Заслышав тихий стук в дверь, Хусам встрепенулся и, свернув вкладку на рабочей платформе, громко разрешил войти. Как и ожидалось, в кабинет проскользнула горничная.

— Рассказывай.

— К еде не прикоснулась, ничего не сказала, с места не сдвинулась.

Устало потерев переносицу, доктор вздохнул и вновь развернул вкладку с личным делом. С фотографии, венчавшей досье, на него смотрела юная светловолосая девушка. Как и большинство серверов, Левикарпия обладала привлекательной внешностью, и в будущем ей предстояло расцвести в роскошную женщину. Но два месяца рядом с Селеной уже отпечатались на ней встревоженной складкой меж бровей, опущенными уголками губ и розоватой сеточкой тонких шрамов слева под челюстью. Не столь явные изменения, чтобы бить тревогу, но, смотря на фото, сделанное ещё в школе, Хусам подмечал разницу.

С тех пор, как он стал личным доктором Императрицы, успело смениться три сервера, и Хусам понимал, что если всё продолжит развиваться так, то совсем скоро он и четвёртого застанет.

По признанию Селены, Левикарпия ей понравилась рассудительностью, сообразительностью и прямолинейностью. Но довольно быстро раскрылась и другая сторона её характера: мягкосердечность, восприимчивость и склонность к явному проявлению чувств. Хусам прекрасно понимал, что Селену раздражает излишняя эмоциональность, и знал, что нынешнее положение дел идёт не на пользу молоденькой серверке, но ничего не мог поделать. После того как с Рудро Хагеном было покончено, Императрица категорически запретила приближаться к своей помощнице.

«Она сейчас на грани слома, — стеклянные глаза, не мигая, буравили доктора, — и я хочу, чтобы этот слом произошёл. Тогда-то можно будет понять, будет ли девочка полезна или она недостойна вложенных в неё сил и времени».

«Вы ведь понимаете, что она сегодня перенесла? Ей всего шестнадцать…»

«И что с того? Полагаешь, попади она ко мне в двадцать, всё прошло бы более гладко? Сомневаюсь. Я хочу посмотреть на её поведение. Так что не смей контактировать с ней до моего приезда».

Стиснув зубы, Хусам поднял голову и испуганно отшатнулся, поняв, что горничная всё время оставалась на месте. Переведя дыхание, Хусам всмотрелся в её серо-голубые глаза. Взгляд сквозь него и полное спокойствие на лице. А ведь ей уже почти пятьдесят. Ещё несколько лет без происшествий, и её придётся менять. От этой мысли доктор поморщился и приказал горничной уйти. Та послушно направилась к выходу, а Хусам посетовал на то, что Эльза задерживается на материке. Из-за этого не оставалось других способов узнать о Левикарпии, кроме как посылать к ней марионеток Селены.

Выключив компьютер, Хусам подошёл к окну. Смотря на холодный летний океан, он раздумывал над тем, что было гораздо милосердней просто добить девочку. Неважно, сломает ли её Селена или сделает своей помощницей, всё одно – везения серверке явно не хватает.

***

Грохот выстрела был оглушительным. Вскрикнув от волны, больно ударившей в плечи, Левикарпия выронила пистолет. Казалось, из мира исчезли все звуки, кроме неприятного звона в ушах. И сквозь этот звон серверка с ужасом смотрела на то, что пару мгновений назад было головой Рудро Хагена. В развороченном мясе уже невозможно было угадать лицо пленника, его ошмётки россыпью легли на изрезанное и обмякшее тело. Медленно, будто находясь под толщей воды, серверка подняла руки, слыша какой-то далёкий голос:

— Серьёзно? Разрывные патроны? Ты чем думал?

Проведя ладонями по щекам, Левикарпия вновь посмотрела на руки и, увидев кровавые разводы, затряслась от ужаса. Убила… убила человека! Его плоть и кровь сейчас на её лице, на её руках! Осев на пол, серверка заскулила, по- прежнему глядя на окровавленные ладони.

— Левикарпия! Левикарпия, очнись, всё кончено!

Её трясли за плечи и звали откуда-то издалека, но серверка не могла оторвать взгляда от мелких кусков плоти, размазанных по пальцам. Далёкий голос всё взывал к ней, пока не оборвался вместе с попытками растрясти. Подбородок обожгло холодное прикосновение, голову Левикарпии резко подняли вверх. Вместо обагрённых ладоней перед глазами появилось мрачное лицо Императрицы, чтобы через мгновение утонуть в темноте после короткого приказа:

— Спи.

***

Солнечные лучи, то бледнеющие под напором облаков, то набирающие силу, бесцеремонно и лениво скользили по полу и мебели, не в силах добраться до дальнего угла комнаты. Потухшие голубые глаза следили за редкими пылинками, сияющими в полосках света.

Облака вновь уступили, и солнце ворвалось в спальню, принуждая серверку, зажмурившись, прижаться к стене.

Очнувшись у себя в спальне, Левикарпия тут же забилась в самый тёмный угол, завывая от вида ссохшихся разводов на руках, лице и форменной одежде.

Вспомнив развороченный череп Рудро Хагена, серверка с трудом сдержала приступ тошноты и стала раскачиваться из стороны в сторону.

Это была последняя капля. Хладнокровное убийство двух серверов, смерть Виолы и гибель детей поселили ужас в её разуме. Но ничто из этого не могло сравниться с тем, что ей пришлось собственноручно оборвать жизнь человека.

Поступок, который невозможно искупить или исправить. От осознания этого тело сводило судорогой страха. Серверка не представляла, как ей жить дальше, зная, что она прервала чьё-то существование.

Этот хаотичный поток мыслей мучил её долгие часы. Левикарпия не знала, как давно она сидит в своей комнате, помнила лишь, что вздрагивала, когда открывалась дверь. Несколько раз к ней заходила горничная, приносила еду и, к удивлению серверки, спрашивала о её самочувствии. Левикарпия недоуменно смотрела на её спокойное лицо, понимая, что впервые слышит голос одной из горничных, всегда безмолвных и бесчувственных. Сейчас это пугало ещё больше, не говоря уже о том, что при каждом открытии двери серверку бросало в дрожь от перспективы увидеть хозяйку.

Наблюдая за тем, как Императрица пытает Хагена, Левикарпия с оторопью понимала, что познакомиться со своей хозяйкой она смогла только сейчас. Вот она – истинная Селена Амундсен. Не добродушная наставница, терпеливо объясняющая смысл документа, не властная начальница, раздающая приказы гвардейцам, и даже не жестокая правительница, холодно взирающая на корчившуюся в агонии Виолу. Нет, это всё лишь грани характера Селены, но не она настоящая, её суть – бешенный и кровожадный зверь с чёрными провалами расширенных зрачков.

Каждый раз, когда пленник завывал от боли, на лице Селены появлялось странное выражение. Левикарпии никак не удавалось распознать его, пока мозг не пронзило жуткой догадкой – хозяйка улыбалась. Всякий раз, ломая палец или взрезая кожу, Селена улыбалась, едва заметно, одним краешком губ. Серверка смогла это понять, вспомнив, что Императрица всегда делала это странно, сжимая белые губы и кривя левым уголком рта. И видя тень этой гримасы во время пытки, Левикарпия с отчётливой ясностью поняла, что Селене нравится это. Нравится страдание пленника, его крики наполненные болью, хруст ломаемых костей.

Левикарпия ощущала, как ледяные нити ужаса опутывают мозг и тело. Она пришла к пониманию того, что Селена её не убьёт. Нет, она не станет избавляться от столь дорогой игрушки. По крайней мере, пока не изломает её всласть.

Эти пугающие мысли терзали серверку, но на самом краю сознания слабо ворочалось осознание того, что всё это – лишь последствие тех потрясений, что она перенесла за последние пару суток. Ей хотелось забыть весь этот кошмар: одурманенных и мёртвых детей, изувеченный труп Хагена, последний вздох Виолы… Ей хотелось проснуться и оказаться в узкой комнатушке серверской школы, вернуться туда, в нелюбимую кровать, где она будет знать о жестокости мира только по полузабытой душной ночи с учителем этики…

Дверь в комнату вновь открылась, и, приоткрыв глаза, серверка увидела горничную, ставившую на стол у окна поднос с едой. Левикарпия отвернулась, чувствуя, как живот скручивает от голода и тошноты. Почему она приходит так часто? Это уже седьмой или восьмой раз за сегодня.

Прижавшись лбом к прохладной стене, серверка сдавленно застонала. Что будет дальше? Что ей делать с осознанием того, что она стала убийцей? Как ей быть?

И вновь щёлкнул замок. Серверке даже захотелось накричать на горничную, чтобы та не беспокоила её воспалённый рассудок открывающейся дверью, не приносила еду, запах которой заставляет желудок судорожно сжиматься. Тяжело вздохнув, серверка поёжилась от очередного спазма и замерла, вжимаясь в успокаивающе холодную стену.

— Ты бы хоть умылась.

Чувствуя, что сердце сжимается от ужаса, серверка резко повернулась и увидела, что возле стола с ещё не остывшей едой стоит Селена. Её лицо было спокойным, но в глазах читалось недовольство. Левикарпия затравленно смотрела на неё, понимая, что не может и звука издать. Селена кивнула в сторону тарелок:

— Голодовку решила устроить?

Левикарпия покачала головой, а в глазах заблестели предательские слёзы. Заметив это, Селена покривилась и, шагнув в сторону помощницы, коротко приказала встать. Медленно, борясь с онемевшими конечностями и дрожью в коленях, Левикарпия попыталась подняться, всё ещё прижимаясь к стене.

Императрица подошла вплотную и, кривя рот, коротко бросила:

— Раздевайся.

Страх окончательно подчинил серверку, и она, давясь слезами, попыталась подцепить водолазку непослушными пальцами. Неловко задрав на животе чёрную ткань, Левикарпия всхлипнула, не понимая, для чего Селена требует от неё раздеться.

Зарычав, Императрица отбросила её руки в стороны, и схватилась за край одежды. Услышав треск ткани, Левикарпия завыла в голос, испуганная резкостью хозяйки. Это ещё больше разозлило Селену. Разодрав водолазку, она грубо стянула её с плеч серверки и столь же грубо принялась расстёгивать брюки, а расправившись с ними, бесцеремонно взялась за нижнее бельё. Левикарпия попыталась неловко прикрыться, в тщетной попытке защититься от ледяного протеза и жара живых пальцев, но Селена вновь отбросила её ладони и резко подхватила помощницу на руки. Захлебнувшись очередным всхлипом, серверка инстинктивно обхватила руками шею Императрицы, уже совершенно не понимая происходящего.

Селена уверенно направилась к выходу. Ловко нажав на дверную ручку локтем, она вынесла ошалевшую серверку из спальни. Цепляясь за тонкую шею хозяйки Левикарпия недоумевала: она была выше Селены на полголовы и крупнее по телосложению, но та явно не испытывала затруднений, держа её на руках. От удивления серверка даже перестала плакать, отчаянно вжимаясь в хозяйку и боясь быть упущенной. Но поняв, что ронять её не собираются, ослабила хватку, заметив, что Селена принесла её в купальню.

Крепко обхватив помощницу одной рукой и разжав её пальцы другой, Императрица бесцеремонно сбросила серверку в наполненную пенную ванну. Очутившись в душной горячей воде, Левикарпия тут же набрала её в нос и неуклюже забарахталась, пытаясь принять устойчивое положение. Сев, зашлась кашлем: пена проникла не только в нос, но и в глаза, и в горло. И что это значит? Почему Селена притащила её сюда? Левикарпия вопросительно посмотрела на возвышающуюся над ней Императрицу. Та хмуро покачала головой:

— Умойся, ты вся в крови.

Серверку затрясло. И в самом деле, кровавые разводы весь день стягивали кожу на лице и руках, а на волосах они застыли бурыми сосульками. Но разве вода смоет весь тот ужас, что ей пришлось испытать? Слёзы снова навернулись на глаза, и Левикарпия начала торопливо умываться. В носу и горле ещё горело после воды, а в лицо хотелось впиться ногтями от отчаяния и вновь подступающей истерики. Почему она? Почему именно ей так «повезло»?

Почуяв чужое прикосновение к волосам, серверка испуганно дёрнулась, и тут же услышала недовольное шипение Императрицы:

— Да сиди ты спокойно. И выпрямись.

Послушно выполнив приказ, Левикарпия прислушалась к ощущениям. Пальцы Селены на пару мгновений застыли, а потом стали уверенно и аккуратно массировать её голову, взбивая пену и иногда цепляясь за отдельные пряди. Из-за того, что протез перестал быть холодным, у серверки не получалось распознать, где настоящие пальцы, а где искусственные. Хватка хозяйки оказалась довольно жёсткой, но на удивление не болезненной.

Левикарпия боялась пошевелиться, но в голове кружилось огромное количество мыслей и вопросов.

— Зачем вы это делаете?

Ладони Императрицы на мгновение замерли, но потом продолжили неторопливые движения.

— Тебе ответить утешением или правдой?

— Правдой, конечно же.

Селена хмыкнула:

— Ожидаемо. Странно, люди хотят услышать нечто приятное, но подсознательно надеются, что, выбрав правду, услышат то, от чего отказались. Но правда есть правда. Сейчас я пытаюсь наладить с тобой контакт, не желая усугублять твоё состояние. Ты на грани слома. Если я оставлю это без внимания, то в течение недели ты или совершишь суицид, или попытаешься нанести кому- нибудь вред. Естественно, моя кандидатура будет рассматриваться в первую очередь. Смой пену.

Серверка послушно окунулась в воду. Ровный голос хозяйки словно выкачал все эмоции, кроме вялой усталости. Выпрямившись, Левикарпия почувствовала спиной горячее тело Селены, которая стала вновь мылить голову. Вдоль позвоночника пробежала дрожь от острого понимания происходящего:

— Почему вы сами? Не легче ли прислать горничную?

— Ты меня вообще слушаешь? Как мне наладить контакт с подчинённым, посылая к нему кого-то другого?

— А зачем тогда до этого присылали?

— А с чего ты взяла, что это я? Полагаю, что это проделки Хусама, проявляющего к тебе поразительно настойчивую заботу, хоть я и запретила тебя беспокоить. Всё же ты вчера совершила не самый лёгкий поступок.

Серверку затрясло.

— Я… я убийца! Я убила человека… это вы называете не самым лёгким поступком?! — Вывернувшись из цепких пальцев, Левикарпия, глотая слёзы, смотрела на хозяйку. — Зачем вы меня вынудили? Почему заставили убить этого человека? Как мне жить, зная, что я прервала чью-то жизнь?

Императрица села, опёршись на край купальни, и холодно сказала:

— Хватит себя жалеть.

— Себя? Да причём тут это? Этот человек…

— Хватит. Этот человек был преступником. Он работал в организации, которая похищала детей. Они сдавали их в школы серверов, накачивали наркотиками, насиловали и продавали как скот. Не могу сказать наверняка, но насколько я знаю этлов, детей продавали в качестве чрезвычайно ценного деликатеса. Их просто жрали, Левикарпия. И работники этой организации знали это. Хочешь сказать, тебе жаль одного из этих ублюдков?

— Почему их просто не отдать под суд? Зачем вы его мучали? Как вы вообще допустили существование такой организации? — Левикарпия зарыдала, съёжившись у противоположного угла ванной.

— Каков максимализм, — голос Селены сочился ядом. — Допустила. И не сомневаюсь, что могут быть схожие ребята. Прямо сейчас, в эту минуту, в ЮСА кто-то кого-то убивает или насилует. А ещё куча лиодов погибает на фронтах. Я знаю об этом. Но как видишь, это не мешает мне спокойно нежиться в ванной.

— Вы чудовище!

Императрица хмыкнула:

— Банально. Меня называли словами и пострашнее. Но раз так, то и ты чудовище.

Левикарпия, всхлипнув, непонимающе посмотрела на собеседницу.

— Что не так? Если я чудовище, то ты тоже чудовище. Я только что сообщила тебе о том, что прямо сейчас гибнут люди. Почему тогда ты ничего не делаешь? Почему ты это позволяешь?

— Что я могу сделать? Я всего лишь серверка.

— А я всего лишь правительница страны с населением в почти миллиард человек.

— У вас есть власть.

— Власть, а не всемогущество. Я не могу знать и видеть всё, моя роль довольно скромная — давать распоряжения, исходя из интересов страны.

Серверка злобно усмехнулась:

— А разве не в интересах страны не допускать такие вещи?

Императрица кивнула, кривя губы в улыбке:

— В интересах. И я сделала всё, чтобы каждый живущий в ЮСА знал, что нельзя подделывать документы, нельзя покупать и употреблять наркотики, нельзя совершать насилие. Но, понимаешь, Левикарпия, многим людям интересы государства претят. Ради выгоды они пойдут против системы, против закона, против морали. И они знают, что они делают, знают о наказании. И ни одна существующая система контроля не сможет полноценно и эффективно избавляться от таких людей. Всё, что мне остаётся – совершенствовать эту систему, чтобы добиться хоть сколько-то лучшего результата.

— Хорошо же вы совершенствуете, пытая подозреваемых.

— Хочешь обсудить методы моей работы? Хорошо, да, я могу прибегнуть к пыткам, давлению, шантажу. Я могу убить человека, а могу заставить кого- нибудь другого это сделать. И это далеко не всё, что я могу и буду делать. А ты, как моя личная помощница, будешь за этим наблюдать и иногда даже участвовать, — Левикарпия попыталась что-то сказать, но Императрица не позволила. — Будешь-будешь. У тебя нет выбора. Так что прекращай себя жалеть. Да, ты убила человека, но перед тем, как приступать к рефлексии, подумай о том, что, возможно, именно он мог курировать изъятие тебя у родных. Возможно, имя «Левикарпия» было придумано кем-то из тех, кого мы застрелили в офисе. Я уверена, что в глубинах архивных файлов найдётся что-то о маленькой, белокурой девочке, продаваемой в школу Брайса десять лет назад. Хотя, возможно, файлы оперативно подчищаются.

Девушка побледнела. На эту организацию Селена вышла через её лицензию. Что если это правда? Левикарпия совершенно не помнила семьи. Не было даже самого смутного воспоминания о том, как выглядела её мама. Была ли у неё своя комната? Могли ли быть домашние животные? Возможно, у неё был старший брат или сестра? Но в памяти сохранилась лишь школа. И то, даже она постепенно затягивалась туманом, забивалась новыми воспоминаниями.

Наблюдая за притихшей девушкой, Селена с усмешкой продолжила:

— Вот видишь, как меняется отношение к чему-то, стоит намекнуть на личную заинтересованность. И так всегда. На этой планете ежесекундно происходят ужасные и несправедливые вещи, но людям на это плевать. Пока это не коснётся их самих. Пускай идут войны, главное, чтобы небо над моей головой было безопасным. Пускай где-то там страдают люди, главное, чтобы не мои близкие. Пусть где-то кто-то страдает от насилия, несправедливости и жестокости, главное, что я хороший человек, и меня это не коснётся. Всё так.

Кивнув, она принялась за мытьё собственной головы.

— Что вы чувствовали, когда впервые убили человека? — Серверка не мигая смотрела на Императрицу.

— В каком смысле?

— Вы ведь не всегда были такой, как сейчас. Что вы чувствовали, когда впервые прервали чью-то жизнь?

— Какой интересный вопрос, — Селена откинула голову, глядя в потолок. — Полагаю, ты надеешься, что я чувствовала нечто похожее на то, что ты испытываешь сейчас. Это бы тебя немного успокоило. Но боюсь тебя огорчить. Я совершенно не помню, что я тогда почувствовала. Мне даже сложно сказать, кого считать моей "первой жертвой". Я ещё в раннем детстве увидела, что такое смерть, но была не такой уж умной, чтобы разделять тех, кто умер у меня на глазах, кто умер по моей вине или лично от моих рук. В моей жизни было так много насилия, что это совершенно не важно. Всё это не важно, пока мне самой не больно.

Левикарпия поёжилась, не зная, промолчать ли ей, или задать хоть один вопрос из огромного множества, кипящего в её голове. Селена впервые сказала что-то о своём личном прошлом, но этот деланно-равнодушный тон явно показывал, что Императрице неприятно говорить об этом.

Смотря на деловито намыливающуюся Селену, серверка внезапно поняла, что та обходится без посторонней помощи. Протез от влаги защищала тонкая резиновая перчатка. Зачем ей тогда постоянно просить кого-то? Прихоть или какой-то расчёт?

— Вижу, наша беседа прошла не зря. Ты хотя бы не выглядишь, словно загнанный зверь.

Серверка сжала губы от внезапного приступа злости:

— Это был ваш приказ. Вы вынудили меня это сделать. Неужели вы думали, что это пройдёт для меня бесследно?

— Естественно, я знала, что тебя это подкосит. На самом деле, я благодарна тебе за то, что ты тогда решила влезть. Из-за этого я смогла довести тебя до предела и посмотреть, как ты справишься со сложившейся ситуацией.

— Вы ставили на мне эксперимент?

— В каком-то роде. Хочешь, скажу, к каким выводам я пришла?

Внутри Левикарпии клокотала ярость: «Как можно так легко говорить человеку, что он выступал подопытным в какой-то идиотской проверке?» Но при этом кололо любопытство, вызванное последней фразой. После непродолжительной борьбы выиграло второе.

— К каким же выводам вы пришли?

Селена в очередной раз хмыкнула, довольная вопросом:

— Ты слишком эмоциональна. В силу юности и неопытности любое потрясение для тебя оборачивается истерикой. Но при этом ты довольно быстро берёшь себя в руки, для этого с тобой просто стоит поговорить и занять тебя чем-то. Да, боюсь, вчерашнее так просто из памяти не вытравить. Но у меня есть для тебя занятие, которое тебе поможет.

— Занятие?

— Завтра утром ты поедешь со мной в Моксен. Семнадцатому серверу Левикарпии пора, наконец, приступить к своим обязанностям.