Как и прогнозировал «джи-мэн», в Лас-Либертаде наметился спад преступности. К середине семидесятого года уровень особо тяжких преступлений упал в два раза, и даже самые отъявленные головорезы стали действовать осторожнее, так как подражатели легендарных «Хобокенских Героев» не дремали.

Не обошлось и без изменений в полицейской структуре. Федералам удалось убедить одного из находившихся на перепутье копов помочь отделу внутренних расследований в том, чтобы искоренить коррупцию в полицейском участке Хобокена. Сэма Хеллера и группу наиболее продажных детективов, верных ему до последнего, приговорили к тюремному заключению. Само-собой, нашлись и те, кто пошёл на сотрудничество с детективами внутренних расследований, стремясь искупить свою вину. У большинства хобокенских полицейских просто не было выбора, их принуждали к сотрудничеству закоренелые оборотни в погонах. В уже новом составе Хобокенский полицейский участок заработал как швейцарские часы в декабре шестьдесят девятого года. На разборки между хобокенскими шайками они редко обращали внимание, но вот если страдали добропорядочные граждане, то бандитов ждало справедливое наказание после поимки.

Томми, как и говорил ранее, слетал отдохнуть на солнечный Аламонский архипелаг, где поселился в высотном отеле, расположенном на побережье. В одном баре он услышал байку о неуловимом наёмном убийце по прозвищу «Ягуар» (другие называли его «Карибский убийца»), которая показалось ему интересной. Путешествие едва не омрачила облава, организованная полицией и агентами Агентства национальной безопасности Аламона, которые хотели поймать террористов из Революционного движения имени Сантино, но в итоге увезли в застенки непричастных людей. От дальнейшего допроса с пристрастием Томаса спас только его американский паспорт. Вернувшись в США, он поселился в Милфорде и открыл свою мастерскую. Джеймс с женой осел в Сан-Голдберге, и на выделенные деньги, а также взяв небольшой кредит, организовал своё дело — оружейный магазин совмещённый с тиром, благо что на весь штат был один оружейный, и то в соседнем округе и без тира, так что бизнес пошёл в гору.

Джо и Билл перебрались в штат Сэнт-Дарк. Доэрти купил домик в районе Орандж-Байу, а Кэррингтон — бунгало недалеко от пляжа в Нью-Марселе. Спустя время Джозеф нашёл вторую половинку — молодую журналистку Энджи. С ней он сочетался гражданским браком. После он устроился работать таксистом.

***

Весна 1970-го года

Джо, которого теперь официально звали Джонатан Карсон, стоял в полдень на окраине района «Малый Тренчтаун». Оставалось ещё полпачки сигарет. Но Джон, как его теперь звали, перед тем, как покурить, решил устроить ланч. Достал из ланчбокса в бардачке сэндвич, приготовленный с утра Энджи, и принялся есть его, запивая минеральной водой. К ней он пристрастился совсем недавно.

«Как бы камни в почках от этой минералки не заработать», — волновался Джон.

Сэндвич был с его любимой начинкой: толстый кусок ветчины, сыр, помидор, салат и горчично-майонезный соус, на подрумяненных тостах.

На самом деле, Джону Карсону повезло. Энджи оказалась скромной, и все отзывались о ней как о пай-девочке. Она работала помощником журналиста, а если быть точнее, то корректором — проверяла газетные статьи перед печатью, благо что она имела не только образование филолога, но и отличалась грамотностью и внимательностью — от неё не могла ускользнуть ни одна опечатка.

Едва расправившись с ланчем, он услышал звуки перестрелки, после чего из-за переулка показались двое чернокожих парней.

«Чёрт, надо сваливать!» — подумал Джон.

Но машина, как на зло не заводилась как надо, и бандиты, наставив на таксиста ствол, громко заорали с сильнейшим гаитянским акцентом:

— Открывай, падла! — орал один из негров, держа под плечо раненого собрата, — Открывай!

Джо подчинился, и гаитяне завалились на заднее сиденье. Таксист поехал куда глаза глядят, нарушая все правила. Проехал несколько переулков, пронёсся даже по территории стройки, сильно напугав рабочих. Конечно, он был не так ловок в вождении, как его давний товарищ Томми, но всё же ему удалось сбросить хвост.

После этого негры сказали, чтобы тот довёз их до Анрис, гаитянского района, после чего он может катиться на все четыре стороны.

Джонатан ехал по живописному Парижскому Кварталу, от которого так и веяло духом Европы, и где находилась миниатюрная версия легендарной Эйфелевой Башни и свой аналог Лувра, в котором выставлены картины местных современных авангардных художников.

Но проехав находившийся западнее «малого Парижа» Мунлайт-Холлоу, где жили потомки бывших рабов, Джон оказался в Анрис — месте компактного проживания гаитян. Или если проще говорить — гетто, где веяло уже духом повальной нищеты, а откуда-то послышались несколько пистолетных выстрелов.
«Чёртово гетто, где негры вечно мочат друг-друга», — проклинал попутчиков Джонатан. От улиц Порт-о-Пренса район отличало отсутствие на улицах зловещих «тонтов-макутов» из гаитянской президентской гвардии и детей с распухшими от голода животами. В сравнении с обитателями трущоб Гаити люди жили здесь прямо как настоящие богачи.

Остановившись у магазинчика «Снадобья и амулеты Тётушки Жанетт», Джон выпустил гаитян. Те грубо, как бомжу подачку, бросили ему мятую двадцатку и затем направились в магазинчик.

Ну, а Джон, направив указательный палец и сложив пальцы в виде пистолета, сделал жест, словно он выстрелил им в спину.

Кто знает, чем займётся Джон в штате Сэнт-Дарк? Только он сам. И это уже совсем другая история…