В теплом вечернем воздухе плыл аромат разогретых солнцем трав, смешанный с сильным запахом петуний, – лучшее время дня. Эрик мог по часу стоять на крыльце, глядя на свой нехитрый огород и предаваясь воспоминаниями, но в этот раз его уединение было нарушено. Он едва успел уловить движение серебристой молнии, как перед ним возник седовласый подросток в авиационных очках и в неровно прокрашенной серебряным аэрозолем кожанке. В порядке самообороны Эрик направил на него все садовые инструменты, заставив их зависнуть в считанных сантиметрах от подозрительного гостя, а для дополнительной острастки взметнул почву у него из-под ног.

Мутантыш намек понял, капитулирующе воздел руки и отошел подальше на расстояние, которое Эрик посчитал безопасным, сдвинул очки на лоб и предпринял попытку пригладить разметавшиеся вихры.

- Здрас'ть, - парнишка переступил с ноги на ногу.

Эрик молчал.

- Я... Питер. Меня зовут Питер. Ну или Ртуть. Мне пятнадцать, если что. Учусь вот в колледже профессора Ксавьера.

+Все встало на свои места. Эрик ждал чего-то такого еще с момента, когда осознал, что вторженец школьного возраста. Да и кто кроме Ксавьера мог знать его местонахождение?

- Я не пойду преподавать и точка! Пусть прекратит донимать меня этим и не использует учеников вместо посыльных. Хоть и соблазн положиться на такого... молниеносного очень велик, - походя признал Эрик чужой талант.

Парнишка просиял от завуалированной похвалы и непоседливо перекатился с пятки на мысок и обратно.

- Я вроде как с посланием - это да - но профессор не имеет к нему отношения. У меня тут другая тема.

Было видно, что ему с трудом удается стоять на одном месте: он нетерпеливо подпрыгивал и немного нервно теребил одежду. Эрику стоило бы насторожиться и продумать тысячи вариантов с участием недоброжелателей, но интуиция то ли крепко спала, то ли не видела в вертлявом мальчугане угрозы. Даже раздражения несмотря на гиперактивность он почти не вызывал.

Парень вдруг твердо встал на ноги и замер.

- Тут такое дело... я твой сын, пап.

В мозгу у оторопевшего Эрика распустился пышный цвет безмолвия. Все мысли, и тихие, и громкие, разом вымело, а внешние звуки отрезало. И чувства тоже приутихли, оставив Эрика чистым белым листом. Возможно Ртуть что-то говорил, возможно, птицы пели. Быть может, солнце сияло, а ему самому стоило бы потемнеть от гнева на того, кто ради своих каких-то целей посмел лгать о святом. И сердце должно было болеть от горьких воспоминаний о смерти жены и дочери, а лжец, выдающий себя за родню, обязан был заплатить жуткую цену за свое вероломство, но Эрика будто отформатировало начисто.

Словно из другого измерения он пронаблюдал, как истолковавший молчание в свою пользу пацан автоматическим жестом прилизал выбившиеся из-под резинки очков пряди, проделал пару широких шагов, без страха и стеснения обнял за торс и крепко прижался щекой. Эрик скосил взгляд вниз на серебряную макушку, фантомно ощутил теплое объятие - и не смог прийти в себя.

- Пап, привет, пап! - промяукал мальчишка, потерся щекой и замер. От него веяло торжественностью и подростковым максимализмом. От куртки несло дешевым кожзамом, а на рубашке под горячим дыханием быстро конденсировалось неприятно влажное пятно.

Эрик отстраненно прикинул, что цепочкой, которая болталась на Ртути, легко пережать сонную артерию - и даже не потребуется применять сверхспособности, хотя он мог бы заставить металл пролететь сквозь хрупкую шею. С другой стороны, не настолько он оскотинился, чтобы убивать ребенка.

Будто слыша его мысли, парень, не разрывая объятий, вскинул голову.

- Я понимаю, это очень неожиданно и, возможно, ты мне не рад. Я тоже, когда узнал, кто мой отец, немного... очень сильно психанул. Но это прошло. Ты же мой папа, пап!

И глядел он так бесхитростно и прямо… Мальчишка искренне верил в свои слова.

- Кто тебе это внушил? Над тобой опасно посмеялись, - глухо выдавил из себя Эрик.

- Ну, вообще, мне мама сказала. И ей-то точно не до шуток было.

- Кто твоя мама?

- Магда Максимов. Она обычная, не мутант. Такая… высокая, волосы темные, помнишь?

В первые мгновения Эрик подумал, что парень действительно ждет от него узнавания, но приглядевшись понял, что ни на что подобное тот не рассчитывает, а просто тянет время болтовней, поэтому отвечать не стал. Мало ли у него было женщин, разве мог (и хотел) он всех запомнить?

Ртуть едва заметно вздохнул и нехотя разжал руки. Эрик сделал шаг назад, отодвигаясь от него.

- Что еще она тебе говорила? – напряженно спросил он.

- Что не стоит тебя искать - ничего хорошего из этого не выйдет. «Уж я-то знаю», - сварливым голосом спародировал пацан свою мамашу.

- Это еще почему?

- «Я с ним встречалась, и смотри, что получилось», - все тем же резким трескучим голосом ответил Ртуть и в качестве иллюстрации указал на самого себя.

Эрик оглядел парня с головы до ног, пытаясь представить, какие изъяны нашла в нем мать, и в итоге решил, что тот просто жуткий хулиган. По крайней мере, по внешнему виду напрашивался именно такой вариант.

- Твоя мать либо лжет, либо что-то перепутала. Такого просто быть не может.

- Ну да, Магнето с любым чуваком с улицы спутать можно, - вскинул руки Ртуть и огляделся по сторонам, словно приглашая невидимых зрителей согласиться.

А у Эрика все еще гулял ветер в голове, и он не мог до конца осознать происходящее, даже глубоко вросшая боль растворилась в воздухе. Девственно-чистое восприятие новорожденного. Ум твердил, что не его это отпрыск, не объявляются с бухты-барахты почти взрослые сыновья. Впрочем, тот же самый ум вставлял педантичную ремарку о ненулевом проценте вероятности.

Молчание сильно затягивалось. Ртуть застенчиво потер затылок и почесал щеку. Переступил с ноги на ногу и зачем-то поправил воротник кожанки.

- Ну, я, наверное… Рад был познакомиться, пап. Не буду тебе надоедать, загляну как-нибудь потом, попозже.

И, не успел Эрик ответить ему суровым замечанием, в одно мгновение вылетел со двора, словно телепортировался. О том, что он не испарился на месте, говорила только дорожка примятой травы. 

** 

«Попозже» Ртуть зашел через два года. Эрик как раз возился в саду с грядками: взрыхлял почву обычной тяпкой, не прибегая к суперспособностям. Мелькнуло что-то серебристое, прошелестели потревоженные гортензии, и за забором на линии взгляда обрисовался подросток в броской майке и с авиационными очками на голове. 

- Тук-тук, можно? – спросил тот, одной рукой удерживая лезущую в лицо ветку, а второй стуча по забору.

Эрик уложил тяпку на грядку, обтер руки краем рубашки и уставился на незваного гостя.

За прошедшее время он так и не сложил мнение по поводу своего внезапного отцовства, главным образом потому, что и думать на эту тему не хотел. Теоретически, какая-нибудь из его брошенных безликих девушек действительно могла залететь и родить, но сам факт наличия здорового лба-сыночка не укладывался в голове. Он не находил в себе и зачатка отцовских чувств к шустрому пареньку, а родными и любимыми считал лишь двух своих женщин, ныне отошедших в мир иной. Заявление Ртути казалось ему несмешным розыгрышем, и он не желал относиться к этому всерьез, поэтому первичные шок и тишина постепенно затянулись знакомой тоской по единственным и неповторимым.

- Па? – переспросил Ртуть. – Ты до сих пор не отхреначил меня по ногам – это типа значит можно войти, да?

И не дожидаясь четкого отказа, ловко перемахнул через забор.

- Упс, прости, не заметил, - извинился он, убираясь с грядки помидоров на межу. После его топтаний примятая рассада остались лежать в отпечатках подошв размера сорокового, наверное, как машинально определил на глаз Эрик.

- Слушай, - весомо начал Эрик, складывая руки на груди, - не зови меня так. Я не твой отец и никогда им не буду. Даже если тест ДНК докажет наше родство, во что я лично не верю, ты не станешь мне сыном. Надеюсь, понятно почему?

У парня весьма заметно опустились уголки губ, да и взгляд улыбчивых глаз будто бы запал. Однако никак иначе свое разочарование внешне Ртуть не выдал, только бодро сказал:

- Потому что ты меня пятнадцать лет и два года знать не знал? Ну так это не моя вина. Возможно, даже и не твоя. Но обвинять маму я точно не стану.

Ответные слова застряли в горле. Что было ответить ему? «Ты никогда не станешь мне близким, потому что я люблю только жену и дочь, поэтому оставь меня, чтобы я смог и дальше пребывать в своем неутихающем горе»? Возможно, стоило проявить минимальный интерес хотя бы для того, чтобы отыскать доказательства непричастности и отделаться от ксавьеровского птенца.

- Как мать?..

- Да ничего, в последнее время даже почти не пьет.

Эрик едва поборол желание закатить глаза и шумно выдохнуть. Самозваный сын от алкоголички – еще «приятней» стал бы разве что факт братства с Ксавьером. «Как она хоть выглядит?», - промелькнула мучительная мысль.

- Мне помочь с огородом? Я шустрый, мигом справлюсь.

- Не стоит.

- Окей, я просто хотел наладить контакт, надо же с чего-то начинать.

- Ты не понял. Не в этом дело. Работа в саду для меня сродни медитации. Если за секунду обработаешь землю, лишишь меня релаксирующего занятия.

Ртуть задумчиво облизнул губы.

- Я мог бы помочь на человеческой скорости, - после краткого раздумья предложил он.

Отчего-то в этот момент Эрик обратил внимание на статичность Ртути, отличную от неугомонной динамичности движений в прошлую встречу. Никаких перетаптываний с ноги на ногу, подпрыгиваний и нервного хватания за одежду. Ртуть казался уравновешенным и совсем даже не был похож на человека, способного с места развить скорость звука. «Успел подрасти», - с мысленным вздохом по стремительно и незаметно улетающей юности подумал Эрик, а парень только добавил грусти умным внимательным взглядом.

- Садовые инструменты в пристройке, - со скрипом ожившего за долгое время механизма сообщил Эрик.

В тот же момент Ртуть дернулся, взметнув порыв ветерка, и уже в следующее мгновение его можно было увидеть на противоположной грядке с тяпкой в руке. Не говоря ни слова, парень присел на корточки и принялся рыхлить почву. 

Ртуть не жульничал и согласно своему предложению работал в темпе Эрика, хотя тот и подозревал, что таким образом пацан просто растягивает рамки дозволенного времени. У Эрика не было особых мыслей насчет того, зачем он позволил мутантышу остаться, просто в глубине души ворочались усталость от долгого затворничества и тоска по компании. Даже самый организованный ум без общества начинает барахлить, а поехать крышей в свои крепкие года отнюдь не хотелось.

Где-то за полчаса, прошедших в полном молчании, они обработали все грядки. Ртуть понял немой намек и, тихо попрощавшись, всего один раз вставив «пап!», умчался.

Эрик отнес оба инструмента в пристройку, вымыл руки в бочке с водой и вернулся в дом готовить ужин. На сердце было неспокойно, словно он стоял перед важным выбором и не знал, что будет правильным. Ртуть казался ему неплохим парнишкой, но родительских чувств все равно не вызывал. Как разумное существо он даже нравился, как сын – вызывал отторжение.

Эрик почти не удивился, когда обнаружил на холодильнике придавленное магнитиком фото пятнадцатилетнего Ртути и некой женщины. Женщину следовало бы даже счесть красивой, не порти ее темнеющие мешки под глазами. А в целом, и рост, стройность, и выразительное лицо, и длинные густые волосы – все было в его вкусе. Лет так десять назад.

За пять минут бездумного разглядывания фотографии сформировалось отчетливое намерение. Очистив дверь холодильника от постороннего предмета, Эрик отправился гладить костюм.

**

 - А, Эрик!

- Чарльз!

Эрик рассматривал улыбающегося Ксавьера и боролся с искушением врезать ему просто так, от души, даже не сомневаясь в аналогичных чувствах старого товарища. Ксавьер принял его в своей директорской норе, а в ней буквально все, вплоть до именной таблички, вызывало темный смех вперемешку с раздражением.

- Давай отставим набившие оскомину прелюдии и перейдем сразу к делу. Как ты понимаешь, я не от скуки пришел сюда.

- Внимательно слушаю тебя, - кивнул Чарльз.

- Ртуть учится в твоем колледже?

Широкую улыбку сменило неподдельное изумление. Эрик испытал на себе пристальный проницательный взгляд.

- Какое тебе дело до моего подопечного?

- Он утверждает, что является моим сыном. Это правда?

Старый добрый игрок в жизненный покер Ксавьер на этот раз не изменился в лице, однако же искушенный Эрик уловил повисшее в кабинете напряжение.

- Где ты с ним встретился?

- А разве не ты дал ему мои координаты? Кто еще способен отыскать мое убежище?

- Единственное разумное объяснение может быть в том, что он как-то сумел попасть на наш последний сеанс связи три года назад и вызнать твое местоположение, но я ума не приложу как. В Зале были лишь я и Мистик. Впрочем, никто не сравнится в изворотливости с подростками, которым очень надо, - Ксавьер мимолетно улыбнулся, - но давай не будем гадать и просто спросим его.

- Обязательно, но это позже. Скажи, это правда, что он мой сын?

- Разве могу я знать наверняка?

- Можешь! – сорвался на рык Эрик.

– Ты можешь влезть в любую голову и отделить правду от лжи.

- Это неэтично, Эрик, - мягко ответил Ксавьер.

- А вламываться в мой дом и канючить: «Пап, пап, пап!» - этично? А я ведь мог принять его за лазутчика и убить!

Выражение лица Ксавьера стало еще мягче и еще светлее, будто ему открылось нечто прекрасное, и это немедленно взбесило Эрика: он терпеть не мог такого мудрого, всезнающего, библейски кроткого Чарльза.

- Я не стану применять свои способности по такому деликатному делу, - ласково, но твердо отказал Ксавьер, - думаю, тебе стоит или принять все как есть, или вызнать другими, легальными способами.

С досады Эрик звякнул составленными на полке спортивными кубками. Ксавьер даже не стал его журить, вместо этого посмотрел на часы, прикинул что-то в уме и предложил:

- Пойдем, прогуляемся по школе. Знаю, ты не хотел бы здесь оставаться дольше необходимого, но тебе будет полезно увидеть.

- Увидеть что?

Вопрос повис в воздухе. Ксавьер выехал на своей каталке из-за директорского стола и направился к выходу, Эрик немного поколебался, но потом все же проследовал за ним.

Коридоры колледжа пустовали – видимо, все ученики и преподаватели были на занятиях. Гулкий звук шагов ласточками разлетался по акустически хорошему пространству, каталка ехала почти бесшумно, только тихо-тихо жужжал электрический привод. Они спустились на этаж ниже, миновали пару галерей, просторный холл и небольшой коридор, после чего оказались в застекленной ложе. Эрик посмотрел сквозь панорамное окно вниз и, увидев огромное укрепленное помещение, набитое учениками, спросил:

- Это спортзал?

- Да. Рассчитанный на мутантов.

- Ты привел меня посмотреть на детей? И что я должен увидеть?

- Что сам сочтешь нужным.

Эрик скрипнул зубами от злости: высокие загадки Ксавьера входили в топ невыносимых вещей. Но любопытство взяло верх, и он осмотрелся внимательней. В этом безумно травмоопасном месте постоянно что-то взрывалось, падало, левитировало, разливалось, испарялось, источало ядовитые клубы, сдувалось мощным ветром, однако различного возраста школьники ухитрялись не просто оставаться в живых, но даже и играть друг с другом. Эрик заметил крупную группу разыгрывающих волейбольную партию, две команды поменьше, просто болтающие друг с другом в разных концах зала, и несколько одиночек. Повинуясь внутреннему интересу, он отыскал взглядом Ртуть. Тот был в одной из маленьких компаний и с виду просто общался с друзьями, но тренированный глаз Эрика замечал и его дерганые движения, и якобы беспричинный переполох: то мяч у волейболистов улетит совсем не в том направлении, то девчонка начнет недоуменно озираться в поисках пропавшей прямо с головы резинки для волос, то иной парень не сообразит, почему вдруг стоит в углу и смотрит в стену, хотя только что травил анекдоты одноклассникам. Но вот «полтергейство» прекратилось, а Ртуть перестал дергаться и прислонился в расслабленной позе к стене, увлеченно слушая синего хвостатого мутантыша.

- Кто это с ним? – спросил Эрик, понимая, что интерес все равно скрыть не получится.

- Это Курт, сынишка Мистик.

При всей своей циничности Эрик оказался поражен до глубины души.

- У Мистик есть сын?! Уже такой взрослый!

- Ты многое пропускаешь в своем затворничестве. На твоем месте я бы переживал не из-за ее сына, а из-за своего.

- Так он все же мой пацан? – быстро переспросил Эрик, кидая косой колкий взгляд на друга.

- Да не знаю я. Но, вот серьезно, это так важно? В человеческих семьях усыновление не редкость. Посмотри на них на всех, на каждого: никто мне тут не родня, однако же все они мне как дети. Ртуть тоже как сынишка, но я для него не отец, он уже привязался к тебе, а это дело неблагодарное, уж я-то знаю. Ему можно пожелать только удачи.

Эрик поборол в себе саркастический и глупый ответ. Огрызаться на Ксавьера – заведомо проигрывать. Вместо этого он внимательнее присмотрелся к парнишке. Слушая синего мутантыша, Ртуть бессознательно крутил резинку висящих на шее очков, периодично моргал и тер глаза, чуть покрасневшие, будто раздраженные сухостью. «Носился без очков, вот и получил», - догадался Эрик. Глаза насыщенного карего, подвижное, словно вылепленное из теплого пластилина лицо, смугловатый оттенок кожи, седые волосы, свободные артистичные движения, полное отсутствие жесткости – Эрик не находил в нем ни капли себя.

- Он совсем не похож на меня. Ни внешне, ни характером.

- С матерью тоже сходства мало. Он словно сам по себе, такой вот уникальный.

Эрик с сомнением хмыкнул.

- Питер славный юноша, - отечески продолжил Ксавьер, - жизнерадостный, здоровый, общительный, обладает редким качеством нравиться всем. Умный и сообразительный, учится неплохо, в последнее время стал более усидчивым и менее нетерпеливым. А еще умеет мастерски выкручиваться из созданных им же самим проблем, поэтому мне даже предъявить ему нечего.

- Ты будто пытаешься убедить меня, что он идеальный сын, - заметил Эрик.

Ксавьер весело усмехнулся и покачал головой, словно отмахиваясь от каких-то своих мыслей.

- В чем подвох? Где недостатки? - В том-то и дело, Эрик! – повысил голос Ксавьер. – При всем его мелком хулиганстве он словно один большой плюс. Ну да, клептоманит понемногу, но безобидно: тащит только снэки и газировку, никому не нужные безделушки и возвращает владельцам вещи, если те им важны. С помощью своей сверхспособности часто подшучивает над окружающими, но а кто в его возрасте не занимался подобным? Он такой легкий в общении и беспроблемный, что это даже настораживает. Он как запрятанная, бесшумно тикающая бомба – ни за что не знаешь где, когда и из-за чего рванет. Так ли уж вы различны? Эрик, я ведь знаю одного обаятельного и убедительного, на первый взгляд стабильно уравновешенного психопата.

- Начинаешь меня бесить, Чарли, - открыто предупредил Эрик.

- А то я этого не понимаю, - Ксавьер вздохнул и поджал губы. – Я стараюсь присматривать за Ртутью, но ты же видишь, какой он резвый: хоть неотрывно на него гляди, а достаточно сморгнуть, чтобы полностью потерять контроль над ситуацией. Надзор бесполезен. Я боюсь, однажды он вляпается по уши.

- Ой ли, - усомнился Эрик.

- После того, как этот подросток вызнал местоположение самой одиозной фигуры прошедших десятилетий и примчался сообщить о родстве, ты все еще думаешь, что ему уготована гладкая ровная жизнь?

С этим нельзя было не согласиться: Ртуть казался способным на что угодно.

- Детки-конфетки… - пробурчал Эрик, опираясь руками на стекло и внимательно вглядываясь в интересующий его угол спортзала.

На его глазах к Ртути подошла субтильная рыжая девчонка и что-то сказала, после чего парень принялся озираться по сторонам, а потом и вовсе заметался взглядом по застекленным ложам.

- Это Джин, она плохо контролирующий свою способность телепат. Наверное, ты слишком громко думал о Питере, и она тебя засекла, - спокойно пояснил Ксавьер, неспешно трогая с места каталку.

Эрик шарахнулся в коридор, прочь из зоны видимости.

- Я ухожу, - бросил он мимоходом, - нечего мне здесь больше делать.

И Чарльз, конечно, не стал его останавливать.