Снежный туман оседал над Винтерфеллом, становясь еще гуще от дыма догорающих после битвы костров. Опасений для замка они не представляли и их оставили тлеть — слишком много было других забот. В первую очередь, надо было собрать раненых и проводить в последний путь погибших.

Санса сделала несколько медленных шагов по скрипучему свежему снегу, замерла и рухнула на колени. Глаза Теона были закрыты, а на лице замерло умиротворение, которое никак не вязалось с пронзившим бок копьем. Снег засыпа́л тело, но не быстрее, чем проступала кровь. Она чернела на глазах, а Сансе казалось, что весь мир вокруг становится черным.

Она позволила подошедшему Джону поднять ее, но отказалась уходить. Она должна быть до конца рядом с тем, кого полюбила и слишком поздно это поняла. Слезы замерзали на щеках, но девушка не замечала этого — холод уже был внутри нее. И пустота.

Джон, кажется, попросил ее держаться и ушел. Он нужен был не только ей, и Санса понимала это. Да и ей хотелось побыть наедине с Теоном, положив его голову себе на колени, все же коснуться губами губ. Она перебирала пальцами его спутавшиеся волосы, стерла горсткой снега грязь и гарь с лица, то и дело стряхивая его же с ресниц.

Кто поднял ее во второй раз, Санса не поняла, для нее было главным постоянно видеть Теона, чувствовать его даже так. Она вдруг ощутила между ними незнакомую, но прочную связь, точно зная одно — никогда еще они не были настолько неразделимы, а что будет — так тому и быть. И как только Санса приняла это в себе, стало удивительно легко. Она знала, что Боги поймут ее и примут ее решение. Погибших было так много, что на ставшую странно спокойной леди Старк, не отходящую от одного из трупов ни на шаг, просто не обращали внимания.

Джон нашел ее, когда погребальные костры уже были готовы. Санса стояла напротив того, где лежал Теон. Джон хотел бы встать рядом с ней и быть рядом, пока все не закончится, но должен был сказать последние слова героям, которые пали в самой главной их общей битве.

Санса и Дени отделились от остальных и подошли каждая к тому, кого потеряли. Две сильные женщины плакали, не таясь. Они были такие разные и в то же время так похожи, но Джона не покидало необъяснимое предчувствие. Он не мог до конца понять, что его смущает и в которой из двух оплакивающих своих близких… друзей? Друзей ли? И про Мормонта, и про Грейджоя Джон знал, какие те питали чувства к тем, которой каждый из них отдал свое сердце и вот теперь — жизнь. Но если Дейенерис видела в Джорахе только защитника и советника, то взгляды Сансы на Теона, которые Джон успел заметить перед битвой, были совсем не дружескими. Но сейчас обе вели себя одинаково. Кто-то из них лжет.

Мысль ускользала от Джона, еще и пришло время говорить прощальную речь. Во время нее он полностью погрузился в то, что хотел сказать, не просто говоря слова, а чувствуя каждое. Сейчас как никогда не хотелось лицемерить, перед ликами Богов стать открытым и проводить в последний путь друзей и любимых.

Джон закончил говорить, Дени и Санса вернулись на свои места. Стеной стоял за ними обожженный Винтерфелл, стеной стояли они как дань последнего «прости» и в обещание вечной памяти тем, кто навсегда останется у этих стен.

Джон посмотрел на молчаливую, словно ледяную, сестру, перевел взгляд на продолжающую всхлипывать Дейенерис. Вспыхнувшие в глазах огни факелов заслонили от Джона что-то важное, и когда он смог снова нормально наблюдать, это уже исчезло. Теперь он мог видеть только удаляющиеся спины обеих девушек. Взяв свой факел, он двинулся следом. У будущих костров он оказался между Дейенерис и Сансой. Короткие взгляды друг на друга.

Огонь коснулся сухих веток <i>его</i> последнего ложа. Рядом молча стоял Джон, за ним продолжала всхлипывать Королева Драконов. Санса была спокойна. Она стояла до тех пор, пока между веток не вырвался первый всполох. Ей не должны помешать лишней ненужной заботой, поэтому она посмотрела на подтаявший от тепла огня, не от него самого пока еще, иней на лице Теона и развернулась. Она спокойно дошла до Арьи и Брана, встала рядом с сестрой, даже повернула голову к Джону.

Они бы все равно не успели остановить ее. Едва она перестала различать через языки огня <i>его </i>очертания, как сорвалась с места. Арья что-то крикнула ей, но Санса слышала только свист ветра в ушах. Замерев как вкопанная у костра, она завороженно посмотрела, как огонь добрался до лица Теона и отразился от броши-лютоволка, которую она закрепила на его груди как дар тем, к кому они уйдут.

Джон не мог сделать ни шага. Он видел, как вспыхнула Санса, как отпрянули те, кто побежали оттащить ее от расходящегося костра. Когда она рухнула в него, к <i>нему</i>, он понял. И ее и что его смущало. Случившееся не было внезапным порывом. Санса потому была так спокойна, что ещё в Богороще сделала свой выбор.

***

Удар был силы, достойной самого крепкого дядиного словца. Впрочем, Эурон никогда не стеснялся выражаться, считая все гласом Божьим.

Вспомнить весь богатый дядин словарный запас Теону помешала хлынувшая в открывшийся рот соленая вода. Рожденный чувствовать себя в этой стихии подобно ее постоянным обитателям, Теон, однако, сначала запутался в ногах, и только активные действия руками помогли ему подняться вверх и вдохнуть воздуха, напугав рыб, мелких мошек, что постоянно носились над поверхностью, и мужика в странной деревянной посудине, что была в несколько раз меньше самого захудалого корабля Железного Флота, но при этом неплохо держалась.

Шумно фыркнув несколько раз, Теон помотал головой, стряхивая воду с волос на зависть показавшему из посудины нос лютоволку — только странному какому-то, цвета мокрой земли. Зверь завороженно высунул язык.

Мужик в посудине шарахнулся, икнул и снова шарахнулся. Теон вспомнил дядюшку второй раз, ныряя под днище. Так было быстрее до противоположного борта, за которым били по воде тонкие руки, а над поверхностью то и дело появлялась знакомая рыжеволосая голова.

Успев получить в глаз живущей своей жизнью рукой точнее, чем после многих зим тренировок, Теон поднырнул под нее же и перехватил, прижимая к себе ее, а следом и ту, которую ни с кем никогда бы не перепутал. Санса хватала ртом воздух, но не справлялась, очевидно, тоже сильно наглотавшись воды. В отличие от Теона ей была не так привычна эта стихия и было мало потрясти головой. Теон решительно перехватил ее другую руку, спасая второй глаз, и помог — видел, как делал дядя Эйерон-Жрец.

— Mo chreach! — непереводимо выразился мужик в посудине и подавился залетевшей в рот мошкарой.

Целоваться в промокшем насквозь боевом костюме, который и в сухом состоянии весил немало, да ещё и в броне, было непросто, но чего не сделаешь ради главной драгоценности своей жизни, едва губы коснулись ее, переставшей хаотично драться и резко обмякшей.

Теон и умереть был бы рад после этого, но, наоборот, чувствовал себя живее всех живых, что не вязалось с последним воспоминанием. Он умер, но он… жив? И воскрес не где-нибудь и не как-то иначе, а по обряду Утонувшего Бога? Но как тут оказалась она? Значит ли это, что?..

— Леди Санса, — прошептал он, с неохотой отпрянув, хотя она и не отталкивала, а наоборот, еще и за шею руками обхватила. — Вы…

— Я пошла за тобой, — улыбнулась она. — И где бы мы не оказались, я приму все, что дадут Боги — твои или мои. Или другой веры и мира.

Мужик в посудине на последних словах снова непонятно выразился, а его странный лютоволк как-то неправильно рыкнул на них, чужаков — слишком радостно. Но Теон не спешил оборачиваться — мокрые волосы падали на лицо Сансы, и для него не было сейчас ничего желаннее, чем неверяще прикоснуться к нему и…

— Утонувший Бог! — Теон отшатнулся, снова разбередив только успокоившуюся воду вокруг них, и посмотрел на свою правую руку. Санса лишь коротко вскрикнула.

— Парень… — осторожно окликнул мужик из посудины, — не знаю, что у тебя там должно быть, по-моему все, как надо, но, если вы с мисс или миссис, простите, не знаю, как… не владею полной картиной, пожелаете еще… Тьфу! — вконец запутавшись в словах, мужик сплюнул на любопытных рыб за противоположным от Теона и Сансы бортом и обхватил своего лютоволка за шею. — Будете дальше в воде болтаться — снасти отморозите! Прошу прощения, леди… — перед последним словом мужик сделал паузу, видимо, вспомнив, как парень в воде назвал девушку. Та, кстати, действительно, кажется, начала замерзать. — Вылезайте пошустрее!

Спорить со странным мужиком Теон не стал, заметив, как Санса постукивает зубами, хоть и улыбается так, будто была самой счастливой сейчас. Теон бы и сам не отказался обсушиться, а заодно проверить, только ли палец ему вернул при перерождении Утонувший Бог.

Обхватив Сансу за пояс, Теон поплыл к берегу, через пару взмахов рукой ногами нащупав дно. Когда он вынес ее на берег, мужик тоже уже пристал на своей посудине и как раз вылезал из нее. Теон поставил Сансу на ноги и крепко прижал к себе, пытаясь согреть.

— Уэлэн меня зовут, рыбак я здешний, — представился мужик, подходя ближе. — Ближайшая деревня далеко, не строятся здесь, — мрачно усмехнулся он, посмотрев себе за спину на кроны высоких деревьев, — да и ферма, на которой я служу, в половине дня на клейдесдале, но у меня в сумке есть сухая одежда. Я всегда беру несколько рубах и штанов, когда далеко еду.

— Спасибо, — кивнул Теон. Ему-то было не стыдно надеть одежду простолюдина, а вот Санса…

— Спасибо, — простучала она зубами, все равно продолжая улыбаться. — Вы очень добры к незнакомым людям и…

>— Давайте-ка я вам дам отрез обтереться, — прервал мужик, — а потом попробуем что-то сделать, чтобы на леди не сильно висело. Ну, а ты, парень…

Мотнув уже сам головой, мужик смерил Теона взглядом и почти незаметно, но одобрительно, кивнув, направился к деревьям. Теон не оскорбился, хотя за такие гляделки на лорда на Железных Островах можно было и со стены в море полететь, а также улыбнулся. Неверяще. В воде это не так ощущалось, как теперь на суше, но Теон был абсолютно уверен, что Утонувший Бог вернул ему не только пальцы. И вернул таким, каким оно было, того же размера, что под мокрыми штанами было очень хорошо видно и однозначно реагировало на ту, которую Теон сейчас обнимал.

— Леди Санса, — он обернулся.

— Просто Санса, прошу тебя, — прервала она, оставаясь в кольце его рук, хотя уже могла спокойно отойти. — Я не очень хорошо знаю твою веру, но, кажется, если в момент перерождения железнорожденного рядом с ним оказывается женщина, она…

Санса смущенно замолчала, а Теон, тоже неожиданно смутившись, лишь коротко кивнул. Они оба поняли, что перед Утонувшим Богом они теперь муж и жена.

— Держите, — вернулся мужик, протягивая Теону довольно большой отрез плотной ткани, грубоватой, но на вид очень добротной, и несколько сложенных. — Оботритесь, переоденьтесь, а я пойду пока костер разведу, попробуем вашу одежду высушить. Не знаю, откуда вы, — мужик продолжал рассматривать их с искренним интересом и здоровым любопытством, — но ткани на вас богатые, хотя таких платьев на знатных дамах я не видел, а мне лет-то немало. Да и твой костюм, парень… Я бы решил, что ты англичанин, говоришь, я понимаю тебя, но говор не наш, но у sassenah другая форма.

Теон неожиданного спасителя не стал переубеждать, в интонации рыбака уловив особое отношение того к англичанам, и совсем не доброжелательное. Мужик еще несколько раз кивнул, уже будто своим мыслям и, развернувшись, ушел.

— Не знаю, где мы, — Теон обернулся к Сансе, — но кажется мне, не на нашей земле. И вообще не в нашем мире.

— Все очень похожее, но все равно какое-то… другое, — согласилась Санса. — Та же одежда. Этот человек называет странной нашу, но и его… Я не видела такой ни у простолюдинов, ни у торговцев, нигде.

— И судно его, — кивнул Теон, под локоть увлекая девушку в сторону деревьев, чтобы переодеться там без посторонних глаз. — Я знаю о кораблях все — такого не существует в нашем мире.

— Теон, где мы? — прошептала Санса, послушно идя за ним. Рядом с ним ей не было страшно, она сама бросилась в костер, чтобы воссоединиться, что бы Боги не решили.

— Не знаю, — он остановился у самого края леса и продолжил, уверенно посмотрев на нее, — но выясню. Санса, тебе нечего бояться, пока я способен хотя бы камень поднять. А силы мои, я чувствую, при мне. И не только они… — добавил Теон с улыбкой, почти неслышно, когда Санса ушла за дерево.

Незнакомец разжег небольшой костер, хотя сухих веток вокруг было в достатке и можно было не жалеть их для огня посильнее, но Теон опять же спорить не стал, чувствуя, что есть что-то, чего они с Сансой пока не знают, и многое — чего не понимают. Но Боги решили так, и они справятся. А он защитит ее, если потребуется — и от нового мира.

— Спасибо, — повторил Теон, когда спустя некоторое время, переодевшись обратно в свою, не до конца просохшую, но вполне сносную одежду, они стояли снова у той же кромки леса.

— Кто бы вы ни были, путники, — напутствовал рыбак строго, но не отговаривая, — идите по этой тропе и выйдете на широкую дорогу. Дальше по ней ориентируйтесь, чтобы солнце всегда слева было, не сворачивайте никуда и смотрите по сторонам хорошо. Увидите мужчин в красных камзолах, лучше не показывайтесь им. К вечеру выйдете к порту, а там…

— Спасибо, — прервал Теон и благодарно улыбнулся, склонив голову, — мы разберемся.

— Храни вас Боги, добрый человек, — улыбнулась Санса и, вложив свою руку в протянутую Теоном ладонь, уверенно пошла рядом с ним.

Мужик задумчиво почесал затылок и поплелся к своей лодке. Чтобы знатный господин поклонился простому рыбаку… Странные эти иноземцы, странные. Но раз говорит парень — разберутся, значит, разберутся. Если корабль какой богатый затонул, их в порту должен будет кто-нибудь узнать, даже если сами они головой пострадали при крушении.

***

Теон крепко держал Сансу за руку, внимательно следя за дорогой и помня слова рыбака. Со всех сторон их окружали огромные деревья, высокие, как стены замков, и такие частые, что за ними не видно было ничего, пока не обойдешь. Санса послушно и молча шла рядом, повинуясь каждому жесту. Один раз они видели упомянутых рыбаком людей в красных камзолах. Те говорили на таком же, как рыбак, языке, что-то о капитане и его вмешательстве в приговор.

Теон нахмурился при этих словах, почувствовав, что попали они в место, где, возможно, идет война. Значит, надо скорее озаботиться оружием, чтобы защитить Сансу, если в другой раз их дороги с красными камзолами пересекутся, и лошадьми, чтобы легче было эти дороги преодолевать. Только Теон подумал об этом, как кусты за спиной зашуршали.