Поцелуй в веки — привычный маленький ритуал; наклонив лицо, посмеиваясь над сонным видом и сморщенным носом, Дэмиен бормотал что-то мягкое под чужой звук довольного гудения; он прижался губами к ресницам, заранее зная, что от этого Тим расслабляется и с его лба уходит недовольная ранним пробуждением складка.
— Иногда я забываю о том, что от тебя может пахнуть кофе настолько сильно.
Парень издал ленивый хриплый смешок и приоткрыл один глаз.
— А я его еще даже не пил.
Тим отстранился, сквозь улыбку ощущая, как приятно покалывают от долгого поцелуя губы; Дэмиен перед ним — в удовольствии прикрывший глаза, замерший в чувстве теплой дрожи, и Тим наклонился, прильнул поцелуями к чужим чуть подрагивающим опущенным векам и подумал — как же хорошо.
Поцелуи в лоб — клятвенное обещание — я тобой горжусь; пропитанное чувством безопасности прикосновение, мягко удерживающие лицо ладони; Тим отстранился и легко боднул младшего в ободрении, наверняка зная, что Дэмиен его понял.
— Что бы Брюс ни говорил, — шепнул он, чувствуя, как юноша вцепился в его свитер, — ты сделал все, что мог, — Тим осторожно провел большими пальцами по скулам и отстранился, снова прижимаясь губами ко лбу, бормоча сквозь поцелуй: «И я горжусь тобой», позволяя Дэмиену свернуться у него на плече после этого.
Он вытянулся, сияя, привставая со своего кресла, и Дэмиен фыркнул почти нежно и обхватил его за щеки. Одобрение и поощрение поцелуем прижались ко лбу Тима, и старший довольно прищурился, улыбаясь еще шире.
— Это было быстро, — тепло заметил юноша, не отрывая взгляда от серо-голубых, невероятно довольных собой глаз. — Иногда я думаю, что больше ты ничем не сможешь меня удивить на детективном поприще, а потом ты делаешь что-то вроде этого.
— О, — засмеялся Тим, — стараюсь только ради вот этого твоего выражения лица.
Поцелуи в шею — все моё внимание на тебе; Тим почувствовал, как Дэмиен вздрогнул в его руках и откинулся на него, медленно, словно не веря, что можно, и старший прижался к его коже, выступающему позвонку, вдумчиво, чувственно, без слов говоря — можно, и стиснул руки крепче. Дэмиен выдохнул, запрокинув голову ему на плечо, и ощутимо расслабился, и поцелуи продолжили струиться по его шее, под кадыком, по челюсти; удерживая вес в удовольствии откинувшегося на него партнера, Тим с нежностью подумал о том, что такое доверие до сих пор приводило его самого в чувство неистового восторга.
Дэмиен прижался поцелуем к шее Тима прямо под неряшливо завязанным хвостиком, и старший от неожиданности вздрогнул, и, когда поцелуи не остановились, чуть наклонил голову в бок, посмеиваясь и давая Дэмиену место, ощущая, как тот проводит кончиком носа по его коже. На его шутливые жалобы о том, что это было щекотно, юноша только фыркнул, вызывая своим теплым выдохом еще больше приятных мурашек.
Поцелуй в плечо — всегда слова, которые не обязательно говорить, чтобы другой их понял; Тим хмурился, глядя в экран и крутя в пальцах ручку, и Дэмиен физически чувствовал, как от него исходят волны напряжения. Юноша встал у него за плечом, бегло изучая очередное дело и показания свидетелей, и тоже нутром ощутил, что что-то не так, несмотря на показную случайность произошедшего в полицейском докладе.
Внезапно громко упала ручка, и Тим, сам испугавшись этого звука, вздрогнул выходя из своей задумчивости, и Дэмиен мягко запустил ладонь ему в волосы и, чуть помедлив, прижался губами к его плечу. Невысказанное «О чем ты думаешь?» зависло между ними на мгновенье, и Тим выдохнул:
— Не нравится мне все это.
Юноша сгорбился над аптечкой, скрупулезно возвращая все на свои места; последний патруль не прошел для них без последствий — хотя, надо признать, оба отделались малой кровью — и теперь, приведя себя в порядок, Тим следил за тем как Дэмиен с присущей ему педантичностью разгребает завалы медикаментов.
Легкое беспокойство, которое юноша старательно пытался скрыть, проступало в коротких взглядах которые он на Тима периодически бросал; наконец, когда Дэмиен обернулся в его сторону на еще одну короткую секунду, старший встал, перехватывая у него мотки бинтов, и осторожно прижал к себе, легко задевая плечо поцелуем. Беззвучное «Спасибо» — за то, что дал ему, Тиму, передышку; за обработку его ран, за поддержку на патруле, за плечо, на которое он всегда мог опереться — мягко отпечаталось на чужой коже еще раз.
— Я закончу с этим, — шепнул он, когда юноша уткнулся носом в его шею, — иди отдыхать.
Поцелуй в щеку — доброе утро и спокойной ночи; у Дэмиена очевидно не осталось сил от него отпихиваться, и Тим, еще вполне бессонный, прижался губами к его щеке и тихо, сквозь чужое полусонное ворчание, обещая, что скоро присоединится. Юноша уткнулся в него, и его медленно поднимающаяся и опускающаяся спина, словно он уже засыпал, здесь, в пещере, прямо на ходу, и в Тиме вызывала отдаленное чувство наступающей ночи.
— Не засиживайся, — шепнул Дэмиен, отстраняясь, и старший подумал — ни за что.
— Вид у тебя, конечно.
— Самый что ни на есть статный, — хмыкнул Тим, грея руки о свой стакан кофе, переводя на младшего насмешливый взгляд своего пока только одного открывшегося после пробуждения глаза.
— О да, — откликнулся Дэмиен не без малой доли иронии. Он завозился сбоку, вкладывая хлеб в тостер, издавая звуки привычной утренней рутины; он же, отшумев, подвинул поближе тарелку с едой и прижался губами к чужой щеке, чуть улыбаясь чему-то своему, и Тим, несмотря на свое сонное состояние почувствовал, что тоже расплывается в улыбке.
Поцелуй в руку — всегда что-то между торжественностью и флиртом; Тим прижался носом к ладони на своей щеке, вдыхая ее запах — мыло, едва ощутимый запах лука после готовки, и совсем немного невымываемая из их пор сталь и металл — и поцеловал ее, тут же поворачивая, и поочередно, нарочно неторопливо прижимаясь к суховатым сгибам пальцев, сбитым костяшкам и чуть заметным выступающим сквозь кожу линиям вен.
Дэмиен попытался — то ли от смущения, то ли от неожиданности — отвести руку, но Тим легко коснулся губами его запястья и вернул ладонь обратно себе на щеку, наблюдая сквозь прищур как у младшего краснеют кончики ушей.
Дэмиен церемонно поднял руку парня к своим губам, и, пока Тим смеялся, поцеловал ее тыльную сторону так тщательно, словно сдавал экзамен, и только брошенный им насмешливый взгляд из-под ресниц окупал то, как изящно он отпустил ладонь и заложил руки себе за спину, выпрямившись.
— Ты буквальный эквивалент слова «принц», — нежно заметил Тим.
— Для меня честь быть так высоко тобою оцененным, — ответил Дэмиен и не выдержал; предательская улыбка скользнула и по его губам тоже, и они оба засмеялись.
Поцелуй в затылок — почти всегда хрипло или сонно; Дэмиен услышал, как предупредительно шаркает по коридору Тим, и отставил свою чашку чая подальше, чтобы ненароком не пролить; старший уткнулся в него, едва зайдя в комнату, навалившись всем телом и зарывшись носом в волосы на затылке, и буркнул что-то ужасно недовольное про то, что на работу снова нужно было ехать так рано.
Дэмиен накрыл его ладонь на своем животе своей, легко поглаживая пальцы, и тихо его позвал. Тим, оставив смазанный, едва ощущаемый на волосах поцелуй, вопросительно загудел.
— Сегодня суббота, возлюбленный.
Он перематывал оставшиеся раны — неглубокие, краем уха слушая, как торопливо туда-сюда снует по пещере Дэмиен, раскладывая по местам медикаменты и бинты, и отправляя иглу стерилизоваться; Тим и отсюда, не видя юноши, знал, что у того крепко стиснуты от беспокойства челюсти и нахмурены брови. С этим нужно было что-то делать, пока чужое волнение не перешло в раздражение, но Дэмиен опередил его: со спины он опустил руки Тиму на плечи, заставив вздрогнуть от неожиданности, и ткнулся губами в затылок, ворча что-то похожее на: «Спасибо, что вообще живой».
Поцелуй в висок — почему-то всегда что-то непривычное, что-то друг до друга с ними не происходившее; Дэмиен опирался на него плечом, легко поглаживая спрятанные в его хватке Тимовы пальцы, и эта ненавязчивая ласка, и уютно завернувшийся в плед Дэмиен в целом, и то, как свет от экрана телевизора падал на его лицо, подсвечивая все контуры и крошечные морщинки и росчерки заживших травм, побудили Тима наклониться и прижаться губами к его виску, неуверенно, словно он был первый раз в жизни целующим кого-то подростком. Дэмиен вздрогнул и вопросительно повернулся к нему, и парень почувствовал, что покраснел. Впрочем, Дэмиен чуть улыбнулся, неуверенно и смущенно, и обмяк, вновь принимаясь гладить его пальцы.
Он понял, что заснул, когда Тим снова чуть завозился у него на груди и вывел из сладкой полудремы; Дэмиен приоткрыл глаза, заглядывая через чужое плечо, и понял, что спал пару десятков минут: Тим успел пролистать уже несколько страниц и теперь старательно что-то выписывал на полях, заняв их почти наполовину.
Юноша прикрыл глаза снова; не было ничего удивительного в том, что сон сморил его: Тим прижимался к нему, и его тепло и вес, запах, который он ощущал так близко и так долго только когда они ложились спать, отсылали к их ночной рутине — и даже освещенная садящимся солнцем комната не смогла помешать.
Дэмиен вздохнул, поворачивая голову вслед привычному запаху чужого шампуня, и уткнулся Тиму в висок, и бездумно поцеловал его, все еще находясь в полусне.
— О, — пробормотал парень, и карандаш в его руках неаккуратно дернулся и наехал на напечатанный текст длинным росчерком, и Дэмиен нежно усмехнулся чужому неловкому смущению.
Поцелуй в спину — осознание чужого доверия, обещание не предавать его; Тим прижался к шее, к белесой полосе, ведущей от самого затылка до копчика, скрывающейся за тканью домашних штанов — и подумал о том, что читать чужие шрамы, как письма, стало так же привычно, как умываться: вот от лезвия, вот — осколки стекла; хирургические швы, несошедшие пятна ожогов — он провел пальцами по самым крошечным из них, словно подсознательно верил, что мог их стереть.
— Ложись, — проворчал Дэмиен, поворачивая в его сторону голову. Его прищур был скорее сонным, чем недовольным, и Тим поцеловал его в шрам на позвоночнике снова и послушно опустился, прижимаясь к чужой спине.
Дэмиен понял, что проснулся, когда осознал, что смотрел как дышит Тим уже некоторое время. Было в этом что-то медитативное, как в горящем камине и набегающих и уходящих волнах, едва заметное, повторяющееся движение — юноша пододвинулся ближе, легко целуя Тима в лопатку, и поймал себя на мысли, что не хотел вставать; он перекинул через талию старшего руку, позволяя себе снова потеряться в ощущении и звуке чужого дыхания, и прикрыл глаза.
Всего пять минут.