— Хён!

Чонгук позвал через большое пространство и почему-то разочаровался, когда услышал в ответ только тишину. Конечно, в этом огромном доме ничерта не слышно, если звать с другого конца усилиями только голоса. Он не хотел идти, он не хотел вставать с прогретого под ним мягкого кресла, поэтому неторопливо достал телефон и позвонил, даже не прикладывая к уху. Звонок сбросился кем-то с той стороны. Кем-то, подписанным полным именем «Мин Юнги».

Минутами позже послышались шаги, и в проходе появился невысокий парень с мятного цвета волосами. Такой сильный контраст между суровым видом и нежным цветом волос. Чонгук не раз думал про себя, что хотел бы встретить кого-то с подобным контрастом нежности и твёрдости.

— Не говори, что уже устал, мы только приехали, — сказал Юнги.

— Это выматывает, я хочу домой, — Чонгук и правда выглядел уставшим, но слова выговаривал твёрдо.

— Купишь себе машину — сможешь уехать отсюда когда угодно, а сейчас жди.

Пожалуй, твёрдости в Юнги многим больше, чем мягкости. Чонгук отвернул голову и пожал плечами, молча выражая смиренное недовольство. Другого выбора у него не было.

— Мы собираемся ужинать. Не хочешь поприсутствовать? — спросил Юнги, собираясь выйти.

— Не хочу есть.

— Дело не в еде.

— Я знаю.

— Хотя бы с мамой поговори до отъезда.

Чонгук ничего не ответил и ни разу больше не взглянул на брата. Когда он остался в одиночестве, нога, будто поневоле, пнула ненавистный чемодан с вещами. Непонятно, зачем он всё ещё собирал вещи в эти поездки, если каждый раз уезжал, даже не оставшись на ночь.

Думая о ночном времени, Чонгук чувствовал ещё больше недовольства. Глаза немного щипало от сонливости, но он прогнал это чувство и полез за утешением в телефон. В ютуб. Он открыл своё последнее видео, и спустился к комментариям. Их были тысячи, но времени у Чонгука очень много.

Он вчитывался почти во всё, что видел, пропуская только то, где начинались какие-то споры. Такое ему не нравилось. Не ради споров он рассказывал этим людям то, что было в его голове и сердце. Может, он бы понял, если бы что-то из этих слов несло смысл, но это всего лишь чужое недовольство жизнью, которое выливалось в ссору в интернете с первым встречным.

Очередной вздох вылетел через губы, но взгляд вдруг остановился. Знакомый ник маленькими буквами. Знакомая манера письма. Чонгук запомнил всего нескольких из постоянных зрителей. И только один почему-то вертелся на уме каждый раз, когда он проверял комментарии.

В какой-то момент, не так давно, он словил себя на мысли, что вообще стал заходить туда не за развлечением, а чтобы найти того самого человека. Иногда он не находил ни одного его комментария, и тогда странное чувство росло внутри. Чувство потраченного зря времени. А иногда комментарий был, и Чонгук невольно улыбался.

Он никогда не отвечал, но всегда ждал этого. Всегда понимал, что именно имелось в виду, даже если это всего строчка текста. Словно бы что-то общее было между ними. Словно его понимали. Немая поддержка между строк, и вместе с тем личное мнение, желание быть услышанным. Всё это давало Чонгуку больше уверенности в себе. Уверенности и спокойствия, а последнего было мало в его жизни.

Дверь, закрытая до этого благодаря Юнги, скрипнула, предупреждая о вторжении в комнату. Чонгук нехотя оторвал взгляд от телефона и сделал скриншот на случай, если потом не сможет снова найти этот комментарий в потоке.

— Сынок? — вкрадчивый голос заставил Чонгука посмотреть на женщину у двери. — Ты в порядке? Мы ждали тебя за столом.

— Я просто немного устал, мам, — он мягко улыбнулся.

Женщина сочла эту улыбку разрешением на продолжение разговора и зашла в комнату. Последние пару лет ей всё сложнее добиваться расположения сына. Каждый раз как первый, каждый раз всё хуже.

Сегодня ей, похоже, повезло.

— Поделишься?

«Если бы всё было как раньше — поделился бы», Чонгук проглотил эти слова, не то опасаясь задеть этим мать, не то, что хуже, разворошить то, что ещё никогда даже не было обсуждено. То, что просто забылось и покрылось пылью, так и не найдя выхода ни у кого из них. Ни разу.

— Ничего серьёзного.

— Тогда, расскажешь, как твои дела?

— Ничего не изменилось.

— Мне так не кажется, — проницательно сказала женщина. — Надеюсь, это что-то хорошее.

Чонгук молчал. Молчал так долго, что казалось, будто ответа от него не последует. Его мать просто наслаждалась мирной обстановкой наедине с сыном. Даже если они будут молчать, этого достаточно.

— Я тоже надеюсь, — Чонгук всё-таки ответил.

Женщина повернула к нему голову, замечая, что он уже закрыл глаза и, похоже, задремал. Она позволила ему отдыхать, а сама тихо вышла с лёгкой улыбкой на лице. Может, это было не очень хорошей идеей — позволить ему спать сейчас. Может, не очень хорошей идеей было для Юнги привозить его сюда. Может, никто бы из них не вёл себя так, как вёл, знай они о небольшой борьбе Чонгука, ставшей большой его проблемой.

Это было не о том, как он перешёл на заочное в университете, скрывая это от родителей, хоть и недолго. Не о том, как он самолично пожелал съехать от Юнги на парочку километров дальше и в этом чужом городе найти себе место самостоятельно. Опять же, не говоря ни слова, пока они не узнали при их новом визите. Это было о том, как его подсознание сыграло с ним злую шутку, превращая закопанные небольшие волнения в клубки, а клубки — в прочные узлы. Узлы эти прорвались в сознание и вышли наружу бессонницей.

Так себе проблема, не такая уж болезнь. Но чем меньше он обращал внимания на это, чем меньше было попыток понять причины вместо пары таблеток снотворного, как лёгкий путь, тем больше разрасталась эта ситуация, покрывая собой теперь уже не только уголки разума, но и жизнь Чонгука. И всё изменилось. Да так, что он уже мало помнил, как было до этого.

— Поехали.

Голос вывел Чонгука из дрёмы, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где он и что происходит.

— Сколько времени прошло? — Чонгук спросил, часто моргая, чтобы лучше проснуться.

— Чуть больше двух часов.

Потирая глаза, Чонгук встал и проследовал за братом к выходу, по пути обмениваясь объятиями с матерью и короткими кивками головы с отчимом.

В машине большую часть пути висела тишина. Не тяжёлая, не давящая, не напряжённая. Обычная, пустая. Просто потому, что сегодня не о чем было говорить и не о чем было спрашивать. Они взаимно уважали и заботились друг о друге, но они были слишком разными, чтобы быть достаточно близкими. Юнги приходил на помощь в те немногие разы, когда это требовалось. Чонгук в свою очередь тоже оказал услугу, когда-то давно не позволив своему детскому недовольству коснуться Юнги, чем сильно облегчил возложенную тогда на Юнги ответственность быть старшим братом.

Чонгук всё ещё оставался в душе подростком — щеночком в семье взрослых псов. Двадцать лет не так уж далеко от двенадцати. Он практически никогда не выливал своё плохое состояние на брата, и был уверен, что за это хён ему благодарен. Вслух он этого не говорил, но выражал поддержкой, когда Чонгук нуждался.

Но, несмотря на какое-никакое доверие, Чонгук так и не сказал ему о бессоннице. Он не сказал об этом никому.

Машина остановилась возле небольшой многоэтажки, и Чонгук, попрощавшись с лёгкой улыбкой, направился в свою квартиру. Там в окнах уже закат, и ноутбук всё ещё включён, потому что он знал, что уходил ненадолго. Чонгук сбросил обувь и подошёл к окну, уделив несколько минут красивым цветам на небе. Он оставил чемодан возле шкафа, не найдя сил распаковать, а сам плюхнулся на кровать, и та прогнулась как-то слишком уж резко. Пожалуй, нужно было падать мягче. Пусть ему всего двадцать, но тело выросло раньше возраста.

Чонгук удобно сел и установил камеру на подставку, записывая новое видео. Развлекательных видео у него было немного, чаще всего он просто говорил. Поначалу он не понимал, почему так много людей собралось вокруг него. Чуть позже пришло осознание: дело не в его речах, а во внешности. Но это не было поводом останавливаться.

Видео было готово раньше, чем село солнце. Особой обработки оно не требовало, достаточно было только вырезать повторы и паузы. Загрузив это и ещё пару из ранее снятых видео, он отложил ноутбук и снова обратил внимание на телефон.

Открыв скриншот, он вернулся к чтению комментария, и что-то внутри впервые за эти месяцы зачесалось интересом. Интересом к человеку за этими строчками. Оттого ли, что этот комментарий был больше в этот раз или оттого, что его сознание, наконец, устало от неизвестности, он не знал. Руки сами принялись с каким-то детским усердием переписывать на листок незамысловатый никнейм. Наверное, случилось чудо, когда он смог отыскать его в твиттере по тому же нику, это не заняло и пары минут. Похоже, этот человек из тех, кто и пароли везде одинаковые ставит.

Чонгук улыбнулся, пролистывая профиль беглым, но любопытным взглядом. Некоторые из твитов были об учёбе или работе, некоторые были интересны своей глубокой мыслью, но раз через раз щеки Чонгука едва заметно покрывались румянцем, когда он видел своё имя. Иногда это были просто посты о нём, иногда ответ или ретвит с его профиля. Но всякий раз, когда имя Чонгука мелькало, это было неловко. И, даже немного смешно. Не в насмешку над чувствами, которые были внутри этого незнакомца, но больше из-за его бесстрашия говорить об этом для всех. Даже если «все» — это только пятнадцать человек.

Нечто подобное Чонгук уже встречал и на других фанатских аккаунтах, но впервые его это не отталкивало, не вызывало скуку. Может, из-за того, что это оказался парень и довольно милый, а может, его разумные комментарии на ютубе всё ещё сидели в голове. Этот человек казался интересным и на вид мягким. В то же время было в нём что-то ещё. Что-то, что говорило о возможной жёсткости. Это было любопытно.

Он нажал кнопку подписки. Если повезёт — парень что-то напишет. Возможно, сначала твитнет о своей панике. Если не повезёт, то там уже Чонгук придумает, как поступить. По какой-то неизвестной причине он чувствовал необходимость поговорить. Хотя бы раз. Даже если разговор не сложится. Даже если этот парень окажется не таким, каким видится сейчас. Чонгук не мог пропустить эту возможность.

Чонгук не мог пропустить и забыть первое за долгое время чувство покоя.

Этот покой подарил сегодня Чонгуку сон.

Открыв глаза, Чонгук был безумно рад, увидеть после пробуждения двухзначную цифру на часах. Начало двенадцатого, солнце уже в самом верху, поэтому до окна лучам уже не было дела. Чонгуку тоже не было дела до солнца, зато было дело до того, что редкий крепкий сон пришёл к нему этой ночью.

Голова была немного тяжёлой после долгого сна, но он бодро слез с кровати. Даже привычная утренняя зарядка была особенной, и день был необычайно ярким. Или это его глаза сегодня видели лучше обычного и сознание было более ясное. Редкое чувство лёгкости настолько радовало, что улыбка не сходила с лица практически весь день. Он навестил брата, искренне интересуясь его делами, несмотря на то, что долгие рассказы о музыке прошли мимо ушей. О каких-то там новых колонках, микрофонах и всём том полезном, что они сделают для будущих записей и аранжировок. С музыкой Чонгук был на «вы».

Юнги визиту был рад, хотя и удивлён, а в глазах его где-то далеко сверкнула ностальгия по временам больше года назад, когда Чонгук практически каждый день был таким. Чонгук и сейчас иногда улыбался, только немного тускло и больше ради избежания чужих вопросов о мешках под глазами, а сегодня весь сверкающий. Юнги лишних вопросов не задавал. Чонгук или кто-то другой пробудят в нём откровенность и, наконец, задавят детское упрямство, не подходящее ни возрасту ни внешности. Тогда всё тайное станет явным, нужно только терпение.

Ещё Чонгук прогулялся сегодня по улице, насладился свежим воздухом, солнечным светом и мороженным из ларька в парке. Любовался небом, любовался газоном перед собой, любовался людьми. Он улыбался и чувствовал счастье, какого давно не бывало.

И постоянно проверял телефон.

Нужды в этом не было — любое движение из твиттера или ютуба выскочило бы уведомлением, но он проверял. По дороге домой в транспорте и дома вечером в кровати. Он отлично себя чувствовал, но внутри кольнуло не то ущемлённой гордостью не то разочарованием, когда ничего не произошло. Видео на канал он сегодня не сделал. Он слишком хорошо проводил время, ему нечего было говорить, нечем было поделиться.

Эта ночь обернулась для него долгим засыпанием, обрывистым сном и мешками под глазами к утру. Он вернулся к мутному взгляду, вялой зарядке и нежеланию двинуться хоть на шаг дальше входной двери квартиры. Одного дня на воле хватит для щенка, чтобы продержаться до следующего выгула.

Чонгук перестал думать о телефоне к вечеру. Его голова вообще больше не хотела думать. Ни о мобильном, ни вообще о чём бы то ни было. Глаза не хотели смотреть и мысли не хотели складываться. До этого он обрывками отоспал всего часа три, а то время, что спал, снился какой-то бред. Он будто не спал вовсе.

Не так и плохо, просто немного телу всё лениво. Снова. Не страшно. Самое долгое время с обрывистым сном на его опыте — четыре дня. Прошло больше двух месяцев с того раза. В то время он залил на ютуб много видео, хоть и с большим опозданием, потому что обработал только после хорошего долгого сна. С тех пор видео не забрасывал, и дни бессонницы сократились. На день-два бессонницы он получал ночку хорошего сна.

Удивительно, как ещё не сошёл с ума.

Ему хотелось снова снять видео. Ему хотелось говорить, хотелось, чтобы его слушали. Хотелось, чтобы понимали.

Он устало прикрыл глаза, но сон не шёл. Что-то в подсознании копошилось и легонько скреблось, разгоняя сонливость.

Интересно, как зовут этого парня?

Глаза Чонгука вдруг открылись. Он схватился за телефон, голова немного закружилась из-за резко принятого положения сидя. Уведомление. Наконец, чёртово уведомление. И ради чего было так тянуть? Плохой из этого парнишки фанат.

Или, может, слишком хороший.

Чонгук подумал о другой стороне вопроса. О той стороне, где не он сам ждал и возлагал надежды, а человек по ту сторону интернета. Может, он был слишком скромен или добр, чтобы броситься в любезно подкинутый шанс. Может, он такой хороший, что не мог прийти в себя от шока.

Чонгук не смог сдержать широкую улыбку счастья, глядя на чужое сообщение:

minmin:

«Ты гей или девственник?»

Воспалённый недосыпом мозг Чонгука поначалу решил, что ему мерещится. Не может же быть, чтобы такой прелестный человек, хоть и, как давно стало ясно, не без крепкого стержня внутри, мог выдать такое своему кумиру прямо сразу, первым сообщением. Тому, о ком сколько твитов восхищения. Тому, кто нашёл его сам и, пусть и не собирался быть высокомерным, а всё же «снизошёл» до него.

Чонгук давно так не смеялся. Тот весёлый день позавчера дома у брата не шёл ни в какое сравнение. Громкий по-детски заливистый смех разошёлся по всей комнате и не стихал почти минуту.

Собравшись с мыслями, Чонгук сосредоточился на сообщении, но на лице оставалась лёгкая улыбка. Над ответом он долго не думал:

goldenjeon:

«А нельзя быть ни тем, ни другим?»

minmin:

«Нельзя»

goldenjeon:

«Тогда я гей»

Следующее сообщение не приходило долго. Собеседник даже не печатал. На несколько секунд Чонгук позволил себе задуматься, правильно ли он ответил. Пусть инициатива такого разговора была не от него, а он всё же начинал жалеть, что так откровенно общался с кем-то абсолютно незнакомым, пусть и казавшимся странно близким и понятным раньше.

Чонгук долго ждал в тишине с мобильным в руках. Он не считал, как долго так пролежал. Ждал, но так и не дождался, засыпая с телефоном в руке.

Через час телефон пиликнул новым сообщением:

minmin:

«Я тоже»