По ночному лесу бежал молодой человек в изорванных и окровавленных лохмотьях. То и дело спотыкаясь, он нервно бросал взгляд на кроны высоких сосен, которые раскачивались, будто от сильного ветра, хотя ночь стояла тихая и погожая.  

Должно быть, его преследовал кто-то, имевший огромную власть над силами природы, либо умевший создавать иллюзии, потому что вскоре в лес ворвался ураган, и юноша рухнул в осеннюю листву. Нечто зловещее настигало его, но подняться и бежать уже не было сил.  

Впереди послышался рёв, принятый им за вой ветра, пригибавшего к земле кроны деревьев. Вдруг что-то заставило его взглянуть вверх, в небеса. Там, поднявшись над лесом, парило существо, подобное яркой молнии. И у этой молнии был гром, который не замедлил появиться. Противник, равный по силе, который, вероятно, и преследовал человека.  

Существа схлестнулись. Клыки и когти змееподобного монстра против неведомой магии крылатого ёкая. Ёкай этот ещё и обличье менял, не позволяя змею его одолеть. Вся мощь урагана бушевала теперь наверху, покорная воле вызвавшего.  

Умиравший от потери крови искал укрытие, чтобы спокойно отойти в иной мир. Грохот битвы оглушал, и он не понимал, куда ползёт. Впереди зияла дыра, похожая на нору какого-то зверя – в неё-то он и свалился. Вскоре сознание вернулось, но юноша уже не знал, радоваться или огорчаться. Мгновение назад он страстно желал умереть, и вдруг оказался спасён.  

Место, где он лежал, напоминало логово какого-то зверя. Тёмное и сырое, оно не прибавляло оптимизма. Кто-то успел перевязать все его раны и уложил на большую кучу листьев. Любое движение причиняло боль, и всё же пришлось собрать все силы, чтобы крикнуть.  

Юноша звал хозяина этого странного, похожего на склеп логова, но ответа так и не дождался. Скорее всего, он здесь один, подумал японец. Стоило подождать. Возможно, тот, кто его спас, поспешил за помощью в соседнюю с лесом деревню.  

Он не сразу заметил, как вдалеке зажглись чьи-то большие, как блюдца, глаза. Едва слышный стук когтей по глинистой земле огромной норы заставил человека невольно сжаться. А уж когда он заметил эти глаза…  

- Только не говори, что вздумал поорать в моём логове, - глубокий, раскатистый голос не позволил панике окончательно захлестнуть раненого. – Твоему здоровью это на пользу не пойдёт.  

Воцарилась долгая пауза.  

- Кто… кто ты? – собравшись с духом, пробормотал юноша.  

- Может, сперва поведаешь, кто ТЫ? – поинтересовалось существо. – Назови себя, а то мне, видишь ли, жутко интересно, кого я имел честь спасти от тэнгу.  

Жёлтая молния в небе… Это был он? Неужели обитатели этого леса стали вдруг дружелюбны к людям?  

- Я Кадзэ, - представился японец, и, морщась от боли, приподнялся. Огромные глаза приблизились, взирая на него сверху вниз. – Крестьянин из южного поселения. Как такое существо, как ты…  

- Тебе не верится, что твою жизнь спас… дракон?  

Горящий золотым огнём взгляд приблизился почти вплотную, а чуть ниже возник огненный шар, осветивший всю его морду. Перед Кадзэ возникла гигантская рогатая голова китайского дракона, в пасти которого пылала горящая жемчужина.  

- Цзиньлун, к твоим услугам, - пророкотал он. – И лучше бы тебе поменьше дёргаться.  

Он явно имел в виду тяжесть его состояния, но Кадзэ чуял, что не совсем, и это нравилось уже меньше. Он попросил дракона, раз уж тот слегка дружелюбен, пояснить, для чего одному монстру отбивать добычу у другого. И как вообще китайский дракон оказался в Киото.  

- Начнём с того, что у нас общий враг, - пояснил Цзиньлун. – У нас и добыча могла бы быть общей – я ещё думаю на этот счёт. В общем, считай, что ты – мой пленник. И пока я не перебью всех этих ёкаев, или как-то иначе не решу проблему, не отпущу тебя.  

На многие важные вопросы Цзиньлун не ответил, но общая картина конфликта стала ясна. Тэнгу, с которым дракон сражался, но не победил, потерял разум. Раньше, и Кадзэ тоже это знал, в лес ходили люди, и никто из ёкаев не нападал на них – даже каннибалы тэнгу. И вот среди них нашёлся тот, кто безо всякой причины вздумал охотиться на каждого человека. Другие тэнгу не могли запретить ему этого, ведь, по сути, в том и заключалась их природа. Выходило, что этот тэнгу, переступив черту, оставался в рамках своего естества. Страшный ураган, поднимаемый ёкаем, каждый раз нарушал покой китайского гостя. Поэтому он и решил усмирить несносного тэнгу и отнять его добычу.  

- Может, в следующий раз он крепко подумает, прежде чем гонять по лесу людей, - закончил Цзиньлун и дохнул куда-то в сторону. Тотчас же по левому краю норы зажглись огоньки. Они парили в воздухе и не гасли в затхлом воздухе подземелья.  

- Знаю, климат моего жилища не способствует выздоровлению, - протянул дракон, - но ты же мой пленник, а с пленниками особо не церемонятся.  

Кадзэ глянул вбок – длинное тело дракона заполняло собой всю нору и тянулось дальше, насколько позволял увидеть слабый свет огоньков.  

«Мерзкий червяк», - в отчаянии подумал японец.  

- А я и мысли умею читать, - как бы между прочим заметил Цзиньлун. – Так что поосторожнее. Убивать тебя я пока не собираюсь, ты нужен мне для дела. Может быть, ты даже поправишься, пока я буду вести переговоры с этим психом.  

- Переговоры с психом? – изумился Кадзэ. Ему стало смешно. – Для древнего китайского существа ты невообразимо глуп.  

- Я ещё молод, - фыркнул тот. Огоньки чуть качнулись. – Всё впереди. А пока, с твоего позволения, поучусь на ошибках. Я заключу сделку, по которой он получит тебя обратно, но загонять добычу в эти окрестности перестанет.  

- Так он тебя и послушает!  

- Добыче не пристало рассуждать, - оскалился дракон, и Кадзэ, несмотря на боль, почти с головою зарылся в свою подстилку. – Ты – мой ключ к тишине и покою, человечек.  

И он исчез – как потом предположил Кадзэ, перенёс себя на другой уровень этой гигантской норы.  

Вздохнув, юноша на какое-то время смирился с жестокой судьбой и попытался уснуть. Пока он так слаб, выбраться отсюда ему не удастся. Глупый дракон не придумал ничего умнее, кроме как шантажировать хищника добычей. Будто в деревнях больше не осталось людей, и ёкаи голодают. До чего же самоуверенный этот Цзиньлун!  

Время тянулось медленно, а условия «лечения» прибавляли уныния и отнимали запасы терпения. Отчего-то Кадзэ плохо помнил, как тэнгу на него напал, да и тэнгу ли это был? В этом лесу водилось много нечисти, но пока люди поклонялись им, возводили храмы, подносили дары, никто из ёкаев их не трогал, хоть зайди в самую чащу. Кадзэ, конечно, не знал, сходят ли тэнгу с ума и по какой причине. Россказни Цзиньлуна казались менее достоверными, чем рассказы крестьян о том, что они видели ёкая. Монахи верили, простые японцы – нет. Но и те, и другие уважали и боялись этих существ. Интересно, что они скажут, когда узнают, что Кадзэ видел китайского дракона на японской земле?  

Если, конечно, останется жив.  

Дракон появлялся раз в день, приносил каких-то кореньев из леса и воду, а затем исчезал. Он больше не заговаривал с человеком – видимо, был занят чем-то важным. Раны Кадзэ, хоть и медленно, но заживали. Большинство царапин и рассечений он получил, продираясь бегом через заросли. Иногда он успевал присмотреться к внешности Цзиньлуна. Временами казалось, что его золотистая чешуя меняет оттенок и даже размер, как и цвет глаз. Длинная грива однажды оказалась короче, но быстро отросла. Странный дракон, думал он, но, ничего не зная о таких существах, Кадзэ пожимал плечами и чаще думал о своей незавидной участи. В норе он провёл полтора месяца. Полтора месяца без солнца и свежего воздуха. Двигаться и ходить он мог, но не более. Если б Цзиньлун хотя бы ночью позволял ему гулять, организм набрался бы сил для побега. Только убедить дракона в необходимости таких прогулок не удалось. Со словами: «Вот тебе солнце!» Цзиньлун указал на парящие огоньки и снова исчез.  

Спустя ещё неделю Кадзэ понял, что больше не в силах сидеть под землёй. Пареньком он был смелым и немного бесшабашным. Вера в удачу, в этот побег, вызывала отчаянный порыв рискнуть и ещё раз поставить на кон свою жизнь. И ещё одна причина побуждала к действию: драконы, особенно такие большие, должны вызывать страх, но отчего-то Кадзэ уже не сильно боялся его. Когда он смотрел на Цзиньлуна, то видел кого угодно, только не дракона. Возможно, думал он, долгое соседство с ним усыпило всякий страх, но явно не в этом крылась причина. А он всегда слушал свою интуицию.  

Кадзэ уже изучил нору вдоль и поперёк и увидел, что нет никакого второго и прочих уровней, и быстро нашёл выход. Перед драконом он до сих пор успешно притворялся, что не может подняться с лежанки.  

На следующий день, подкрепившись очередной порцией горьких кореньев, Кадзэ решился бежать. Он не знал, где сейчас Цзиньлун – может, сидит напротив выхода из норы, вполне резонно опасаясь побега. Выход наружу оказался закрыт камнем, но его легко удалось откатить. Кадзэ осторожно высунул голову и быстро огляделся. Никого.  

Но едва он успел выбраться, как что-то сбило его с ног. Существо с пронзительным криком взмыло к ближайшей сосне и угнездилось там.  

«Тэнгу», - мелькнуло в сознании. Сейчас близость этих существ казалась такой ерундой в сравнении с драконом.  

Со всех ног он бросился бежать. Если это тот самый сумасшедший тэнгу, он точно погонится следом, а затем они с драконом сцепятся вновь, но на сей раз, выздоровевший, он успеет ускользнуть.  

Ёкай снялся с дерева и устремился следом, а Кадзэ припустил во весь дух.  

«Ну где же ты, чёртов дракон?» - в панике вопрошал юноша.  

Дракон не появлялся, а проклятый тэнгу уже пикировал на него. Вдруг кто-то сбил ёкая с курса, налетев с фланга, и тот, кувыркнувшись, врезался в дерево. Удар вышел мощным, раздался треск древесины. Тэнгу тяжело рухнул вниз, потеряв сознание.  

Остановившись, Кадзэ поднял взгляд. Нет, на сей раз спас его не дракон, а… другой тэнгу.  

Юноша впервые увидел ёкая вблизи – полная луна хорошо освещала его. Дайтэнгу бесстрастно глядел на человека, зависнув над ним. Широкие чёрные крылья рассекали воздух, длинные белые волосы слегка шевелил ветерок. Лицо, почти неотличимое от человеческого, с тонкими, почти благородными чертами и большими чёрными зрачками, заполнявшими радужку. Тонкие усы и небольшая клиновидная бородка белого цвета обрамляли подбородок, а длинный нос совершенно не портил его внешность. Одет он был в традиционную одежду ямабуси и держал в когтистой руке боевой веер. Кадзэ напрягся – он не знал, чего ждать от этого тэнгу, ведь внешность порою обманчива.  

- Я тебя не обману, - прочитав его мысли, произнёс ёкай. – В отличие от моего братца. Тебе стоит поторопиться, человек, он сейчас снова затеет бой.  

- Братец?.. Я ничего не понимаю, - признался Кадзэ и решил во всём разобраться. Он позабыл о том, что видит и разговаривает с тем, с кем никто из простых смертных, кроме Минамото но Ёсицунэ, никогда не встречался.  

- Здесь поблизости дракон, - решил предостеречь он тэнгу, поскольку тот не спешил ничего объяснять.  

- Вот твой «дракон», - ёкай указал на тэнгу у дерева. Уродливое подобие своего брата как раз поднималось с колен. – Утратившее разум создание, бросившее наш клан и учинившее в лесу такое, что теперь в людях лишь ненависть к нам!  

Кадзэ вспомнил рассказы местных. За последний год много народу сгинуло в лесах, и всё чаще виноватыми становились тэнгу. Раньше Кадзэ смеялся над этим вместе со всеми, а теперь кровь стыла в жилах от правды. И никакого Цзиньлуна тут никогда не было: в ту ночь брат-безумец сражался с братом, но, равные по силе, они не могли победить друг друга. Вот и причина, по которой дракон каждый раз выглядел чуть иначе, и куда-то вечно исчезал. Контролировать неизменный облик и подолгу удерживать его тэнгу не под силу.  

- Беги, и больше в этот лес не возвращайся! – крикнул ёкай, и этот его грозный возглас возродил в Кадзэ первобытный страх. Юноша быстро поклонился тэнгу и бросился прочь. Безумец уже поднялся и рванулся было вдогонку, но брат снова напал, и ёкаи поднялись в воздух. В лесу поднялся жуткий ураган, но Кадзэ и не думал сбавлять темп.  

В считанные минуты добрался он до родной деревни и никому никогда не рассказывал, где пропадал и что видел. Вряд ли ему бы поверили даже монахи. Зато с тех пор люди перестали пропадать, и объяснить это можно было только одним: тэнгу покончил с братом-безумцем.  

Кадзэ не ходил в лес ещё очень долго, а когда вернулся на то место, искал он вовсе не подтверждение этого. Он просто хотел отдать должное тому тэнгу, который спас его, ведь тот чокнутый ёкай желал убить помимо людей и других тэнгу, сражался с собственным братом… В понимании Кадзэ это могло грозить и более серьёзными последствиями, чем опустошение леса и деревень. Он оставил в лесу подношение, затем сходил в дзиндзя и помолился. Это было то малое, чем он мог отблагодарить своего крылатого спасителя, и надеялся, что он жив и с ним всё хорошо.