Ты снова не знаешь, где вы, но это неважно. Квартира, подвал… не дом. Такое место нельзя назвать домом, но тут явно живут, жили, точней иногда спят. Жить тут тоже нельзя, существовать — может быть.

Голые бетонные стены, но на полу ковёр, а в углу кровать. Под самым потолком маленькое зарешечённое окошко, совершенно не дающее света. Грязное… конечно, вряд ли он может туда достать, чтобы вымыть. Ты охватываешь это всё одним взглядом и тут же выбрасываешь из головы, потому что он всё ещё держит тебя за руку.

Вот то место, где обитают сказочные эльфы. Здесь пахнет луговыми цветами и весенним ветром. В полумраке танцуют причудливые тени. Здесь сказка обретает плоть и форму.

Сюда завлекают доверчивых путников болотные огоньки. Сюда доверчивые болотные огоньки приводят очаровавших их путников.

Его тонкие прохладные пальцы расстёгивают пуговицы на твоей рубашке, когда ты обнажаешь его плечи. Ты всё ещё не решаешься прикоснуться к нему, он слишком хрупкий. Его кожа такая белая и нежная, что, кажется, светится изнутри. Мерцает матово-белым, призрачным светом, в царящем здесь полумраке. Он дрожит будто от холода, и длинные ресницы трепещут, прикрывая потемневшие глаза. Ты хочешь согреть его, просишь, чтобы он перестал бояться. Гладишь его осторожно, подушечками пальцев, касаешься его губами везде, где можешь достать.

Он льнёт к тебе, подставляясь под ласку. Тонкий, жаждущий, словно потерявшийся котёнок, которого наконец нашли.

Твой.

Он зовёт тебя, манит, и ты следуешь за ним, бездумно повинуясь его зову. Подчиняешься невесомым прикосновениям его рук, целуешь и тонешь. Тонешь в нём, делаешь его своим, погружаясь всё глубже.

Ты его.

Растворяешься в нём, опускаясь на самое дно.

Серой реальности больше нет. Вот она, обещанная сказка, вечная весна, яркое солнце, причудливые тени.

И кровать скрипит так же, как качели, там, на площадке.

А потом мир окрашивается красным. Фарфор, бирюза и багрянец.

Кровь скапливается, бежит тоненькой струйкой по простыне, переливается через край кровати, собирается в лужу на полу.

Он не успевает вскрикнуть, не успевает даже понять. Замирает в самом счастливом своём мгновении. Это единственное, что ты можешь для него сделать, ведь ты тоже умеешь вот так: мгновенно, безжалостно, окончательно. На твоих руках едва ли не больше крови, чем на его, но убивать предателей — твоя работа. Правда, никогда раньше ты не делал этого так.

Мёртвый, он такой же прекрасный, как живой. Он даже более реален сейчас, когда красные потёки расцветили бледную кожу.

Ты вытаскиваешь нож из его груди, слизываешь с лезвия большую красную каплю и со всего размаху загоняешь его в своё сердце. Ты не успеваешь вскрикнуть, но успеваешь понять, что упадёшь сверху. Успеваешь обнять его, прикрыть собой от серого мира, словно щитом.

Защищая.

Твоя работа — убивать предателей и лжецов. Ты всегда выполнял её хорошо. Она часть тебя, она твоя суть. Сколько бы ни было крови на его руках, скольких бы он ни предал… Сегодня ты поманил его за собой в трясину, ты пообещал счастье, ты обманул и погубил. Ты не мог поступить иначе. Предатель должен быть убит.

Даже если это — ты.

Ты — мой вчерашний сон, растаявший с рассветом.

Ты — рук касанье и надежда губ.

Ты — тела моего запретное желанье,

Ты — счастья стон, невысказанный вслух.

Ты — боль моя, страданье и спасенье.

Ты — свет в ночи, который вдруг погас.

Болотных огоньков обманное свеченье,

И крик души, и капли слез из глаз.