У Чимина было много дел. Он должен был находиться в студии ещё около часа, а после этого успеть на главную репетицию шоу, на которое его записал Намджун. После этого хорошо бы не опоздать на последний транспорт до дома и не забыть поужинать. Возвращать привычку нормально питаться оставалось для него проблемой даже спустя полгода после того, как он решил взяться за голову.

Пак Чимин — занятой человек, но, пожалуй, не больше, чем другие. И всё было бы не так уж плохо, если бы не регулярные физические нагрузки и периодические отключения здравого смысла в голове. Привычка была особенно тонким делом в его случае. Искоренить то, к чему он приучился за три страшных года, да ещё и чувствовал себя комфортно, было действительно нелегко.

Даже сейчас, двигаясь в такт музыке под строгим наблюдением Хосока, он уже знал, что, с вероятностью в девяносто процентов, дома он просто свалится спать от усталости, не сделав ничего полезного перед сном

Это были непростые месяцы, но они были лучше предыдущих нескольких лет.

Теперь он по-настоящему оценил своё занятие. После долгих стараний вернуть на место свою голову, ему это в какой-то мере удалось, и сразу после этого он начал понимать ценность того, чем он занимался. Похоже, что ему повезло выбрать танцы. В подростковое время он плохо понимал, что будет в итоге, а теперь безмерно, но тихо радовался, что именно это дело посчитал для себя подходящим. Сейчас он понимал, что ничего другого не хотел бы, даже если бы это было ради Чонгука.

Чонгук. Думать о нём было не очень позволительным делом, но и не запретным. Иногда в мыслях всплывало что-то вроде: «Надо бы проверить, сколько городов осталось у него в туре. В прошлый раз вроде было три?», и это казалось нормальным, пока не становилось странным.

В такие моменты он шёл сделать что-нибудь полезное для себя, чтобы не уйти слишком далеко от мыслей о самом себе. Опыт показал, что это самое важное. Мысли о других людях могли идти рядом, но не впереди и точно не заслонять мысли о самом себе. Здоровый эгоизм, на деле означавший инстинкт самосохранения. Опасение повторения прошлого оказалось неплохим мотиватором.

Сколько бы Тэхён ни говорил, что беспокоиться больше не нужно, что теперь он стал намного лучше и риска вернуться в прошлое не было, Чимин не мог отречься от этого беспокойства. Пожалуй, лучше уж так. Да, это добавляло стресса, но в то же время позволяло быть более уверенным в будущем.

Он делал, что мог, для поддержания своего стремления идти вперёд. С недавних пор он даже присоединился к посиделкам Намджуна и Хосока, но помимо этого в их компании теперь был Сокджин, и это несколько усложняло ситуацию, учитывая, что они с Намджуном не очень стеснялись в проявлении интереса друг к другу. Такая посиделка могла легко превратиться в выпивание Чимина с Хосоком, пока где-то на фоне миловались оставшиеся двое.

В трудные моменты спасал Тэхён. То есть его присутствие в жизни Чимина. Каждый раз когда он хотел всё бросить, каждый раз когда думал, что поиск истинного я — слишком непосильная задача, он вспоминал о Тэхёне. О том, как много непосильных задач он осилил в своей жизни. О том, как много сил потребовалось ему, чтобы в очередной и последний раз вложиться в Чимина, инвестировать в него своё доверие. И надежду на то, что в этот раз это будет стоить того.

Чимин мог бы подвести себя, но он не мог подвести Тэхёна. После всего, через что они прошли, ни за что.

— Привет, — Чимин заговорил, когда в телефоне гудки сменились голосом друга.

— Поздновато ты, — Тэхён не был сонным, но время и правда было не самое приличное.

— Извини, я ненадолго.

— Что-то случилось? — звучало, как вопрос из вежливости, но он и правда был немного обеспокоен.

— Нет. Я просто хотел… — Чимин оглянулся, чтобы убедиться, что Намджун и остальные не слышат его, продолжая выпивать за столиком. — Просто хотел сказать тебе спасибо.

— Снова пьёшь с ними? — Тэхён быстро понял, что к чему в этом разговоре.

— Да, но я не пьяный, я пью только колу, — Чимин усмехнулся. — Прими мою благодарность, пока это не стало неловким.

— Хорошо-хорошо, — по голосу казалось, что Тэхён улыбался. — Принимаю. Но я не думаю, что сделал так уж много.

— Ты сделал больше, чем должен был, — серьёзно ответил Чимин. — Никто так много не сделал бы для меня.

— Чонгук сделал бы.

— Сейчас не время для этого, — Чимин напрягся. — Мы говорим о тебе.

Пару секунд в телефоне было тихо, а потом Тэхён ответил более серьёзно:

— Я знаю, что поступать правильно сложно, особенно в твоей ситуации, а без поддержки это ещё сложнее, — он сделал небольшую паузу, будто бы подбирая слова. — Я не хочу, чтобы ты считал это моей заслугой. Ты не должен мне больше, чем просто научиться ценить помощь, которую тебе предлагают.

Выслушав его, Чимин негромко ответил:

— Понимаю.

— Поэтому я не знаю, могу ли принимать благодарность. Зависит от того, за что именно ты благодаришь, — договорил Тэхён.

Чимин и сам не знал, за что.

— Я не знаю, — ответил он. — Наверное, я просто рад, что ты есть.

— Вот теперь это становится неловким, — Тэхён неловко усмехнулся. — Я по-быстрому принимаю благодарность и отправляю тебя бухать колу. Надеюсь, теперь твоя душа спокойна.

Посмеявшись, Чимин кивнул, хоть это и не было видно собеседнику:

— Да, моя душа спокойна. Спасибо.

— Чем больше ты благодаришь, тем меньше ценность, — Тэхён повеселел. — Иди давай, удачного вечера.

— Тебе тоже, что бы ты ни делал, — пожелал Чимин в ответ.

— Не я, а мы.

— Что-то вы много времени вместе проводите, — с едва ощутимым недоверием сказал Чимин.

— Так обычно бывает, когда ты с кем-то в отношениях, — не думая, ответил Тэхён.

После этого повисла неловкая пауза. Они оба вспомнили о Чонгуке.

— Ладно, мне пора, — Чимин улыбнулся уголками губ.

— Ага, пока.

— Пока.

Чимин не виделся с Тэхёном так часто, как хотел бы и мог бы. В основном потому, что был слишком сильно занят, но нельзя было отрицать, что этому была и другая причина — Юнги. То, что было у них, можно было назвать достойными отношениями, но это не значило, что Чимину это нравилось.

Ему нравилось видеть Тэхёна счастливым, но он так и не смог проникнуться к Юнги. Может, из-за зависти к его успеху в работе над собой, а может просто потому, что он какой-то странный и раздражающий. Чимин так и не понял до конца причину.

Тэхён был бы рад знать, что Чимин много думал о нём и даже в глубине души поддерживал его отношения с Юнги, даже если на деле каждый раз при встрече их попытки поговорить заканчивались не очень вежливыми фразочками в сторону друг друга и расхождением в стороны. Тэхён не пытался заставить их поладить, но если бы это случилось, это очень облегчило бы жизнь.

Можно было подумать, что причина недовольства Чимина в сторону Юнги, была в его брате, в Чонгуке, но, наверное, в таком случае это проявлялось бы как-то иначе. А если это была личная неприязнь, тогда решить это могли только они, и тут тоже провал, ведь никто из них не проявлял к этому стремления.

С другой стороны, это не было уж совсем большой проблемой. В каком-то смысле подобные вещи уже становились частью рутины. Едешь увидеться с Чимином и решил захватить с собой Юнги? Будь готов выслушать пару-тройку минут перепалки между ними. На такое можно было только закатывать глаза и уходить куда-нибудь в сторонку, заниматься чем-то своим, пока они не поймут, что остались одни.

Юнги никогда не думал о Чимине, как о враге, но и симпатии к нему тоже никогда не питал. По большому счёту ему было бы абсолютно всё равно на его жизнь, если бы это не касалось его через Тэхёна. А это касалось. Не так как раньше, конечно, хоть с этим больше не было проблем, но всё-таки это влияло. Да и в целом с такими как Чимин Юнги хотел бы видеться как можно меньше. Только так получилось бы сохранить хорошие отношения. Но так не получится, как бы сильно ни хотелось.

Однако стоило всё же признать, что лично для него Чимин теперь был куда более приятным человеком. Это показалось бы кому-то абсурдным, но именно таким он казался Юнги более нормальным. Может, из-за возросшего уровня честности с его стороны, хоть он и заворачивал эту честность в не очень хорошее поведение. А может, просто потому, что он больше не был тем, кто оказывал большое влияние на жизнь Тэхёна.

— Вы съезжаетесь? — Чимин удивлённо раскрыл рот.

— Хён предложил, и я решил, что стоит попробовать. Когда это было? Полгода назад? Кажется, да… Ну, в общем, с тех пор мы собираем на дом, — Тэхён покосился на Юнги, а потом посмотрел на Чимина. — Дом уже выбрали, осталось только накопить и надеяться, что его не купят раньше.

— Не купят, — уверенно сказал Юнги.

— Откуда тебе знать? — Тэхён повернул голову к нему.

— Он вообще не собирался его продавать, обычно он его сдаёт, — Юнги откинулся на спинку дивана. — Нам повезло его уговорить.

— То есть это тебе повезло уговорить, — выделяя слова, ответил Тэхён. — Я вообще ничего не успел сказать тогда.

— Погодите, вы реально съезжаетесь? — Чимин смотрел на них обоих поочерёдно, но больше всего взглядов доставалось Юнги, и это не прошло незамеченным.

— Ты же видишь, что да. Зачем переспрашивать? — Юнги перевёл взгляд на него.

— Наверное, для того, чтобы убедиться, что это не поспешное решение, — ответил Чимин не самым добрым тоном. — С вами не угадаешь, как потом всё развернётся.

— Да ладно. В этом ли дело? — Юнги слегка сощурился, усмехнувшись.

— Именно в этом. Не удивлюсь, если у тебя снова возникнет желание слетать на пару лет в другую страну, — выражение лица Чимина было почти таким же.

— Если и возникнет, то это будет не твоя забота. И мне ничто не мешает взять с собой всё, что принадлежит мне, — Юнги закинул руку на спинку дивана позади Тэхёна.

— Интересно. Из прошлого опыта не похоже, что это правда, — язвительно сказал Чимин.

— Как раз поэтому это опыт и это в прошлом, — уверенно ответил Юнги. — Что насчёт твоего прошлого?

Недовольство Чимина росло, и это было видно по лицу и изменившемуся тону голоса:

— С чего это тебя волнует моё прошлое?

— А с чего тебя волнует моё прошлое? — Юнги немного наклонился вперёд, убирая руку с дивана и глядя в глаза собеседнику.

— Потому, что это касается Тэхёна, — прямо сказал Чимин.

— И какое тебе дело? С таким же успехом я имею даже больше прав обсуждать твоё прошлое потому, что это касается Чонгука, — Юнги посерьёзнел.

— Не своди всё к своему брату, — Чимин сощурился.

— А ты не оправдывайся Тэхёном, — Юнги всё ещё было что сказать, в то время как Чимин, похоже, перешёл в защиту. — Просто скажи, что завидуешь.

— Чему у тебя завидовать? — Чимин улыбнулся одной стороной губ.

— Такому, как ты, точно есть чему, — твёрдо ответил Юнги.

— И как это понимать? — Чимин повёл бровью.

— Как хочешь понимай.

Тэхён вздохнул и отошёл в сторону, а после и вовсе вышел из комнаты. Он слышал за спиной недовольные пререкания этих двоих, когда шёл на кухню, и клялся, что это последний раз, когда они собираются втроём. Отныне либо собираться только в компании, либо вообще видеться отдельно.

Юнги был примерно того же мнения, когда пришёл на кухню через несколько минут. Чимин был с ним, но они не смотрели друг на друга. Можно было подумать, что они обсудили все вопросы, но Тэхён точно знал, что нет.

В прошлом Чимин имел больше прав, чем должен был, а теперь он был просто другом, и это помогало Юнги помнить, что он больше не угроза ни для Тэхёна, ни для Чонгука, а значит, и для него тоже. Помня об этом, он мог вовремя остановить беспричинный спор. Кроме того, атмосфера постоянного недовольства между ними была очевидно не по душе Тэхёну, а комфорт Тэхёна был одной из важнейших вещей.

А вот о комфорте своего брата он думал не очень много. Отчасти потому, что в последнее время с ним едва ли можно было связаться. Теперь он мог позаботиться о себе сам и делал это, как ни странно, с большим удовольствием. Он будто ожил, когда научился следить за своей жизнью самостоятельно. Это умение раскрыло его полностью, и это вызывало гордость за него. Не то чтобы Юнги приложил к этому много усилий, но маленькое чувство гордости за брата всё равно невольно рождалось внутри него.

Чонгук же не думал о чём-то подобном вообще. Последние несколько месяцев он провёл не только вдали от дома, но ещё и в стрессе. Он постоянно был чем-то занят, постоянно должен был что-то делать и куда-то идти. Такое количество обязанностей давило на него поначалу, но чем дальше шло время, тем больше он к этому привыкал, и в какой-то момент понял, что это не проблема. Усталость в конце дня — проблема, но не ответственность. Уж с усталостью то можно побороться, а раз можно побороться, значит, не так она страшна.

Каждый вечер, укладываясь спать в очередном номере гостиницы, он думал не о работе и не о том, как устал за день. Он думал о Чимине. После хорошо проделанной работы, он вернётся домой и сможет уделить Чимину много времени. Он готов был сделать что угодно, чтобы ему дали хоть сколько-то свободы для этого, хоть сколько-то времени. Просто чуточку возможностей, которые можно будет потратить на то, чтобы, наконец, решить проблемы с Чимином.

И это сработает только в том случае, если прощальные слова не были сказаны впустую, как в тот раз, когда он обещал дать шанс.

Мечтая по ночам о скором возвращении домой, днём он делал всё, чтобы наработать своеобразные очки лояльности в глазах своего отчима и по совместительству начальника. Получалось у него очень хорошо. Настолько хорошо, что в первый же вечер, в день приземления в Корее, не возникло больших проблем с тем, чтобы отпроситься на несколько часов.

Перед этим, правда, пришлось заехать домой, оставить вещи и пообщаться с матерью, выслушивая хвалебные речи о выступлениях. Он не был против слушать об этом, но не в такой ситуации. Не тогда, когда всё его нутро просто рвалось наружу, прочь из дома, к кварталу в мирном райончике с высокими домами и Чимином в одном из них.

Однако торопливость пришлось ненадолго сдвинуть. В какой-то момент, когда он поймал себя на мысли, что устал слушать бесконечное восхищение мамы, он вдруг осознал, насколько паршиво поступал с ней и даже с отчимом в прошлом. Сейчас было редкое время, когда его мать могла не волноваться за него и даже гордиться им. Наверняка это для неё было очень важным событием.

Сокджин был прав даже несколько лет спустя: ты не поймёшь взрослых, пока сам не станешь взрослым. Можно ли было этот момент считать главной точкой взросления, Чонгук не задумывался, но был взволнован этой мыслью.

Он резко встал с места, взял мать за руку и повёл её по дому в поисках отчима. Всё это время женщина спрашивала, что случилось, но Чонгук был слишком сосредоточен на том, что собирался сделать, и не мог ответить ей связно. Отчим нашёлся быстро. Чонгук попросил свою маму стать рядом с ним, а сам отступил на пару шагов от них.

После этого, к удивлению обоих родителей, он поклонился, впервые проявив такое уважение к ним:

— Пожалуйста, простите меня, — он извинился в вежливом стиле громко и чётко, чтобы слова можно было хорошо расслышать. — Знаю, прошло много времени, но я хотел бы, чтобы вы оба могли простить меня за прошлое.

Мама Чонгука, не думая долго, подошла к нему и заставила его выпрямиться, улыбаясь, возможно, самой трогательной улыбкой, которая когда либо была на её лице:

— Всё в порядке, никто не винит тебя, — её голос немного дрогнул, будто она хотела сказать что-то ещё, но не решилась. Возможно, она чувствовала и свою вину в том, каким был Чонгук.

Они обняли друг друга, и женщина тихо сказала ему:

— Я рада, что ты так повзрослел.

Чонгук промолчал, опустив голову на её плечо. Потом он немного отстранился, взглянув на отчима. Обниматься мужчина явно не собирался, но на его лице была лёгкая одобрительная улыбка. Он похлопал Чонгука по плечу, проходя мимо, и оставил мать с сыном наедине.

Много времени на примирение не ушло. Всего через несколько минут Чонгук появился в общей комнате и сказал, что ему нужно уйти. Разрешение было получено, но он был предупреждён, что после недели отдыха начнётся подготовка к новому альбому, так что он должен быть отдохнувшим и бодрым к тому дню. Чонгук покивал и покинул родительский дом.

Осенние вечера были хороши тем, что как правило в это время было больше дождя, а потому и такси чаще проезжали мимо. Они буквально искали промокших людей, мечтающих доехать куда-то. Таким образом Чонгуку повезло, и он почти сразу поймал машину.

there’s a room in my heart

with the memories we made

Когда он вышел из такси, он вспомнил очень давний случай, когда приехал сюда вместе с Юнги. Тем вечером он не был уверен ни в чём, начиная от других людей и заканчивая самим собой. Он задавал Юнги неуместные и не касающиеся его вопросы, думая, что каким-то образом это важно, когда на деле действительно важным было заниматься собой и своей жизнью, а не чужой.

Он вспомнил, как подошёл тогда ближе к окнам и набрал номер Чимина, а тот вылез в окно и с широкой улыбкой на лице смотрел на него вниз, делая вид, что не собирается его впускать. А потом, оказавшись на пороге квартиры Чимина, он понял, что не может жить без него. В тот вечер он впервые согласился пойти к Сокджину, и чёрт знает почему этот мужчина был так терпелив с ним, но спасибо ему за это, даже если это было по чужой просьбе.

Теперь Чонгук понимал больше. Он догадывался, что отношения между Сокджином и Тэхёном были не совсем «он его знакомый», как называл это Чимин. Помощь от него наверняка стоила чего-то очень драгоценного. Это было очевидно благодаря реакциям Тэхёна на упоминание о нём и истории, которую Сокджин рассказывал как нечто уже забытое, хотя на самом деле это было то, что являлось для него по-настоящему важным.

Чонгук о многом догадывался, о многом не знал вообще, и ко многому у него были вопросы. Но он знал точно: если он сейчас позвонит Чимину, то ему не понравится, что его номер без его ведома рассказали Чонгуку. Также он точно знал, что с улыбкой смотреть из окна Чимин уже не будет. Он не был уверен в том, как кончится этот вечер. Вариантов было много, и только один из них мог сбыться.

Подойдя ближе, Чонгук набрал в домофон несколько цифр и ждал ответа с замершим дыханием.

— Да? — когда прозвучал голос Чимина, Чонгук шумно выдохнул и упёрся лбом в мокрый от дождя металл над цифрами. Он был чертовски рад слышать этот голос.

— Чимини-хён… — он смог выговорить только имя.

В следующую секунду стало внезапно тихо. Чонгук не сразу это понял, но когда тишина затянулась, он вспомнил, что слышал перед затишьем щелчок: это Чимин положил трубку домофона. Чонгук воспринял это, как знак того, что Чимин запаниковал. Немного выждав, он набрал ещё раз.

— Чего тебе? — глухо спросил Чимин, подняв трубку. Он ответил быстро, будто не отходил от домофона.

— Я вернулся.

— Я понял.

— Впустишь меня? — ответа не было, поэтому Чонгук добавил. — Тут дождь идёт.

— Я в курсе.

— Хён, не надо опять делать так, — Чонгуку не нравилось снова слышать этот тон, словно Чимина ничего не волновало. — Разве ты сам не устал от этого?

Чимин не ответил, но через пару секунд дверь размагнитилась, и Чонгук инстинктивно схватился за ручку. Он не мог поверить, что это и правда случилось. Чимин впустил его. Чимин хочет увидеться с ним. Чимин сдался.

Лифта ждать было бы долго, слишком уж высоко он находился, поэтому Чонгук побежал по ступеням. Он поднимался очень быстро, пропуская ступеньку или даже две, пока не оказался на нужном этаже, запыхавшийся и мокрый но очень счастливый. Улыбка не сходила с лица и глаза светились надеждой, когда он стучался в дверь.

Через несколько очень долгих секунд Чимин всё-таки показался перед ним. Было похоже, что он специально тянул время, чтобы не открывать подольше. Чонгук надеялся, что это из-за волнения, а не из-за того, что он сомневался, выходить ли.

— Чимини-хён… — Чонгук начал, но Чимин перебил его.

— Нет, погоди. Я знаю всё, что ты хочешь сказать. Лучше я скажу, если можно, — его голос был строгим, но после тяжёлого выдоха смягчился. — Ты прав. Я и правда устал от этого. И я хочу решить всё сейчас. По-честному.

На лице Чонгука появилась радость:

— Поэтому я и здесь.

— Тогда скажи: чего ты ждёшь? — Чимин выглядел спокойным, почти равнодушным. — Что ты собираешься делать, если я дам тебе шанс, который ты хочешь?

— Собираюсь быть с тобой. Продолжать любить тебя, узнавать тебя, помогать тебе, когда ты будешь нуждаться в этом, — без сомнений ответил Чонгук, добавив после с улыбкой. — Ну, и было бы неплохо наконец-то съездить в Токио. Я был там во время тура, очень красивый город.

— А что нужно от меня? — Чимин не поддавался на приятные речи и напоминания о мечтах из прошлого.

Чонгук ответил мягким тоном:

— Не больше, чем от меня. Как минимум одно из этого у нас уже есть.

Чимин поджал губы и отвёл взгляд. Он понимал, о чём шла речь, но он не хотел ни подтверждать, ни отрицать это. Он ни в чём не был уверен. И хотя ему не нравилось, что Чонгук говорил вместо него о его чувствах, он всё равно не стал спорить.

Подумав несколько секунд, он заговорил, а Чонгук за время этой тишины прошёл круги ада в своей голове.

— Ну, вроде неплохой план.

Чонгук поднял глаза, глядя на него с неверием. Он шагнул, чтобы обнять Чимина, но тот отступил и мотнул головой.

— Рановато, да? — спросил Чонгук.

— Да, — Чимин едва заметно улыбнулся. — И ещё ты мокрый.

Чонгуку стало неловко. Чимин исправил ситуацию, отходя в сторону и открывая шире дверь:

— Можно начать с чая. Или ты до сих пор любишь какао?

Чонгук широко улыбнулся:

— Какао, — ответив, он прошёл в квартиру.

Дверь закрылась, и её хлопок стал звуком, знаменующим старт новой жизни. После всех ошибок, страданий и попыток исправиться, после того долгого пути, через который им пришлось пройти, они не были уверены, что готовы к этому. К новому началу. Но в чём они точно были уверены: в обоюдном желании на это.

А пока есть желание — есть надежда, что всё получится.