и поднял на меня взгляд.

- С чего ты вообще взял, что я обвиняю себя?

- Весь твой вид об этом говорит.

- Ты плохо разбираешься в людях.

- Возможно. Но сейчас я уверен в том, что говорю.

- То же мне психолог, - фыркнул Тимур. – Если тебя беспокоит мое состояние, не боись, я в норме.

- Но твоя тетя и Лиза беспокоятся о тебе. Они не уверены, что ты в норме. И, между прочим, я также думаю. Если хочешь, мы с тобой можем вместе пойти на кладбище.

Тимур поежился, смотрел в упор в пол. Я дотронулся до его руки, потом решительно сжал ее. Парень с недоумением смотрел на мою ладонь, но не отряхнул ее. Тут до меня дошло, что, возможно, он нуждался в объятиях. Поэтому придвинулся к нему поближе и нерешительно приобнял за плечи.

- Что ты делаешь? – недоумевал Тимур.

Я чуть осмелел и крепко стиснул его в объятиях. Парень начал вырываться:

- Не распускай мне тут руки!

Но я крепко держал его. Тимур успокоился и позволил себя обнять. Кажется, это его даже расслабило, да и я вдруг понял, насколько худым он был. 

- Ладно, сходим, - буркнул Тимур.

Я лишь улыбнулся – оказывается, я мог поддержать человека.