Примечание
С недавних пор Рид напряжен как струна. Он и до этого не сильно отличался сдержанностью, но сейчас он как оголенный нерв - коснись его и он вспыхнет, сгорит дотла, испепелив с собой всех, кто по случайности окажется поблизости. Потому что Гэвин следит. Гэвин выжидает. Ему только дай повод, и он набросится на жестянку как натасканная собака.
С недавних пор Рид сдержан, как обдолбанный буддийский монах. Он изъедает себя изнутри — нервы уже просачиваются сквозь кожу, высыпая экземой где-то под коленками и на локтях. Он не познал дзен, не забухал и даже не обдолбался. Хотя иногда он старательно прикладывается к бутылке, но легче почему-то не становится. Потому что у Гэвина нет повода срываться, ведь все настолько идеально, что его корежит. Ему бы морду набить этому пластиковому ублюдку, да не за что.
С недавних пор Рид прилежен, как вышколенный мальчишка. Он даже за столом сидит ровно, давая фору, наверное, любому андроиду. Отчёты пишутся (на радость Фаулера) со скоростью опаздывающего на собственную свадьбу человека. Потому что от бессильной злобы зубы уже в порошок стираются, ведь не может быть так, что андроид во всем превосходит человека. Гэвин свою работу любит. Гэвин за свою, сука, работу удавится.
С недавних пор Рид рассеян и не собран. Он зависает, бесцельно уставившись в монитор, и вздрагивает каждый раз, когда кто-то оказывается возле его стола. Он даже не с первого раза понимает, что ему говорят, запоздало поворачиваясь на голос. Потому что Гэвин следит за каждым движением целлофанового пакета, что каждый божий день шуршит своим гейским пиджаком за столом напротив. Что-то в этом ублюдке не так, и Рид старательно пытается понять, что именно.
С недавних пор в участке появился Ричард. И Гэвин как собака, что приютили с улицы, боится сделать лишнее движение, чтобы не привлекать к себе внимания нового напарника.
Гэвин не доверяет Ричарду. Он не верит его спокойствию и железному терпению; боится его сдержанных улыбок и пляшущих дьявольских огоньков в глубине ледяных глаз. Гэвин не может точно сказать, что его напрягает. Ричард — идеальный напарник, к нему даже не за что придраться. Его словно создали по заказу, специально для Гэвина. Но Рид готов отгрызть себе руку, дать обе ноги на отсечение, готов взять в напарники Андерсона или даже Фаулеру отсосать, лишь бы Ричарда засунули обратно туда, откуда он вылез. Ему бы хоть один повод, хоть одну маленькую, крошечную причинку придраться к андроиду, чтобы подать рапорт на стол Фаулера. Но Ричард не ошибается. Гребанные жестянки не ошибаются. И Гэвин выжидает.
Рид знает наверняка — за этой холодной непробиваемой стеной таится главный девиант всея Детройта. Этот похлеще Маркуса будет. Этот пойдёт по головам, чтобы достигнуть своей цели, Гэвин уверен. Если Маркус — Бог, то Ричард — несомненно Дьявол. Гэвину плевать, что жестянки уже давно получили равные права с людьми. Им этого будет мало. Ричарду будет мало. Гэвин видит это в каждом раскованном движении андроида, в каждой его небрежной улыбке, в каждом его сказанном слове. Ричарду уже словно принадлежит весь мир. И ему достаточно только щёлкнуть пальцем, чтобы так и было.
Паранойя у Рида прогрессирует — это все вокруг замечают, но никто и слова не говорит, потому что Гэвин в кои-то веке не бросается на окружающих как бешеная собака, полностью сосредотачиваясь на Ричарде.
У ублюдочного пластикового пакета даже имя ублюдочное — Р и ч а р д. Гэвин шепчет его, выплевывая как яд через зубы, агрессивно клацая по клавиатуре. Он следит за каждым движением андроида поверх монитора, убеждая себя что вот-вот, ещё немножко и гребанная жестянка ошибется. Но Ричард не ошибается. Он даже не раздражает, но Гэвина все равно трясёт, и он не уверен от чего именно.
Ричард не ходит следом как хвост — он всегда идёт впереди, размашисто, уверенно, как гребанный ледокол. Он всегда на шаг впереди, но всегда любезно ждёт Гэвина, который как маленький ребенок вынужден семенить своими короткими (по сравнению с двухметровым Ричардом) ножками. Андроид словно делает одолжение, позволяя Риду не бежать за ним как побитый щенок. Но Гэвин себя как раз собакой и ощущает — чувствует превосходство андроида над человеком. Нет. Именно превосходство Ричарда над ним. Коннор вот таких чувств не вызывает.
Ричард не бросается под пули и не пишет за Гэвина отчёты. Он уходит с работы раньше Рида и иногда даже умудряется опаздывать. Ричард великодушно позволяет Гэвину не чувствовать себя рядом никчемным, слабым и тупым. Но именно таким себя Гэвин и ощущает.
Андроид не даёт никаких рекомендации относительно здоровья детектива. Гэвин даже иногда обнаруживает на столе новую пачку сигарет, которую Ричард подкидывает ему словно с издевкой. Рид уверен, жестянка просто хочет, чтобы он быстрее сдох. И Гэвин показательно каждый раз смахивает пачку в корзину для бумаги, а с недавних пор вообще бросил курить. Потому что хер вам, жестянки, а не захват мира. Только через его, Гэвина, труп.
Ричард его взглядов и всех этих жалких потуг вроде бы и не замечает. Он вообще, кажется, не обращает внимания на Рида, зато вот Гэвин как коршун следит за ним 24/7. Он даже любезно предложил Ричарду пожить у себя, пока андроиду по новой государственной программе собственное жилье не предоставили. Гэвин уверяет себя, что врагов нужно держать близко — Ричард спит с ним, в его кровати, под его одеялом. И Рид стискивает его руками и ногами, чтобы тот не дай бог не удумал под покровом ночи захватить мир.
Ричард иногда в шутку трепет Гэвина по голове и называет его "хороший мальчик". Рид терпит и даже не скалит зубы. Он рад тому, что у него нет хвоста, который наверняка его бы выдал (но выдаёт, конечно, кое-что другое).
Рид скулит под Ричардом, когда тот втрахивает его в диван. Скулит как самая последняя шавка. Пластиковый дилдо шутит, что "детектив любит играть с палочкой", и Гэвину в ответ хочется вцепиться Ричарду в глотку, что он и делает. Андроид его разве что на цепь ещё не посадил, но Рид уверен — это только вопрос времени.
Андерсон в шутку говорит, что жестянки как собаки, которые приручили человека своим щенячьим взглядом, и скоро захватят мир. У Коннора взгляд может и щенячий, но у Ричарда взгляд волка. Гэвин с Андерсоном неожиданно согласен, правда собакой себя ощущает почему-то именно он. И Рид с этой ролью покорно смиряется, решая для себя, что он сторожевой пёс, стерегущий покой несведущего мира.
Но Ричард с недавних пор говорит, что Гэвин, кажется, стал человеком.