— На, возьми, ты заценишь, — у Чеса уже немного нарушена координация движений, так что протягиваемый косячек не сразу попадает к Глэму, ему приходится поймать руку друга своей и забрать самостоятельно.  

Да и не только координация движений была нарушена, знаете ли.

Чес правда выглядел страшно. На каждый звук он теперь резко поворачивался и долго смотрел, вроде бы не в одну точку, а немного мимо, так что Глэм говорил шепотом, чтобы не привлекать к себе внимание. Его зрачки резко реагировали на свет, но оставались расширенными. Глаза в целом покраснели и потеряли возможность фокусироваться на предметах.  

Чес держит в дрожащей руке старую бензиновую зажигалку. Такую металлическую, с кремнием и фитилем. Палец нещадно соскальзывает с колесика, поэтому он перестает пытаться поджечь сверток друга и роняет устройство. А затем откидывает голову на кровать, прищуривая глаза. Глэм аккуратно разжимает пальцы друга и достает зажигалку, подпаливая и свой косяк. Подносит ко рту и вдыхает. Слишком резко для первого раза, из-за этого закашливается. Слышен издевательский смех Чеса сбоку.

Эффект начинается только спустя получаса.  

Первое, что он вообще может заметить — расслабленность. Как и в мозгах, так и в конечностях. Все вдруг становится таким неважным. Таким простым. Дышать стало немного тяжелее, да и смотреть на источники света было трудно, но это не перекрывало основное ощущение эйфории. Как будто огромный узел проблем развязался сам собой, и больше не надо думать ни о чем. Песни Элтона Джона, которые уже второй час крутились без остановки на старом магнитофоне, сейчас звучали намного приятнее.

Справа Глэм слышит попытки Чеса сесть на кровати. Видимо, волна заторможенности уже прошла сквозь него и Чес готов на новые свершения.

— Ну че, как себя... чувствуешь? — спрашивает он, все таки оперевшись на спинку кровати, а затем заливается смехом.

Глэм тоже садится и смотрит в глаза Чесу. Лыбится и тянет что-то вроде "Отлично-о-о", смеясь за компанию.  

Непонятно, с чего они вообще смеются. Все просто хорошо.

Настолько хорошо, что Глэм не отдает себя отчет в действиях, когда обхватывает лицо Чеса своими руками и целует его. Ну, как целует... Прижимается своими губами к его, не совсем понимая, что вообще делать нужно. Чес с таким спокойствием, будто все к этому и шло, кладет ладонь на щеку Глэму, оставляя его ухо между средним и безымянным пальцем.

Рука у него очень теплая — тоскливо замечает Глэм перед тем, как отстраняется и смотрит на Чеса. Смотрит шокировано и ошалевше, бегая взглядом то на его лицо, то на остальную комнату. Щеки предательски краснеют, а смеяться уже не хочется.

— Глэм? — с запинками произносит Чес. Глэму становится даже обидно, потому что его друг сидит как ни в чем не бывало, лишь покраснев больше, чем был до этого. И руки у него не потеют от волнения, и сердце нервно не бьется. Его друг... Можно ли их теперь назвать друзьями?

И Глэм не знает, что сказать. Совсем не знает, так что поднимается, пошатываясь и опираясь рукой то за кровать, то за дверной проем, то за комод. Смотря по какой части трейлера он шел. Слышится только тяжелое дыхание Чеса, который все ещё сидит с красными щеками.

И вот, когда вы в курсе всех событий, вы по-настоящему поймёте всю соль сложившийся ситуации.

«Пиздос» — капсом в голове у Глэма, который ошеломлённо сидит на ступеньках при входе в трейлер.

Чес подходит сзади, опираясь на дверной проем, и молчит. Секунду топчется на месте, но решается и садится рядом. В нос блондину попадает едкий запах дыма. Глэм без каких-либо эмоций выхватывает сигарету изо рта Чеса пальцами и выбрасывает куда-то в сторону помойки. Помойка была со всех сторон, так что выбирать не приходилось.  

Глэм решается заговорить первым. Он не знает, за что ему стыдно больше, так что извиняется за то, что он хотя бы может решиться сказать.  

— Извини, что ушел, я захотел подышать воз...

— Глэм, не дури, это ты меня извиняй, я этого... В смысле, понятно, что тебе не понравилось, мы все-таки...

— С чего ты взял, что мне не понравилось? — Глэм поворачивает голову вбок и вопросительно смотрит на Чеса.

— Ты че щас пизданул? — недоумевая спрашивает тот. Глэма почему-то смешит, и смеется он больше нервно, чем радостно.

Дальше сидят молча. Пока Чес не кладет руку на шею Глэму и не спрашивает:

— Ты же будешь не против, если...

Вместо ответа Глэм закрывает глаза, тяжело вдыхает и легко чмокает Чеса в губы.

Вместо музыки Брамса из соседнего трейлера слышатся пьяные крики. Романтичное вечернее солнце село уже давно, а луна спряталась за серыми хрущевками. Стоит ли говорить, что запах вокруг был далеко не роз?  

Но Глэм готов поклясться, что это самый романтичный поцелуй в его жизни.

Они так и сидят на ступеньках трейлера. Смотрят на звезды и болтают о всякой чепухе. До тех пор, пока со смены не возвращается мама Чеса. В руках женщина держала пакет-майку, внутри которого позвякивали бутылки.  

— Че за урода ты опять домой притащил, сына?  — по голосу можно было понять, что бутылки были не первые за вечер.  

— Ой, так это, он уже уходит, — Чес дергается от неожиданности и встает. Дергает Глэма за плечо.

—  А ну вон пшел! — вот это явно адресовано Глэму.

— Э-э-э... — тянет Глэм, бросая на Чеса взгляд с просьбой о помощи.

— Давай-давай, — подмигивает и уводит Глэма на десяток шагов дальше. Мама плюет им в ноги и заходит в трейлер, бубня что-то неразборчивое.

— Так, Глэм, щас я возвращаюсь через дверь, а ты через запасной выход, — Чес с невероятной уверенностью разворачивается опять в дом.

— Запасной выход? — удивляется Глэм и спрашивает Чесу в спину. Как-то он не замечал в трейлере план эвакуации. Да что уж там, даже огнетушителя не было.

— Лезь через окно, балбес!

Ну да. Конечно. Надо было сразу догадаться.

Чес ложится в кровать после того, как заботливо тушит сигарету уже уснувшей на кресле мамы, щёлкая выключатель. Одиноко висящая на проводе лампочка медленно гаснет. Весь вечер в трейлере чувствовался напряг: Чес все чаще держал руки в карманах и грыз ногти, а Глэм и вовсе избегал взгляд и упорно рассматривал плакаты на стене.

— Купер уже нравится тебе больше, чем я, да? — игриво говорит Чес и садится на кровать, на что та жалостно скрипит.

— Возможно, — в таком же настроении отвечает ему Глэм.

— Да ну тебя, — он улыбается и закатывает глаза, прикладывая руку на лоб в театральном жесте, — никакой романтики!

А потом начинает щипать Глэма за бок и щекотать в тех местах, до которых в силах дотянуться. Глэм смеётся и пытается оттолкнуть его рукой. Кровать скрипит ещё более угрожающе, и останавливаются они только в целях безопасности.  

Спустя полчаса парни уже валяются на кровати в обнимку. Чес взялся рассказывать увлекательную историю про пиратов и море, но на моменте развязки событий уснул, иногда похрапывая. Глэм положил ему руку на живот и решил, что дослушает финал завтра.  

За пару секунд до того, чтобы провалится в сон, к Глэму приходит мысль, что ему больше не страшно. И никогда не будет, в какую бы дыру они завтра не отправились. Потому что с ним всегда будет Чес.