— Скольких вы смогли взять живыми?

— Шестерых. Их уже перевезли на Оникаю.

— Покажи их лицензии.

Левикарпия поморщилась. Голова нещадно гудела и казалась жутко тяжёлой. С трудом разлепив веки, серверка увидела настороженное лицо Хусама. Недоумённо моргнув, она обвела глазами окружающее пространство и поняла, что находится в летящем транситере. Попытавшись подняться, серверка смутилась: её голова покоилась на коленях доктора, а ноги лежали у Селены.

Заметив, что серверка проснулась, Императрица кивнула Хусаму, и они вместе стали расстёгивать страховочные ремни, поддерживающие тело серверки.

Почувствовав свободу, Левикарпия торопливо села и настороженно покосилась на опекуншу. Внутри клокотали противоречивые эмоции, хотелось кинуться на Императрицу с кулаками или разрыдаться от жалости к себе и к детям у неё же на плече.

Селена не отрывала взгляда от дисплея адъютора, но всё же заметила немую бурю в помощнице.

— Подозреваю, что у тебя много вопросов, Левикарпия. Но всё же пока оставь их при себе. Скоро мы получим ответы.

Серверка резко отвернулась и тут же обнаружила, что несколько лиодов без стеснения смотрят на неё. Это разозлило ещё сильнее, так как тут же внутри полыхнуло чувство стыда. У Селены было много серверов до неё и вряд ли большинство вело себя столь несдержанно. Были исключения, но их судьба заставляла задуматься. Левикарпия сжала трясущиеся ладони. Их везли на Оникаю и предупреждали о сложности работы с будущей опекуншей. Селена сама об этом говорила. Крепко зажмурившись, серверка чувствовала, как вихрь эмоций пожирает её изнутри. Её учили сдерживаться, скрывать эмоции, беспрекословно подчиняться… так почему сейчас ей так тяжело держать себя в руках?

— Думаю, этот подойдёт: опыт работы свыше двадцати лет. Остальных отправьте в Моксен, но пока держите внутри резиденции, я потом решу, что с ними делать, — Селена, выключив адъютор, громко обратилась к пилоту. — Сколько времени до Оникаи?

— Три минуты до посадки, госпожа.

— Ларсен, Лотр, — командиры гвардии выпрямили спины, давая понять, что ждут приказа, — после посадки займитесь своими ребятами. Старая смена может пока отправляться в Моксен вместе с заключёнными. Новая пусть идёт на отдых. Но вы оба мне пока ещё нужны. Надеюсь, получаса хватит.

Мужчины синхронно кивнули и потянулись к шлемам, чтобы отдать приказы подчинённым. А Селена, тем временем, повернулась к серверам:

— Вы оба тоже мне нужны, так что не расслабляйтесь.

Хусам, встрепенувшись, с опасением спросил:

— Нам обязательно присутствовать там вдвоём, госпожа? Я думаю, Левикарпия устала и…

— Твоё мнение мне неинтересно, — свирепо прервала доктора Селена. — И мне не нужна в серверках сахарная кукла, плывущая от каждой трудности. Пусть привыкает.

Мужчина умолк и виновато посмотрел на Левикарпию. Та тоже не была в восторге от того, что он накликал на неё гнев хозяйки. Да и понимала серверка, что свои обязанности выполняет не блестяще. Два месяца назад у неё был выбор, и она этот выбор сделала.

Выгрузившись из транситера, Левикарпия тенью последовала за хозяйкой.

Они направились не в жилой корпус, а к мастерским, где серверка почти не бывала. Подойдя к дверям, Селена с подозрением покосилась на спутницу:

— Почему бы тебе не заняться своими делами? Я начну только через полчаса.

— У меня нет дел, госпожа.

Недоверчиво выгнув бровь, Селена остановилась:

— Может, Хусам был прав? Ты выглядишь измучено, да и пережила сегодня немало.

Голос Императрицы был пропитан злой насмешкой, и от этого серверке стало не по себе.

— Нет… всё в порядке, госпожа. Я не прошу о сочувствии, но всё же такие вещи…

Селена махнула рукой, явно не желая слушать оправдания, и вошла в мастерскую. Юркнув вслед за ней, Левикарпия растерянно поздоровалась с рабочими, стараясь не отстать от хозяйки. Селена не тратила времени на вежливость, игнорируя приветствия, и остановилась только у неказистой двери в глуби душного помещения.

Расстегнув защитную куртку, опекунша, тихо поворчав о заклинивших креплениях, вытащила левую руку и приложила к считывателю. Когда открылись створки, Левикарпия с удивлением поняла, что это лифт. Но ведь на острове нет зданий выше двух этажей!

Когда лифт тронулся, серверка, считая секунды, всё больше изумлялась. На панели располагалось семь крупных кнопок, а значит, и уровней семь. Даже если предположить, что тут есть подземные этажи, то почему они едут так долго?

Наконец движение прекратилось, и створки открылись. Они вышли в довольно просторный светлый коридор. Окон не было, зато на потолке виднелись вентиляционные решётки.

— Госпожа, где мы?

— Ммм? — Селена недоумённо уставилась на помощницу, будто забыла, что та находится рядом с ней. — А, мы на одном из технических этажей.

— Я не знала о них. Мы под землёй?

— Да. Сто пятьдесят метров ниже уровня моря.

Левикарпия споткнулась на ровном месте.

— Сколько? Зачем строиться настолько глубоко?!

Императрица выдала короткую и кривую улыбку:

— Не без гордости могу сказать, что резиденция на Оникае – интересное и необычное строение, с учётом очень маленькой территорией для застройки. Этот остров абсолютно изолирован и находится на самообеспечении. Так что здесь есть своя гидроэлектростанция. Вот для её содержания и обслуживания и была выстроена целая система технических этажей. А мы сейчас находимся на самом нижнем уровне.

Серверка с подозрением рассматривала белые панельные стены с металлическими створчатыми дверями.

— Честно говоря, я представляла себе технические помещения не так.

— Нет, этот уровень отведён под… другие нужды, нам сюда.

Селена, вновь приложив руку к считывателю, жестом пропустила помощницу вперёд. В комнате было очень темно, не считая нескольких тускло освещённых панелей.

— Будь осторожна, сейчас станет светлее.

Яркая вспышка ослепила серверку. Проморгавшись, серверка поняла, что свет исходит от большой матовой перегородки, по ту сторону которой находилась ещё одна комната. В центре располагалось большое кресло с полулежащим мужчиной. Присмотревшись, Левикарпия заметила, что его тело стянуто узкими пластиковыми ремнями.

— Этот уровень… это тюрьма?

Селена хмыкнула:

— Нет. Не совсем. Тут есть пара помещений, оснащённых под содержание заключённых. Но этим функционал уровня не ограничивается.

— Почему этот человек здесь? Почему бы не сдать его Госбезопасности?

— Здесь замешано то, о чём им лучше не знать. По крайней мере, пока.

Серверка хмуро посмотрела на хозяйку.

— Разве они не вам подчиняются? Зачем создавать организацию, а потом не давать ей работать?

— Дело в доверии, Левикарпия, — Селена задумчиво смотрела на обездвиженного узника. — Это дело чересчур серьёзно и опасно, чтобы оповещать о нём большое количество людей. Иногда лучше ограничиться парой верных лиодов, — Императрица включила адъютор. — Ларсен, вы скоро закончите?

— Я готов, госпожа. Лотр пока со своими людьми.

— Он будет нужен мне позже. Пришли сюда лиодов, хочу побыстрее с этим закончить. И напомни Хусаму, чтобы он не забыл всё необходимое.

— Вас понял, госпожа.

Когда Императрица отключилась, серверка с подозрением поинтересовалась, что та собирается делать.

— Хочу выяснить у этого человека всё, что связано с детьми.

— Почему именно у него? Насколько я знаю, вы смогли захватить нескольких.

— Да, у нас шесть человек из этой организации. Но у тех пятерых общий стаж – лет десять. Они молоды и, судя по всему, их осведомлённость в этом деле может оказаться крайне скудной. А этот, — Селена кивнула в сторону узника за стеклом, — проработал в ПРБ двадцать шесть лет. Он не занимал руководящей должности, но может знать о махинациях с детьми побольше остальных. В крайнем случае, если он окажется бесполезным, у нас есть ещё пять вариантов.

Слушая хозяйку, Левикарпия увидела, что в соседней комнате открылась дверь. В неё вошли два гвардейца и Хусам со знакомым чемоданчиком. Селена оживилась:

— О, пора начинать.

Серверка послушно направилась к выходу, но её остановила тяжёлая ладонь на плече:

— Левикарпия, предполагаю, что мои последующие действия окажут на тебя сильное впечатление, поэтому хочу дать пару советов. Будь осмотрительна в своих словах и действиях, не позволяй чувствам туманить рассудок. Я рада, если мой помощник даёт свою оценку происходящему, но не стоит лезть, когда я уже что-то делаю.

Серверка, посмотрев на лицо хозяйки, отвернулась.

— Думаете, вы сможете меня удивить после случившегося? Не знаю, что вы подразумевали, говоря, что я получу ответы, но то, что вы сделали, ужасно.

— Боюсь, я ещё не раз смогу тебя «удивить», — Селена убрала руку и открыла дверь. — Твоя задача — записать разговор с этим человеком, чтобы потом извлечь из этого полезную информацию.

— Для этого нужно только включить программу, госпожа, неужели для этого необходим отдельный человек?

Императрица разозлилась.

— О, и в самом деле, может, если на всё находится программа, мне перестать пользоваться серверами и избавиться от тебя?

Левикарпия, стушевавшись, опустила голову, а Селена продолжила:

— Если я хочу, чтобы ты при этом присутствовала, значит, мне это нужно. Я ведь тебе говорила, что сегодня я решаю, будешь ли ты мне полезна, и даю тебе возможность окунуться в атмосферу, окружающую меня и моих людей постоянно. И если мне не понравится твоя исполнительность, поверь, я не буду долго раздумывать, — она указала на дверной проём. — Иди.

Левикарпия поторопилась выйти, надеясь, что Императрица не заметит, как её глаза наполняются слезами. Колени серверки дрожали. Много кто говорил, что Селена жестока: статьи в Сети, лиоды, Эльза, Хусам, дневники предыдущих серверов, но их предупреждения не могли напугать настолько, как холодный голос, легко говорящий об избавлении от неё. Можно было глупо улыбаться людям и с недоверием читать мысли предшественников, но безжизненно-серые глаза не позволяли усомниться в правдивости её слов.

Когда они вошли в соседнюю комнату, лиоды оживились. У узника были завязаны глаза, но по шуму он понял, что кто-то пришёл.

— Где я? Кто здесь? Почему вы меня здесь держите?!

Селена кивнула одному из лиодов, и тот подал голос:

— Тебя зовут Рудро Хаген, тебе шестьдесят семь лет и ты работаешь в ПРБ двадцать шесть из них. Эта организация занималась сбором и продажей детей, оставшихся без опекунства. Что ты знаешь об этом?

Левикарпия тем временем проверяла работу записывающей программы. Убедившись, что конвертация звука в текст проходит успешно, она вопросительно посмотрела на спину хозяйки. Чтобы запись была чёткой, адъютор стоит оставить в статичном положении, но без специального приспособления он прекратит работу, как только она выпустит его из рук. На помощь Левикарпии пришёл Хусам, протянув небольшую коробочку. Внутри лежало гладкое серебристое кольцо — адаптер между лицензией и адъютором. Надевая его на палец, серверка тихо спросила у доктора, почему ей раньше не дали это устройство. Хусам лишь пожал плечами:

— Это зависит только от Селены, — мужчина с подозрением смотрел на лицо собеседницы. — Ты плакала?

— Нет, — Левикарпия потупила взор. — Нет, ничего подобного. Я просто зазевалась, воздух здесь довольно спёртый.

— ...Я не буду ничего говорить! Не знаю, кто вы, но держать меня здесь связанным вы не имеете никакого права!

Серверка с удивлением поглядела на узника. Он не знает, что его схватили императорские гвардейцы? И тут же столкнулась взглядом с хозяйкой, в котором читалось недоверие. Неужели услышала вопрос Хусама? Левикарпия не отвела глаз.

— Госпожа?

Императрица повернулась к лиоду, и тот продолжил:

— Может, вы с ним поговорите? Он отчаянно пытается увильнуть от вопросов. Мне снять повязку с его глаз?

— Валяй.

Гвардеец, подойдя ближе, стянул с мужчины плотную повязку. Узник тут же дёрнулся, шипя от резанувшего яркого света. Проморгавшись, он попытался рассмотреть стоявшего перед ним человека, и замер, стремительно бледнея:

— И-императрица Амундсен?

— Итак, — Селена сложила руки на груди. — Теперь, когда ты знаешь, в чьих руках находишься, может, соизволишь рассказать всё, что знаешь?

— Я...я не знаю, что сказать, госпожа. Я спокойно работал, но тут пришли какие-то вооружённые люди и ударили меня по голове. Я ничего не знаю.

Селена нахмурилась, постукивая пальцами по локтю.

— Да что ты. Пришли и ударили? Тебе показать запись со шлема одного из гвардейцев, где ты яростно отстреливаешься, не желая даже слушать предложения о переговорах? На твоём лице не было того удивления, что ты корчишь сейчас.

— Я действовал по приказу своего нач…

— Заткнись! — серверка, наблюдая за тем, как мужчина съёжился от окрика Императрицы, поймала себя на мысли, что этот человек и в самом деле мог действовать по приказу. Он может быть таким же подневольным, как и она сама. — Куда вы сбывали детей?

— Я не знаю, о чём вы!

— О, не знаешь? Хорошо, — Селена с остервенением содрала с себя защитную куртку и, запрыгнув к узнику на колени, стальными пальцами стиснула его челюсть. — Если ты ничего не знаешь, то тебе нечего бояться. Хусам, подай мне препарат.

Хаген, кряхтя от слишком тяжёлого для столь тщедушной женщины веса, с ужасом косился то на металлическую руку, то на Хусама, вкладывающего в ладонь хозяйки ампулу. Левикарпия, смотря на то, как быстро перешла Селена от вопросов к действиям, боролась с желанием отвернуться. Всё, что происходило сегодня, казалось ей таким неправильным и неприятным.

Откинувшись, Императрица напоказ потрясла стекляшкой перед носом Хагена:

— Сейчас я сделаю тебе небольшую инъекцию. Посмотри, это лёгкий препарат, который развяжет тебе язык.

Рассмотрев бледно-золотистую жидкость, мужчина вдруг забился в истерике:

— Нет! Нет, пожалуйста, не надо! Нет!!!

Серверка, увидев, как пластиковые путы режут ему кожу, дёрнулась вперёд, но Хусам тут же притянул её обратно.

— Не лезь, это хорошим не закончится.

— ...Нет, умоляю! Не нужно ничего вкалывать!

Императрица, склонив голову набок, с интересом смотрела на ампулу, будто впервые увидела.

— Странно. Почему ты так боишься? Ты ведь даже не знаешь, что это, — она вновь поводила пузырьком перед носом притихшего мужчины. — Боишься рассказать мне что-то важное? Или всё же знаешь, что это?

Хаген, сжавшись настолько, насколько это позволяли ремни, тяжело сопел, явно не зная, что ответить.

— Я не буду тебе его вкалывать, если ты скажешь мне, что это.

— Я н-не знаю.

— Ну тогда подставляй руку.

— Нет! Не надо! Это "Альроа Моэд"!

Селена, прекратив выворачивать предплечье узника, выпрямилась.

— Умница. Ты даже не попытался сказать неправильно. Это и в самом деле "Альроа Моэд". Может, пояснишь для моих спутников? Посмотри, — Императрица дёрнула голову узника, заставляя смотреть в сторону гвардейцев и серверов, — они явно не в курсе свойств этой штуки с поэтичным названием.

Мужчина тяжело дышал, со страхом косясь на свою мучительницу.

— Не хочешь? Ладно, тогда я расскажу. Этот органический наркотик. Он неземного происхождения, и даже крупные поставщики не знают, где его производят и из чего. Один грамм концетрата этой прелести стоит как пара десятков военных истребителей. Более того, в чистом виде его можно использовать только как невообразимо дорогой способ самоубийства. Например, в этой ампуле, наверное, нет и сотой грамма чистого "Альроа Моэд". Но даже этого хватит, чтобы убить нескольких человек, — Селена говорила проникновенным голосом, склоняясь к пленнику. — А знаешь почему? Потому что этот наркотик не предназначен для человека. И, попав на Землю, он довольно быстро угодил в чёрные списки даже самых прожжённых барыг.

Левикарпия завороженно наблюдала за Императрицей, чувствуя, как от её интонаций появляется желание сжаться в комок. А Селена, тем временем, почти распластавшись на скованном мужчине, смотрела на него, словно волк на овечку.

— Ты знаешь, что происходит с человеком, когда ему вводят небольшую дозу этой дряни? Конечно же знаешь, ты видел тех мальцов, которых вы собирались продавать. Нет-нет, — Императрица пресекла попытку возразить, — не нужно, ты видел, и отрицать это глупо. Но одно дело – это смотреть на вялых детишек, странно реагирующих на боль, совсем другое – понимать, что именно с ними не так. А тут всё просто: этот наркотик влияет на нервную систему, снижая чувствительность и замещая реакцию на раздражители. Накаченное этой дрянью существо почти не будет чувствовать прикосновения, не сможет отличить холодное от тёплого. Как сильная анестезия, только без онемения. Но "Альроа Моэд" ценится не за это, — Селена положила искусственную ладонь на шею пленника, едва ли не ласково сжимая горло. — Главное достоинство этого наркотика – это боль. Тело чувствует её, очень хорошо чувствует, но при этом реагирует совершенно неправильно. Удар по щеке будет казаться нежным поглаживанием, каждый порез – чувственным поцелуем, а перелом будет сравним с оргазмом после первой мастурбации. Конечно, у разных видов есть свои особенности в реакции, но суть одна – минимальная доза сделает тебя неистовым мазохистом. Смешивание боли с удовольствием привлекает любителей острых ощущений, даже несмотря на то, что из-за этой особенности большинство наркоманов изрезают себя в лоскуты. Но почему же на Земле этот наркотик никто не решается продавать? Знаешь?

Лицо мужчины, слегка покрасневшее от недостатка кислорода, исказилось, так как при вопросе стальные пальцы сжались сильнее. Селена хмыкнула и убрала руку, давая пленнику возможность отдышаться.

— Человек, употребивший "Альроа Моэд", не может избавиться от его влияния. Даже когда дрянь полностью выведется из организма, даже когда все побочные продукты, гормоны и прочая дрянь растворятся, он не сможет оправиться до конца. Нервная система будет принимать ошибочные сигналы, любое прикосновение буде казаться болезненным. И это при минимальной дозе у взрослого человека. А вы, твари, напичкали этим больше сотни детей. Ну уж нет! — Селена с остервенением натянула повязку на глаза Хагена. — Я бы могла вытрясти из тебя сведения без каких-либо усилий, но я решила не отказывать себе в маленьких радостях жизни, и позволю немного поразвлечься. Хусам, введи ему обезболивающее. И что-нибудь для того, чтобы он не истёк кровью слишком быстро.

Селена соскочила с пленника, а тот беспокойно заёрзал:

— Зачем это? Не нужно ничего вкалывать, прошу!

— Не беспокойся, растрачивать на тебя столь дорогой наркотик я не собиралась.

Слова Императрицы не успокоили мужчину, и когда доктор стал выкручивать ему руку, он не на шутку испугался.

— Нет! Я всё скажу! Всё! И про детей, и про наркотики! Всё! — Чувствуя, как по венам струится чужеродная жидкость, Хаген постепенно утрачивал волю к сопротивлению. Пленник обмяк и понизил голос. — Я всё скажу, всё, только не нужно…

— Рассказывай.

Левикарпия обхватила лицо ладонями. Немыслимо. Это просто немыслимо. Перестрелки, убийства, дети, наркотики — всё это не укладывалось в её голове. Ощутив спиной прикосновение, серверка обернулась и встретилась с обеспокоенным взглядом доктора. И почему Хусам так опекает её? Боится, что новая помощница Императрицы не выдержит испытаний, или, возможно, происходящее здесь и без того серьёзно.

— Ты что-нибудь знаешь про этот Аль… наркотик? Мужчина покачал головой.

— Я впервые о нём услышал сегодня, — заметив, как серверка недоверчиво посмотрела на хозяйку, доктор продолжил. — Думается мне, даже Рудро Хаген не столь проинформирован, как Императрица. А уж её источники неведомы никому, кроме неё самой.

— Стоп!

Серверы синхронно посмотрели на хозяйку. Та была в ярости, судя по неровной походке и искажённому лицу.

— Всё, что ты мне сейчас говоришь – это бред и откровенное враньё, — она с силой сжала плечо узника стальной рукой, заставив мужчину взвыть. — Или ты сейчас перестаёшь нести чушь, говоришь правду и раскаиваешься, или за каждое слово лжи я буду делать так, — молниеносно переместив ладонь, Селена схватила пленника за мизинец и резко дёрнула. От хруста и отчаянного вопля серверку замутило.

— Хорошо, я всё скажу, хорошо!

— Откуда у вас Альроа Моэд?

Хаген, заливаясь слезами и запинаясь, ответил:

— От… от п-покупателей. Я не з-знал, ч-что это, нам было с-сказ-зано, что оно отобьёт у товара желание сопротив-в-вляться.

— Кто ваши покупатели?

— Этлы из системы Анотга, — Селена пнула кресло, мужчина заскулил от вибрации. — Правду говорю!

— В Анотга перевалочные врата и грузовая станция, там нет жилых планет.

— М-мне-то откуда знать?! Я-а не занимаюсь транс-с-спортировкой. Мне сказ- зано, что они из-из-из… Анотга…

Прохаживающаяся туда-обратно Императрица остановилась и схватила пленника за ухо. Хаген взвыл, но быстро осёкся, почувствовав, что пальцы не стальные.

— Будь осторожен, Рудро. Теперь даже если ты просто попытаешься солгать, я пойму это. Кто. Ваш. Покупатель?

— Я-а же сказал, этлы из Анотга.

— Какой у них интерес к человеческим детям? Люди не привлекают их в социальном или сексуальном плане.

— Н-не знаю, — пальцы сжались сильнее, — правда, не знаю! Они требовали только, чтобы товар не сопротивлялся, но был в сознании. Мёртвых они не брали, но при этом травмы им были не помеха.

— А значит, травмы были?

Хаген заскулил, но говорить ничего не стал. Селена вдруг улыбнулась, но у наблюдавшей за этим серверки возникло ощущение, что это настоящий оскал страдающего бешенством зверя.

— О, я, кажется, поняла, — пленник даже примолк, услышав столь ласковый голос. А Селена склонилась к его уху. — Скажи, Рудро, тебе нравилось трахать товар? Мальчиков, девочек? Половой акт для ребёнка – болезненное мучение, так как детское тело ещё не развито для таких развлечений. Детский плач раздражает, но с этим наркотиком они кричали не от боли, верно?

Левикарпия с трудом различала речь Императрицы, та говорила очень тихо и вкрадчиво, но адъютор улавливал каждое слово, переводя звук в текст. Серверка ощутила, как рот наполняется вязкой слюной от сильного приступа тошноты. Она помнила эту боль. Помнила удушающую тяжесть чужого тела. Прижав ладонь к губам, она стараясь сдержать рвотные позывы. Как же всё это мерзко. Почувствовав руку на плече, серверка испугано дёрнулась. Нет, не нужно, чтобы сейчас её кто-то трогал. Ни Хусам, ни Селена, ни кто бы то ещё.

— Левикарпия, может, ты выйдешь? Я сам потом госпоже всё объясню.

— Нет, — серверка стиснула зубы, выпрямилась, свирепо посмотрела на человека, связанного ремнями. — Нет, я останусь.

Встретившись взглядом с Селеной, Левикарпия поняла, что её слова были услышаны, но легче от этого не стало.

— ...Значит, главный офис у вас находится в Моксене?

— Д-да, в нашем отделении только собирали и отправляли товар.

— Ну конечно, всего в паре десятков километров расположена площадка космопорта. Только как вам удавалось пропихнуть детей в орбиталку? С Земли вылететь без проверки ещё возможно, но в самом порту каждую щель досматривают.

— Н-не знаю. Вроде к-как, есть свой человек. Он оп-повещает, когда м-можно г-гр-грузить товар, чтобы отправить в Анотга. Эт… это всё, что я знаю.

— Всё? — Селена вновь стиснула ухо. — Ты уверен?

— Да-а, да! — Хаген завыл от боли. — Прошу! Я всё сказал! Я готов идти под суд, готов нести наказание, только отпустите!

Императрица, усмехнувшись, сжала ладонь ещё сильнее, узник разразился криком. Выпрямившись и резко отойдя от пленника, выставив руку вперёд, она громко сказала:

— Это похвально. Похвально, что ты решил всё рассказать, хоть и под давлением. И похвально, что ты хочешь пойти под суд. Только ты кое-что забыл.

Она разжала пальцы, и Левикарпия, сглотнув, поняла, что на бледной ладони лежит окровавленное ухо.

— Ты забыл, я Императрица Южного Соединения Амундсена. И в этом государстве есть человек, который выше других. Выше учёных, военных, судей. Человек, который выше закона. Именно этот человек будет для тебя судьёй и палачом. И этот человек – я.

Императрица брезгливо стряхнула ухо на пол и под скулёж пленника направилась к серверам. Хусам понятливо кивнул и, открыв чемоданчик, протянул хозяйке маленький скальпель с изящным лезвием. Селена развернулась к узнику, кивнула лиодам, и гвардейцы стали деловито срезать с приговорённого рубашку. Тот отчаянно пытался высвободиться, скуля от страха:

— Нет, нет, нет, нет…

— Тебе не повезло, Рудро Хаген, попасть ко мне. Все твои дружки, выжившие после захвата, будут отправлены в тюрьмы. Их тоже ждёт суд, но уже в другом месте.

— Нет, умоляю!

Оставив узника без одежды, лиоды вернулись на свои места.

— Но все эти хлопоты сильно уж потрепали моё терпение. Особенно возня с вашим товаром. Знаешь, что пришлось с ними сделать?

— Нет, нет… — мужчина исступлённо мотал головой.

Селена нависла над пленником, упёршись коленкой в пах, отчего тот испуганно замер.

— Я убила их. Убила всех, в чьей крови был обнаружен след от Альроа Моэд. Сто двадцать семь маленьких мальчиков и девочек были зарезаны мною, потому что на лечение каждого из них пришлось бы выделять сотни тысяч конфедеративных зертов*. Представь себе, какой это ущерб для государства, измотанного многолетней войной.

*Зерт – крупная денежная единица, принятая в Конфедерации – объединении жилых звёздных систем. Также является платёжным средством в ЮСА, привязана не к драгоценным металлам, а к единицам реактивного топлива.

— Нет-нет, прошу, пощадите…

От этих слов Селена зарычала и с размаху всадила скальпель в плечо пленника. Тот заорал и тут же получил звонкую пощёчину.

— Скажи, ты ведь работаешь в этой организации больше двадцати лет. Наверняка за это время через твои руки прошли тысячи детей, ты хоть раз пощадил кого-то?

Хаген промолчал, с силой стискивая зубы, и Селена отвесила ему ещё одну оплеуху. — Ещё раз не ответишь или будешь перебивать меня своим воем, я сломаю тебе ещё один палец. Отвечай, — она надавила на рукоятку скальпеля, погружая его глубже, — ты пощадил хотя бы одного из тех, кто стал товаром?

— Да, пощадил, пощадил, прошу прекратите!

Левикарпия, вжавшись в холодную стену, с ужасом наблюдала, как Селена вынимает скальпель из плоти и тут же с размахом бьёт им по лицу Хагена.

— Я предупреждала тебя насчёт лжи, — поморщившись от крика, слетевшего с рассечённых губ, Императрица потянулась к руке узника.

«Нет, не надо, — серверка зажмурилась, услышав новый вопль. — Это уже слишком. Этот человек и так уже всё сказал, зачем теперь такая жестокость?»

— ...Ты не пощадил никого и от меня тоже пощады не жди.

— Я же всё вам сказал! Всё! Всё рассказал!

Селена замерла, а потом осела на колени дрожащего узника.

— Да, ты всё рассказал. И что?

— Я же всё рассказал! Что вам ещё от меня нужно?!

Императрица рассмеялась, вогнав в ужас не только Хагена, но и Левикарпию.

— Ты думал, я собираюсь выпытывать из тебя информацию? Ты думал, мне это нужно? Ха-ха-ха, нет! Я с тобой говорила только для того, чтобы лекарства, которые вколол мой сервер, подействовали. Я всего лишь хочу выместить свою злобу на тебе. Например, давай я сделаю по одному надрезу за каждого убитого ребёнка.

— Нет! — Пленник отчаянно забился в ремнях. — Нет, пожалуйста!

— Ну что же ты? Это всего лишь порезы. Неглубокие, — Императрица вогнала маленькое лезвие в живот Хагена, — меньше сантиметра, — мужчина закричал сильнее чем прежде, а Селена медленно провела скальпелем от одного бока к другому, оставляя тонкую кровавую полосу. — Один порез к одной жизни. Давай считать вместе. Один.

Хаген зарыдал, не прекращая дёргаться. Это разозлило Селену, и она вновь потянулась к его руке. Влажный хруст и последовавший за ним вопль выбили последние силы у наблюдавшей за этим серверки. Стиснув голову, она сползла по стенке на пол.

— Или ты считаешь, или я продолжаю ломать твои кости. Повторяй, один.

— О-о-од-дин!

Над первым порезом тут же расцвёл второй.

— Два.

— Два-а-а!

— Три.

Левикарпия с силой сжала руками уши, не желая слышать. Резать живого человека, чтобы просто выместить злость, каким же чудовищем нужно быть?!

— Пятнадцать.

— Пняц-а-а-ать…

— Я не слышу!

Чем можно оправдать подобную немыслимую и бесцельную жестокость? Даже если человек преступник.

— Двадцать один.

— Д…-дцадц-а…-ть од-один…

Серверка замотала головой. Он преступник. Он насиловал и продавал детей. Этому нет оправдания, и он должен понести наказание.

— Тридцать три. Повторяй!

— Три! Тридцать т-три!

Но если человек во всём сознался, зачем же продолжать его мучать? Это неправильно. Левикарпия сморгнула слёзы, и они повисли на ресницах. Так нельзя. Нельзя. Серверка попыталась встать. Остановив бросившегося на помощь Хусама, она выпрямилась, стараясь унять дрожь. На живот Хагена было страшно смотреть: иссечённая, залитая кровью плоть трепетала и вздымалась от тяжёлого дыхания. А скальпель уже вовсю гулял по груди пленника.

— Пятьдесят шесть.

Мужчина уже не кричал, а хрипел, когда лезвие вгрызалось в кожу.

— Пять-пятьдесят ше-е-есть. Шесть.

Левикарпия выдохнула и громко сказала:

— Госпожа, я думаю, стоит прекратить.

В камере воцарилась мёртвая тишина. Казалось, даже надрывное дыхание узника стихло, угнетённое атмосферой ужаса. Лиоды смотрели на подавшую голос серверку, как на призрака, а Хусам безмолвно открывал и закрывал рот. Прекратив экзекуцию, Селена повернулась к застывшей серверке. И та, заглянув в бездонно-чёрные глаза хозяйки, полностью осознала весь ужас своего положения.

— Повтори.

— Я не смею вам указывать, Госпожа, но это стоит прекратить.

Хусам замотал головой и беззвучно прошептал «нет», а Селена, тем временем, сползла с колен пленника, не отрывая взгляда от серверки.

— И какова причина остановки моего развлечения?

Левикарпия чувствовала, как стучат её зубы.

— Вы уже ничего не добьётесь от этого человека. А бессмысленная жестокость, даже к такому как он, не делает пользы никому.

Императрица, ухмыльнувшись, протянула руку к одному из лиодов:

— Пистолет одолжи.

Гвардеец беспрекословно отдал Императрице оружие. Серверка шмыгнула носом, но решила твёрдо стоять до конца. Селена направила на неё ствол:

— Подойди.

Доктор тихо прошептал:

— Госпожа, я…

— Ещё одно слово, Хусам. Одно.

Он тут же осёкся. Серверка же с трудом заставила ноги двигаться. Она справится, она не позволит себе заплакать. Подойдя вплотную, серверка остановилась в паре сантиметров от дула пистолета. Ещё раз заглянув в чёрные глаза, она зажмурилась. Металлический лязг пробудил в её теле дрожь.

— Левикарпия.

Открыв глаза, серверка с немым вопросом посмотрела на хозяйку и, поняв, чего хочет от неё Селена, отступила на шаг. Но та продолжала протягивать ей пистолет.

— Ну же, смелее.

Серверка покачала головой.

— Нет.

— Живо!

От окрика хозяйки Левикарпия вздрогнула, но оружие приняла. Императрица же, обойдя кресло с пленником, задрала тому голову. Серверка не сдержала вздоха: её догадка подтвердилась.

— Нет, я не смогу.

— Ты сама сказала, что жестокость бессмысленна. Я хотела убить его, но только после того, как наиграюсь с ним. Тебе это не по нраву, так что бери ответственность за свои слова.

Хаген затих, прислушиваясь к разговору.

— Я не смогу.

Селена молча встала сбоку и сломала ещё один палец, отчего Рудро зашёлся кровавым хрипом. серверка вздрогнула, но ничего не сделала.

— Ох, проблема, — голос Императрицы был издевательски озадачен, — пальцы-то целые кончились, что же теперь делать?

С этими словами она схватила узника за предплечье и с силой дёрнула.

Хаген закричал. Не сдерживая наворачивающихся на глаза слёз, Левикарпия подняла руки с зажатым в них пистолетом. От сопротивления и промедления нет толку – Селена всё равно заставит. Но нажать на спусковой крючок так трудно. Императрица, тем временем, вывернув предплечье под неестественным углом, ухватилась чуть выше локтя. Миг и — новый вопль врезался в уши всех присутствующих. Видя, как трясётся пистолет, Селена вновь дёрнула переломанную руку. Плоть мерзко чавкнула, обнажая острый скол кости. Левикарпия зарыдала в голос, и навела оружие на лицо пленника.

Прогрохотал выстрел.