Дмитрий Серебрянский дураком никогда не был.

Во всяком случае, он сам очень надеялся на это, когда шел в полицейскую академию, да и учителя — что в школе, что в академии, — всегда отмечали, что мозгов у парня хватает и когда-нибудь он станет отличным опером. Сам Дмитрий на такие заверения внимание обращал крайне редко, делая упор на получение знаний, развитие силы и логики.

В конце концов, опером он стал. Отличным опером — тоже, хотя и далеко не сразу. Но когда стал… не сказать, что очень пожалел об этом, но, откровенно говоря, выпал в осадок, когда ему отдали дело о Куколке, которая тогда даже не то что не была городской легендой, она даже работникам на тот момент еще милиции как серийная убийца не была известна. И со временем раз за разом тщетно пытаясь распутать клубок этих убийств, Серебрянский все больше убеждался, что влип по полной программе. Впрочем, от дела Куколки он не отступал и никому не передавал, потому что был упрям и во что бы то ни стало собирался распутать это дело городской легенды.

В какой-то момент расследование стало казаться Дмитрию чем-то очень сюрреалистичным. Со временем, набравшись опыта в расследованиях других дел, мужчина начал все более внимательно изучать детали, все более серьезно и ответственно относиться к тому, что происходит на месте преступления, и тогда заметил одну очень важную деталь: дочь сотрудника их отдела, Стругацкого, раз за разом одной из первых оказывается на месте преступления. Иногда ее сестра тоже присутствует рядом, и тогда у них появляются отличные отмазки: «Я учусь на журналиста и хочу расследовать это дело!» и «Меня отец попросил присмотреть за ней, чтобы не лезла куда не следует и не мешала».

Честно говоря, имен девушек Дмитрий толком не помнил: они были очень похожи и оба, на его взгляд, достаточно необычные, по сравнению с привычными для него Дашами, Машами и прочими. Однако в определенный момент наблюдения за ними Серебрянский уже был готов биться об заклад, что одна из них и есть Куколка.

«Вряд ли та, что журналистка, конечно. Скорее всего, вторая, с вечно неестественно-красными волосами, — думал иногда он, наблюдая, как новый работник Женя забирает девушек с места преступления. — На патологоанатома, кажется, учится. Она ведь еще и не родная Роману вроде. Это бы многое объяснило. Особенно то, по какой причине она оказалась у Стругацких…»

Конечно, Дмитрий был вполне адекватным мужчиной, против крашенных в яркие цвета волос он не имел ничего, но все же…

Все же Серебрянскому казалось, что что-то не так. Что, скорее всего, именно приемная дочь Романа и есть Куколка. Он рассуждал так: она слишком спокойна на местах преступлений — вид расчлененных трупов у нее не вызывает никаких эмоций от слова «совсем». Она оставалась совершенно спокойной, с каким-то непонятным выражением в глазах рассматривала части тела, раз за разом остававшиеся на местах преступлений, и, словно отмороженная, не проявляла совершенно никаких эмоций и никакого интереса, как сестра. Это казалось слишком странным. И тут открывалось два варианта: либо девушка особенно бесстрашная, что вряд ли, учитывая, что с ней произошло в детстве; либо она и есть убийца, которая сама все это сотворила с телом и до мельчайших подробностей знала, какие повреждения были нанесены телу.

Иногда Дмитрий был на все сто уверен, кто такая Куколка на самом деле, вот только никак доказать это не мог, а значит, и просить ордер на арест не имел права. А иногда, когда он все больше и глубже задумывался о том, что эта девушка — симпатичная, пусть и слегка специфичная, нежная на первый взгляд, с почти всегда печальными глазами, — может оказаться чудовищным серийным убийцей… это действительно начинало казаться сюрреалистичным бредом, так что этот вариант приходилось отбрасывать и забывать о нем на некоторое время.

И, в конце концов, мужчина не выдержал. Он устал, — сомневаться, прав он или нет, ведь его мучениям в догадках уже лет пять точно, — так что решил поговорить с той, кто вот уже который год будоражила его мысли напрямую. Достать номер телефона оказалось не проблемой, как и вызвонить девушку и поговорить с ней, вызвать на встречу.

Чего ждать, Дмитрий не знал, но размышлял примерно таким образом: если девушка не убийца, то вряд ли пойдет с ним на встречу, скорее всего расскажет утром отцу о необоснованных обвинениях ее коллеги, наплетет что-нибудь о больной фантазии и забудет; но если она все же и есть Куколка… Серебрянский рассчитывал, что если эта девчонка все же и есть та самая городская легенда, то своим звонком и заявлением он напугает ее, вынудит действовать быстро и опрометчиво, выведет хоть на какие-то действия.

Объективно расследование от этого плана ничего не теряет кроме, в самом крайнем случае, самого Дмитрия. Ведь если эта девчонка не окажется Куколкой, то и сам Серебрянский будет цел и невредим, вернется домой и со спокойной душой продолжит расследование, не ударяясь в странные мысли о том, что дочь другого следователя может оказаться серийной убийцей. А если она все же окажется ею, испугается и решит убить его, то… на этот случай Дмитрий оставил подсказки в своем кабинете и документах, чтобы те, кому передадут дело, смогли, наконец, поймать убийцу.

Вызывать группу захвата на эту встречу было глупо, и мужчина прекрасно понимал, на что шел, прекрасно понимал, что жертвует своей жизнью ради поимки преступника. Но ведь жизни десятков граждан куда важнее жизни его одного, да?.. Ведь если эта девчонка все же убьет его, то, скорее всего, расслабится, решив, что он сказал правду о том, что никаких доказательств вне ноутбука, который он притащит с собой, нет, и у полиции будет фора, чтобы найти все его подсказки, соединить их воедино и арестовать преступницу до того, как она поймет, что он оставил помощь, найдет его записи и уничтожит их.

Дмитрий Серебрянский дураком никогда не был. В отделе полиции, где он работал, дураков тоже нет. Кто-нибудь обязательно найдет его записи, кто-нибудь соберет паззл воедино, найдет доказательство того, кто есть Куколка на самом деле. Дмитрий в это верил и очень надеялся, что не зря отдал за это свою жизнь, выставив при этом себя дураком.

***

В аудитории было жарко. Не душно, — окна были открыты, — а именно жарко. На улице стояла нетипичная для середины июня жара: обычно в это время воздух прогревается не выше семнадцати градусов и идут проливные дожди, но в этом году вот уже как неделю стоит теплая погода, какая обычно бывает, начиная с середины июля и до конца августа, если не до середины сентября. И без того было слишком жарко даже при открытых форточках, но солнце все равно упрямо заглядывало в окна аудитории и припекало сквозь стекла закрытых окон, так что спрятаться от него было некуда.

Олесе это совсем не нравилось. Она растеклась по парте, положив голову на вытянутую руку и прикрыв глаза. Преподавателя она не слушала, витала в своих собственных мыслях и мечтала оказаться в прохладном помещении. Ну, или хотя бы в тени: слишком уж она не любила растекаться лужицей под палящим солнцем. А сейчас в идеале нужно было еще и думать о консультации и сдаче экзамена по философии, который будет буквально через пару дней, а делать это совершенно не хотелось. Не думать в целом, а думать именно об экзамене. Ведь для этого были куда более интересные темы. Например, Куколка.

Олеся очень хотела распутать дело городской легенды и самой первой узнать, кто же на самом деле скрывается под маской. Когда-то давно, почти десять лет назад, когда только-только начались убийства и стало ясно, что убивает один и тот же человек, очень жестоко и едва ли не профессионально, она захотела узнать, кто же творит все эти ужасы. Отец тогда еще не был главой опергруппы, но его часто вызывали на места преступлений, и Олеся крайне редко упускала возможность пойти с ним. Не сказать, что Роман был в восторге от такой ответственности, но на первые несколько трупов дочь все же нехотя взял: в конце концов, уж лучше так, чем она зайцем со следователями отправится.

А потом в их доме появилась Ариса. Ее привел как-то ночью отец, которого поздно вечером вызвали на место преступления, где было убито четверо человек. Тем же вечером недалеко от той поляны была найдена девочка тринадцати лет, которая оказалась единственной выжившей из всей семьи. Она сказала, что успела сбежать, и кто убил «злого дяденьку», она не знает.

Роман, приведя домой Арису, объяснил Олесе с ее мамой, что вся ее семья мертва, и пока что девочку не могут даже отправить в детский дом. Как со свидетельницей с ней тогда разбирались очень долго и нудно, а родители Олеси решили, что нельзя эту девочку теперь оставлять одну, потому достаточно скоро оформили документы об ее удочерении. Тогда совсем несчастную, одинокую, потерявшую родителей и старшего брата, пережившую изнасилование девочку… с глубокой психологической травмой из-за увиденного в злополучный вечер смерти ее семьи. Она постоянно плакала, хотела домой и боялась подпускать к себе кого бы то ни было. Первая, с кем она подружилась, была Олеся. Потом уже были Роман и Светлана, мать Олеси, но первой Ариса доверилась именно такому же ребенку, как она.

С тех пор девочки были неразлучны. Они учились в одном классе, где Олеся упрямо защищала новенькую от нападок одноклассников; девочки всегда помогали друг другу и полностью доверяли секреты. Ариса цеплялась за подругу, как только могла, а Олеся очень любила свою пусть и не родную, но сестренку. Со временем они вместе стали таскаться на места преступлений Куколки: иногда увязывались вместе с отцом, а иногда добирались сами по себе, лишь бы посмотреть, лишь бы узнать подробности. Уже тогда Олеся мечтала выучиться на журналиста и обязательно самостоятельно распутать это дело. А Ариса уже тогда очень спокойно реагировала на мертвые и расчлененные тела, потому Олеся и предложила попробовать ей пойти на патологоанатома, чтобы потом они могли работать и помогать друг другу в делах. Названная сестра не очень-то и сопротивлялась, а потом даже с каким-то восторгом согласилась с этой идеей.

Так что девушки вместе с интересом следили за расследованием полиции, Ариса охотно помогала сестре узнать новые подробности, хотя и сама, очевидно, не горела идеей узнать одной из первых, кто же Куколка на самом деле.

Из дремы и размышлений о жизни Олесю вырвал голос преподавателя.

— Все! — Тамара Юрьевна, преподавательница по философии, закрыла книгу с материалами и внимательно оглядела собравшиеся в поточной аудитории группы. — На этом консультация окончена, всем удачи на экзамене.

Олеся, услышав это, потянулась и потерла глаза, понимая, что не запомнила совершенно ничего из того, что за последние полтора часа было сказано преподавательницей. Впрочем, девушку это не особо смутило, и она махнула на это рукой: завтра днем почитает конспекты и учебник, да сдаст как-нибудь это несчастный экзамен. Так что, быстро убрав так и нетронутые тетрадь и пенал в сумку, девушка встала и, выйдя со всем потоком из аудитории, направилась к выходу из университета, у нее были планы на ближайшее время куда интереснее, чем подготовка к экзамену: для начала поесть, а потом поговорить с Арисой.

Кафе, в котором работала сестра, было не так уж далеко от университета, так что добраться туда Олесе труда не составило. По пути она как раз придумала, чем хочет пообедать, а заодно правильно сформулировала просьбу, с которой шла к Арисе, и даже подготовила достаточно годные аргументы, чтобы уломать сестру на помощь. Конечно, она вряд ли откажет, если Олеся немного состроит глазки и очень-очень попросит, но лучше быть готовой к внезапным сюрпризам.

В кафе, как и всегда, было спокойно, уютно, чисто и, что сейчас, пожалуй, самое важное, прохладно. Олеся прошла в привычный уже для нее уголок и села, дожидаясь официанта. Они — официанты, — работали здесь всегда быстро и ловко: никогда подолгу ждать не приходилось, даже если зал был полностью забит. Это каждый раз приятно удивляло и поднимало настроение, особенно учитывая, что работники всегда улыбались и были приветливые. Такое поведение оказалось заразительным, так что даже обычно предельно спокойная Ариса стала искренне улыбаться не только дома.

Немного подумав, Олеся заказала себе отбивную с рисом, а, когда официант забирал у нее пустую тарелку, дозаказала два мороженых и два кофе и попросила пригласить к ней Арису. Парень не сопротивлялся: знал, что к коллеге часто заглядывает сестра, потому лишь кивнул, записывая заказ в блокнот.

Сестра пришла минут через десять с подносом в руках. Поставила на стол мисочки и чашки и уточнила с явной насмешкой:

— Ты все это съешь? А как же фигура?

— Половина для тебя, — улыбнулась Олеся и пофигистично махнула рукой. — Садись.

— Лис… я работаю, — Ариса вздохнула.

— Да ладно тебе! Все прекрасно знают, что к тебе иногда прихожу я и требую развлечь. Ну же, сделай себе перерыв, ты и так до этого сидела отдыхала.

Олеся состроила мордочку а-ля Кот в сапогах из «Шрека», и Ариса, обернувшись на почти полностью пустой зал, сдалась.

— Хорошо, — вздохнула она, стягивая рабочий фартук с эмблемой кафе и опускаясь на диван напротив. — Уговорила. Рассказывай, старче, зачем я тебе посреди рабочего дня понадобилась.

— Для начала, — Олеся улыбнулась шире и подвинула к сестре миску с мороженым и чашку кофе, — приятного аппетита. Это за мой счет.

— Так… что ты задумала? — Ариса невольно нахмурилась.

Конечно, сестра далеко не в первый раз вот так сажала ее поесть вместе с собой в середине ее рабочего дня и всегда платила за обе порции, понимая, что Арисе явно не до этого и вообще ей может влететь, но отмечала, что обед за ее счет, только когда хотела о чем-то попросить. И обычно такие просьбы не заканчивались ничем хорошим.

— Для начала спросить у тебя, куда мою сестру Евгений с утра увез после того, как отвезли меня, — Олеся взяла ложечку и стала мешать мороженое. Ариса вопросительно вскинула бровь. — Если бы он вез тебя домой или на работу, высадил бы передо мной, как всегда.

— И чего только на журналиста пошла… училась бы на следователя, — беззлобно фыркнула официантка и сама принялась за кофе.

— Физическая подготовка не та. Ну так что?

— Да завтракать мы ездили. Вернее, завтракал он, а у меня он пытался узнать, что я могу сказать по поводу утреннего тела, — Ариса поморщилась.

— Да-а? — Олесю такой поворот событий явно заинтересовал. — И что же ты можешь сказать?

— Да ничего я не могу сказать. Я тела вблизи не видела, с судмедэкспертом не говорила… — она пожала плечами. — Да и я не волшебник, я только учусь.

— Очень жаль. Мне было бы интересно послушать по поводу этого… Серебрянского, — Олеся заметно поскучнела, и Ариса невольно прикусила губу. Она знала, что сестра иногда общалась с этим человеком и даже хорошо отзывалась о нем, потому не могла смотреть на то, как Леся переживает из-за этого. Та тем временем тряхнула головой. — Хороший дядечка был… интересно, чего от него Куколке понадобилось? Надо будет у папы спросить… ладно! — Олеся заметно встрепенулась. — Рассказывай, чего у вас с Женькой.

Ариса замерла, недоуменно похлопала ресницами и вопросительно склонила голову к плечу.

— Чего? Я же вроде рассказала… — пробормотала она.

— Ариска! — Олеся недовольно всплеснула руками, чуть не опрокинув мисочку с мороженым. — Только не говори, что не видишь, что он неровно к тебе дышит!

— Может, и не вижу, — протянула девушка и вздохнула. — Да ну… Олесь, не выдумывай.

— Я не выдумываю, — Леся насупилась и отправила в рот ложку мороженого. — Просто смотрю на факты, на его поведение… тем более у тебя давно парня не было, почему бы тебе с Женькой не попробовать? Он же хороший.

— Нет… лучше сиди в журналистах и не суйся в следователи, — Ариса усмехнулась. — Или любовные романы попробуй писать. У тебя получится, я уверена.

— Да, про твою выдуманную личную жизнь, — хихикнула Олеся и кивнула. — Обязательно попробую, обещаю. Как только ты присмотришься к Жене и дашь ему зеленый свет, чтобы он перешел к более активным действиям.

Ариса в ответ на это лишь мягко улыбнулась и, закатив глаза, покачала головой. Женя, ей, конечно, нравился. Он и правда очень хороший, и, Олеся права, он неоднократно оказывал Арисе знаки внимания. Конечно, ей это нравилось, — а кому не понравится? — но все равно она старалась оставаться осторожной и не подпускать подчиненного отца слишком близко. У нее и без того проблем хватает, а личная жизнь только подкинет лишних неприятностей.

С другой стороны, что ей мешает попробовать? Ведь после одного свидания они не будут обязаны жениться и заводить семью, в конце концов! Ариса сможет слиться в любой момент или открыто послать Женю, дать понять, что ей это не нужно. Он и правда хороший, адекватный, он поймет и вряд ли будет доставать. Во всяком случае, Ариса очень на это надеется.

— Хорошо, — спустя несколько минут молчания согласилась девушка и допила кофе. — Уговорила, я попробую… хмф, «дать ему зеленый свет». Может, и правда что-то получится.

— Класс! — глаза Олеси загорелись восторгом, и она едва ли не подпрыгнула на месте. Она действительно была рада, что сестра хотя бы попробует пообщаться с Женей — почему-то внутри девушки расцветала полная уверенность в том, что коллега отца — именно тот, кто нужен Арисе. — Теперь к главному!

Ариса закашлялась, едва положив в рот мороженое, и недоуменно посмотрела на сестру.

— Это что, не все, что ли? — выдавила она.

— Нет, — Олеся покачала головой и широко улыбнулась. — На самом деле, это так, по мелочи. У меня к тебе вопрос.

— Почему мне это уже не нравится?.. — Ариса вздохнула и махнула свободной рукой. — Ладно, давай свой вопрос.

— Не хочешь составить мне вечером компанию и прогуляться на утреннее место происшествия? Ну, так, осмотреться немного. Может, что интересное найдем? — Олеся с надеждой посмотрела на сестру, а та немного нахмурилась и с сомнением повела плечами.

— Ты думаешь, Кирилл и компания собрали не все?

— Ну, даже если и все, — будущая журналистка поджала губы, — то хотя бы осмотреться, мне для статьи нужно. Ну, пожалуйста, Арис.

— А почему одна не можешь? — уточнила та, поскребывая ложечкой о стенки мисочки и собирая остатки мороженого.

— Мне жутко. Ты видела вообще, какую там гирлянду Куколка устроила?

Ариса вздохнула и кивнула, показывая, что поняла. Потом огляделась и встала из-за стола, увидев, что в ее секцию пришли посетители.

— Хорошо, — сдалась она, ставя на поднос пустую посуду и завязывая на поясе фартук. — Уговорила. Я наберу, как закончим, да сходим за гаражи.

— Ты чудо! — Олеся вскочила и, радостно улыбаясь и, кажется, подпрыгивая от восторга и нетерпения, крепко обняла сестру. — Спасибо-спасибо-спасибо!

— Ладно, ладно, все! Успокойся, — засмеялась Ариса. — Я тоже тебя люблю, только пусти меня, пожалуйста, мне работать нужно.

— Конечно, — Леся опомнилась и отступила. — Извини. Значит, до вечера?

— В любом случае до вечера, — официантка закатила глаза и взяла поднос. — Я попрошу, чтобы Стас принес тебе счет.

Олеся с улыбкой кивнула и опустилась обратно за стол, чтобы достать из сумки деньги, а Ариса тем временем, усмехаясь, отнесла грязную посуду в мойку и отправилась работать.

***

Женя сидел в кабинете за столом, подперев голову рукой и гипнотизируя взглядом бумаги, полученные по делу Куколки. Дело Дмитрия передали в руки оперативно-следственной группе Романа и Жени, и, так как сам Роман сейчас бегал по отделению в попытке найти Кирилла и узнать, что он может сказать по утреннему трупу, изучение бумаг легло на плечи и без того уставшего за весь день старшего лейтенанта.

В кабинете было душно. Открытая форточка не спасала, а кондиционер обещали починить лишь к концу недели, так что приходилось мучиться как есть. Голова из-за духоты раскалывалась, Женю клонило в сон, очень хотелось выйти на улицу. Но до конца рабочего дня оставалось еще около сорока минут, так что парень решил мужественно вытерпеть это, а потом отправиться за холодным кофе в соседнюю кофейню, а потом в парк: нужно было срочно развеяться после изучения этой идиотской папки с делом Куколки.

Бумажек в ней оказалось очень много. Были фотографии жертв, информация о них, найденные на местах преступлений, но совершенно бесполезные, на первый взгляд, улики. На полях бумаг были карандашные заметки, написанные рукой Дмитрия: судя по всему, он пытался выявить взаимосвязь жертв, но выходило из рук вон плохо.

У Жени сейчас думать об этом выходило тоже из рук вон плохо. В какой-то момент он понял, что у него в голове какая-то бредятина из серии конспирологических теорий о смерти всех этих людей: вот здесь снежный человек прошелся, вот это вот чупакабра, а здесь явно поработал оборотень…

— Блядь… бред какой-то, — выдохнул Женя и, помотав головой, закрыл папку.

Мозги потихоньку начинали закипать — не то от жары, не то от обилия кровавых подробностей убийств Куколки. Сумасшедшая женщина, не иначе!

«И зачем я о ней только думаю? — пронеслось в голове у Жени, когда он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза в попытке расслабиться. — Ведь есть и другие, куда более привлекательные женщины, о которых можно подумать. Например, Ариса… интересно, Роман сильно ударит меня, если узнает, как я думаю о его дочери? С другой стороны, понятно, зачем я думаю о Куколке: это моя работа сейчас думать о том, зачем она стольких людей убила такими изощренными способами. А зачем мне думать об Арисе? Ну, она мне нравится… как человек, как девушка, и все такое… так, — тут парень помотал головой. — Это уже ни в какие рамки. Мне работать надо, а я тут об Арисе…»

Глаза Женя открыл как раз в тот момент, когда в кабинет вернулся Роман: он выглядел не менее замученным, чем его младший сотрудник.

— Ну и как оно? — уточнил Женя, глядя на то, как Роман опускается за свой рабочий стол. — Кирилл сказал что-нибудь новое?

— Ничего Кирилл не сказал, — вздохнул капитан и потянулся в кресле. — Всех послал до завтра. Сказал, что его ждет девушка мечты. Черт, жарко.

Он покосился на открытую форточку и поморщился, размышляя о том, что даже если им в конце недели сделают кондиционер, то погоды это не сделает: по его мнению, они с Женей тут просто подохнут от жары и духоты до этого знаменательного события.

— Его можно понять. Утром из постели с этой самой девушкой вытащили, — Женя усмехнулся и отодвинул от себя папку, словно намекая, что лучше бы Роману с этим самому разобраться, а он поскорее слиняет с работы. Старший следователь на это лишь презрительно фыркнул и выпрямился за столом.

— Ладно, — объявил он и закрыл впавший в спящий режим ноутбук. — Раз на то пошло, я не вижу смысла высиживать тут непонятно что до конца рабочего дня. Завтра со всем разберемся. И Кирилл как раз что-нибудь нам нового да скажет…

И, поднявшись, стал собираться. Женя решил не отставать и тоже принялся быстро убирать все ненужное со стола, а нужное в папки, чтобы затем с чистой совестью отправиться исполнять планы по отдыху.