Вэй Усянь подумал, что все так и должно быть. Луна ярко освещала его, пока он пробирался обратно в Облачные Глубины, крепко удерживая в своих худеньких ручках два кувшина «Улыбки Императора». Было приятно поболтать с владельцем постоялого двора, послушать местные легенды и в целом насладиться своей последней ночью.

Его улыбка стала горькой. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что его решение причинит боль близким. Он знал, что больше никому не будет до него дела, но это расстроит Цзян Чэна и Шицзе, во всяком случае, на некоторое время. Может быть, вернувшись на Пристань Лотоса, Цзян Фэнмянь будет оплакивать последнего члена семьи его друга. Возможно, младшие ученики будут скучать по нему, но и они скоро забудут непутевого шисюна. Едва ли он так уж много значил для них.

Луна окрашивала мир во все оттенки голубого, заставляя Вэй Усяня подумать, что открывшийся ему вид сошел с какой-нибудь картины. Вид Облачных Глубин захватывал дух, а благодаря едва заметной лазурной дымке они выглядели как божественное пристанище. Усянь был рад, что это последнее место, которое он увидит. Пристань Лотоса хранила слишком много воспоминаний, а Гусу был красивым и спокойным.

Он не заслуживал того, чтобы столь прекрасное место стало его последним воспоминанием.

Вэй Усянь запрыгнул на крышу, без особых усилий балансируя на глиняной черепице. Он спрашивал себя, следует ли выпить свой кувшин вина сейчас, или сначала сказать своё безмолвное «прощай» шицзе и шиди? Часть его уже не хотела пить, но это было уместно. Один кувшин «Улыбки Императора» для него и один для Цзян Чэна. Для Шицзе же он приобрел в городе красивое ожерелье.

Он надеялся, что они не слишком сильно возненавидят его, когда он так внезапно исчезнет.

Впрочем, действительно ли это произошло так внезапно? Вэй Усянь едва ли мог вспомнить то время, когда не желал умереть. С самого детства его преследовали мысли о том, насколько он ужасен, которые только подпитывались язвительными комментариями Мадам Юй. Никто, похоже, не заметил ни тусклого блеска в глазах, ни глубоко залегших морщин на лице.

Похоже, это никого не заботило.

Так что он не считал, что это произошло так уж неожиданно. Прошло много лет, и теперь он собирался сделать то, чего все хотели с самого начала. Он хотел раз и навсегда избавить их от лишних забот. Он собирался сделать это ночью, дабы его точно никто не увидел. Мадам Юй, как надеялся Вэй Ин, решит, что он попросту дезертировал, и наконец перестанет распекать Цзян Чэна за любой совершенный им промах. Может быть, когда он исчезнет, Цзян Фэнмянь наконец сосредоточит внимание на своём настоящем сыне, а не на голодранце, которого они приютили.

Он снял тканевый колпачок с кувшина и стал медленно потягивать вино. Оно было холодным и приятным на вкус — что может быть лучше, чем наполнить свой желудок лучшим гусуланьским вином?

Он о стольком сожалел. Сожалел, что в тот день, когда Цзян Фэнмянь нашел его, он подтвердил, что его зовут Вэй Ин. Сожалел, что так много взял у семьи Цзян, пока рос. Сожалел, что не стал хорошим братом. Вэй Усянь с раскаянием подумал, что именно из-за него у Цзян Чэна и Шицзе такая токсичная семья.

Вэй Ин вздохнул, пряча слезы за глотком вина. Оно обожгло его горло и согрело изнутри горячей волной. Он знал, что Лани встают ровно в пять часов утра, поэтому у него было по крайней мере ещё четыре часа перед тем, как он уйдет. Так что времени у него было предостаточно.

— Интересно… — вздохнул Вэй Усянь, стараясь не обращать внимания на собственные слёзы. Они будут течь по его лицу, чтобы он ни сделал, так зачем с ними бороться?

Зачем вообще бороться?

Он посмотрел на Суйбянь и задумался, что же с ним теперь делать. Может он мог бы взять его с собой, да и если его когда-нибудь найдут, то у него будет шанс…

Нет, этого никогда не случится. Он сделает все, чтобы его никогда не нашли.

Он подумал, что может оставить меч Цзян Чэну. Он представил себе, как взбесится его брат и как он в приступе ярости швыряет меч в какой-нибудь угол. Вэй Усянь гадал, выберет ли Суйбянь себе нового мастера или запечатает себя, став таким же бесполезным как и его хозяин.

— Гулять по ночам запрещено, — послышался тихий голос справа от него. Вэй Ин оглянулся, почувствовав, как его сердце пропустило удар от испуга. Он приложил к нему руку, стараясь успокоиться, и посмотрел на юношу, что стоял с противоположной стороны крыши.

— Ох, мне жаль, — Вэй Усянь наскоро утер рукавом лицо и взглянул, сколько у него осталось вина. Там было всего несколько глотков, плескающихся на дне кувшина. Голова приятно гудела, а в животе растекалось тепло от выпитого напитка. Алкоголь помог отогнать сомнения, и это было всё, о чем он мог просить. — Я всё равно как раз собирался уходить.

— В Облачных Глубинах запрещён алкоголь, — сказал незнакомый юноша, чей голос был холодным, даже немного скучающим. Вэй Усянь взглянул на кувшин и усмехнулся, правда, это больше смахивало на гримасу.

— Как поэтично, — прокомментировал Вэй Усянь, не отрывая взгляда от вина. Он сделал ещё один глоток, заметив, как дернулся вперёд незнакомец и рука его легла на красивый белый меч на поясе. — Гусу прекрасен, как картина. А Улыбка Императора похожа на то, как луна смотрит на здания — мягкая, красивая и неприкасаемая…

— … — незнакомый юноша молча взирал на него, и на его безупречном лице не отразилось ни одной эмоции.

— Не волнуйся, после сегодняшней ночи никому в Облачных Глубинах больше не придется из-за меня беспокоиться, — сухо усмехнулся Вэй Усянь, одним глотком допивая вино. Он встал и отряхнул свои одежды, после схватив второй кувшин с Улыбкой Императора. — Я уже ухожу.

Его остановил меч, приставленный к горлу. Он моргнул, не понимая, как относиться к этому богоподобному парню, направившему на него самый прекрасный меч, который Вэй Усянь когда-либо видел.

— Если меня убьёт такой ангел — я встречу эту смерть с распростертыми объятиями, — Вэй Усянь закрыл глаза и слабо улыбнулся, думая, насколько на самом деле остр направленный в его горло меч. Потому что выглядел он смертельно опасным.

— Кто ты? — спросил парень, нахмурив брови. Он повесил меч обратно и Вэй Усянь почувствовал некоторое разочарование.

— Ах, это неважно, — отмахнулся Вэй Ин с какой-то неправильной игривой улыбкой. — После сегодняшней ночи меня здесь не будет, так что нет смысла говорить тебе моё имя.

— Лань Ванцзи, — сказал незнакомец, поразив Вэй Усяня. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что парень назвал своё имя, и это поразило его гораздо сильнее, чем он ожидал.

— Хм, теперь, когда ты назвал своё имя, если я продолжу скрывать своё это будет дурным тоном. — он не знал, по какой причине делал это. Ведь было не важно, представиться он или нет, но ему неожиданно очень сильно захотелось поговорить с этим парнем. — Вэй Ин, в быту Усянь.

— Вэй Ин?

— Мне нравится, как ты произносишь моё имя, — не думая прокомментировал Вэй Усянь. — Обычно, когда меня зовут по имени, они злятся на меня… хотя, думаю, ты тоже сейчас мной недоволен… обещаю, тебе больше не придется иметь дело с таким нарушителем правил, как я.

— Что? — было очевидно, что Лань Ванцзи хотел задать более откровенный вопрос, чем «что», но он с трудом подбирал слова. Возможно, у него тоже имелась замалчиваемая травма — что было маловероятно. Клан Гусу Лань славился добротой и великодушием, однако, они никогда ни о чем не судили и ничего не предполагали.

— Лань Ванцзи, пожалуйста, не утруждай себя этим никчемным учеником, — дружелюбно улыбнулся Вэй Усянь своему собеседнику, который только сильнее нахмурился. — Я все равно уже должен идти. Скоро взойдет солнце.

Вэй Усянь остановился, когда его неожиданно схватили за запястье. Он замер от боли, пронзившей его руку от неожиданного прикосновения. Он не смог остановить вырвавшиеся сквозь зубы шипение, напрягшись, когда Лань Ванцзи задрал рукав, раскрывая один из его самых тщательно скрываемых секретов.

Лань Ванцзи судорожно втянул носом воздух, когда увидел широкие шрамы, покрывающие руки парня на против — розовые, красные и белые полосы, пересекающие его запястье и выглядели воспаленными. Было ясно что они перестали кровоточить совсем недавно.

— Зачем? — прошептал Лань Ванцзи и его глаза расширились от шока. Вэй Усянь отдернул руку, с удивлением заметив, что тот с легкостью её отпустил. Он прижал своё запястье к груди, стараясь спрятать шрамы обратно под белые гостевые одежды.

— Мне так легче, — прошептал он, избегая недоуменного взгляда другого парня. — Я… это помогает мне бороться с болью.

— Как?

— Моя грудь, — Вэй Усянь вцепился пальцами в свою мантию, стараясь успокоится. — Она такая тяжелая, и иногда так сильно болит… Я просто… так устал, Лань Ванцзи-

— Лань Чжань,

— Мм? — Вэй Усянь удивленно моргнул, уставившись на него.

— Зови меня Лань Чжань,

— Лань Чжань… — повторил Вэй Усянь, попробовав это имя на вкус, и слабо улыбнулся.

— Вэй Ин, почему ты плачешь? — мягко спросил Лань Чжань. Вэй Усянь недоуменно моргнул, когда другой парень нежно вытер слезу с его щеки большим пальцем.

— Это сложно, Лань Чжань, — вздохнул Вэй Усянь, прильнув к руке Лань Чжаня. — Пытаться притвориться, что я в порядке, когда я совсем не в порядке.

— У Вэй Ина тяжелая жизнь?

— Нет, мне дали всё, в чем я когда-либо нуждался, — Вэй Усянь отстранился и покачал головой, обнимая себя за плечи. — Я ничего из этого не заслужил, но мне все равно всё это дали.

— Не заслужил… — это был не вопрос, скорее констатация факта.

— Я плохой человек, — улыбнулся Вэй Усянь, но улыбка вышла такой сломленной, что Лань Чжань почувствовал, как его собственные глаза стало щипать от подступивших слез. — Я… я жалкий эгоист и лентяй. Я не заслуживаю быть первым учеником, не заслуживаю ничего из того, что дал мне глава ордена Цзян… Мадам Юй никогда не боялась сказать, что думает обо мне и это задевало, потому что она была права.

— Вэй Ин…

— Она назвала меня бездарностью и эгоистом, — рассмеялся он, и слезы с новой силой потекли по щекам. — Она… Я заслужил это, как часть наказания. Я ведь никогда не был достаточно благодарен за все, что она и глава ордена Цзян дали мне.

— Ты не заслуживаешь быть избитым, — твердо сказал Лань Чжань, нахмурившись ещё сильнее.

— Лань Чжань ты ведь даже не знаешь меня, — усмехнулся Вэй Усянь покачав головой, заставив Лань Чжаня нахмуриться сильнее. — Я знаю, что я за человек… так что тебе лучше не узнавать меня больше, чем сейчас.

— Что ты собираешься делать? — Лань Чжань раненым зверем взглянул на него, широко раскрыв глаза. Вэй Усянь был удивлен, увидев, как человек, который ещё недавно казался таким невозмутимым, сейчас чуть ли не плакал.

— Будет лучше, если ты не узнаешь, — улыбка Вэй Усяня сошла на нет. Он взял второй сосуд «Улыбки Императора» и уже собирался спрыгнуть с крыши, как его схватили за запястье, притянув к теплой груди.

— Вэй Ин, пойдем со мной.

— Я не могу, — Вэй Усянь отстранился. Его кожа горела в том месте, где пальцы Лань Чжаня схватили его руку. — Я должен это сделать.

— Почему?

— Потому что! — Вэй Усянь сорвался на крик. Он тут же зажал себе рот, борясь с новой волной слез и унизительным румянцем, грозившим покрыть все лицо. — Потому что… Я не могу… Я больше не могу осуждать себя за неправильное дыхание. Не могу вернуться в Юньмэн и слушать как Мадам Юй ругает Цзян Чэна за мои проступки. Не могу больше выносить взгляд шиди, когда глава ордена Цзян хвалит меня вместо него. Просто… Это уже слишком. Я… так устал от этого… Я больше не могу просыпаться и чувствовать себя ничтожеством. Я не хочу смотреть на собственное отражение и ощущать подступающую тошноту. Я… я так сильно ненавижу себя и чертовски хочу убить себя, чтобы покончить со всем этим. —

Вэй Усянь был заключен в объятия, и от неожиданности его речь оборвалась на полуслове. Он чувствовал, что Лань Чжань не привык утешать других, но было что-то такое в этом парне и его объятьях, что заставило сковавшее плечи Вэй Усяня напряжение исчезнуть. Он отпустил себя и позволил себе зарыдать, уткнувшись Лань Чжаню в шею, заливая слезами его белые одежды, но тому, казалось, было все равно.

Лань Чжань молчал, позволив Вэй Усяню выплеснуть все, что он держал в себе последние несколько лет. Он тихонько напевал, надеясь, что музыка поможет Вэй Ину успокоиться, так же, как и ему самому.

Прошло некоторое время, прежде чем у Вэй Усяня закончились слёзы. Он печально шмыгнул носом, стараясь не дать соплям капнуть на промокшую одежду Лань Чжаня, но безрезультатно. Он поежился, ожидая, что сейчас его отругают или ударят, но этого не произошло. Вместо этого Лань Чжань протянул ему носовой платок. Маленький квадратик был вышит таким же узором облаков, как и клановые одежды Лань Чжаня. Вэй Усянь с улыбкой взял его и утер следы от слез прежде, чем громко высморкаться. Он снова покраснел, ненавидя себя за то, какой он мерзкий и отвратительный, но его собеседник, кажется, не считал его таковым.

— Пойдем со мной, — снова сказал Лань Чжань, когда дыхание Вэй Усяня пришло в норму.

— Куда? — его голос был хриплым, а глаза красными. На самом деле он очень хотел спать, но ему нужно было ускользнуть от Лань Чжаня, чтобы осуществить задумку сегодняшней ночью. Это было самое малое, что он мог сделать, после столь долгого беспокойства другого человека.

— В мою цзиньши, — уши Лань Чжаня покраснели, что было заметно даже в холодном свете луны. Сердце Вэй Усяня екнуло, замерев на миг от открывшегося зрелища. — Я хочу, чтобы ты остался.

— Я уверен, что это против правил, — сказал Вэй Усянь, стараясь отговорить себя пойти за собеседником.

— Все равно, — лицо Лань Чжаня было настолько невозмутимым, что Вэй Усянь почти поверил в серьёзность его слов, но потом понял, что это шутка. Зачем ещё ему предлагать такому никчемному, бездарному, бесстыдному куску дерьма, каким он был — нарушать правила на которых был построен весь его орден и к которым он сам относился очень серьёзно?

— Я не ожидал что у тебя такое тонкое чувство юмора, — усмехнулся Вэй Усянь, оглядываясь в поисках возможности сбежать. — Но эта шутка была неплохой. Ты действительно меня подловил.

— Я не шутил, — брови Лань Чжаня сошлись на переносице. Он выглядел смущенным и Вэй Усянь нашел это очень милым. — Я… я сыграю для тебя.

— Сыграешь?

— Музыка помогает мне, — объяснил Лань Чжань, не глядя в глаза младшему ученику. — Я хочу помочь Вэй Ину.

— Зачем? — Вэй Усянь не смог сдержать циничного смешка. — Я не стою твоей помощи.

— Нет, стоишь.

— Лань Чжань, избавь себя от лишних хлопот, — он вдруг почувствовал себя гораздо более уставшим и разбитым, чем минуту назад. Он просто хотел, чтобы всё это закончилось… он ждал достаточно, чтобы освободиться от боли. — Пожалуйста, просто отпусти меня.

— Нет,

— Пожалуйста… — Вэй Усянь хотел плакать, но он чувствовал, будто у него не осталось слез.

— Я заварю тебе чай, — Лань Чжань взял его за руку и немного поколебался прежде чем переплести их пальцы, удивляя своими действиями Вэй Усяня. — Ты… можешь ничего не говорить, если не хочешь, но брат говорит, что я хорошо умею слушать.

— Я могу сперва заглянуть в свою цзиньши? — Вэй Усянь понимал, что не сможет сбежать, да и с той смертельной усталостью, которую он чувствовал в тот момент, он понимал, что не сможет бороться со своим собеседником ни физически, ни словесно.

— Мгм, — Лань Чжань вместе с Вэй Усянем направились к гостевым цзиньши для приглашенных учеников. В одной руке он держал второй сосуд «Улыбки Императора», а в другой — руку Лань Чжаня. Он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то прикасался к нему так… ласково, без намерения причинить боль. Даже когда он и Цзян Чэн дрались, у него всегда появлялось больше синяков, чем он когда-либо признавался брату.

— Подожди здесь, — прошептал Вэй Усянь, вынимая свою руку из руки Лань Чжаня, который немного поколебался, прежде чем кивнуть. Вэй Усянь проскользнул в цзиньши, с трудом сдерживая улыбку, услышав, как Цзян Чэн мирно посапывает в кровати рядом с ним.

Ему было интересно, каково это — не обращать внимания на травмирующие события, происходящие прямо под носом. Он снова задумался, как бы отреагировал его брат, если бы увидел записку и вино на кровати вместо брата.

Сначала он, вероятно, рассердится. Его основной эмоцией большую часть времени был гнев, из-за чего Вэй Усянь так любил его дразнить. Вэй Усянь больше его не дразнит — давно уже не дразнит.

Цзян Чэн в замешательстве прочитает записку. Ему потребуется несколько раз перечитать её, прежде чем он поймет, что в ней написано. К тому моменту он уже будет плакать или кричать. Остальные придут и увидят записку. Его Шицзе расскажут обо всем только после того, как Лань Цижень и Лань Сичень узнают о случившемся.

Может быть, они пошлют за ним поисковую группу. Они не смогут найти его, но, возможно, попытаются.

Вэй Усянь тихо всхлипнул, его глаза вновь защипало. Он спрятал кувшин «Улыбки Императора» в небольшой промежуток между кроватью и стеной, где были спрятаны его записи, ожидая, когда их вытащат. Удовлетворенный Вэй Усянь выскользнул из цзиньши так же тихо, как и прокрался в неё, не заметив, как из-за поднятого им ветра из его записей выскользнул листок, который проплыл по деревянному полу, остановившись в самом центре комнаты.

— Готов? — спросил Лань Чжань, заметив Вэй Усяня выходящего из общежития.

— Мгм, — Вэй Усянь не смотрел Лань Чжаню в глаза — не мог, потому что не заслуживал смотреть на такого прекрасного и чистого человека, как Лань Чжань.

Они шли молча. Лань Чжань вел Вэй Усяня в сторону места, в котором приглашенный ученик никогда не был. Он был удивлен, поняв, что покои членов семьи Лань — его брата, дяди и так далее — находятся в самом сердце Облачных Глубин. Казалось, что Лань Чжань был изолирован от остальной своей семьи.

Вэй Усянь ощутил знакомое чувство, которое заставило его почувствовать некоторое родство с Лань Чжанем.

— Тебе холодно? — спросил Лань Чжань, когда они подошли к небольшому домику. Он был прекрасен, впрочем, Вэй Усянь и не ожидал другого — домик был уединенным, а вокруг него росли заросли цветов, которые были тесно переплетены между собой, а луна окрашивала окружение в нежно-голубой цвет, что делало все вокруг ещё более прекрасным и чарующим.

— Н-нет… — На самом деле он замерз, но не хотел этого говорить. Ему казалось слишком дерзким говорить о своих чувствах.

— Мгм, — Лань Чжань открыл дверь и пропустил Вэй Усяня вперед, прежде чем закрыть её за собой. Внутри всё было аккуратно обставлено, если не замечать, что здесь немного пустовато. Вэй Усянь удивился, потому что в цзиньши было слишком стерильно — в конце концов Лань Чжань был подростком. Цзиньши Вэй Усяня дома представляло собой организованную катастрофу с рисунками и идеями, прикреплёнными к стенам, и случайными вещами, которые он собрал за все эти годы, захламляя пространство. В то время как цзиньши Лань Чжаня казалась необитаемой, осознание этого заставляло Вэй Усяня приуныть.

Лань Чжань был похож на него больше, чем он сам. Видимо, он тоже был замкнутым и одиноким.

— Будь здесь, — Лань Чжань вернулся, неуклюже держа в руках одеяло из своей кровати.

— Лань Чжань, ты… — он умолк, не зная, должен ли он радоваться или быть благодарен. Лань Чжань выглядел так, будто находился за пределами своей зоны комфорта рядом с ним. Вэй Усянь не понимал — если Лань Чжаню было так некомфортно в его присутствии, почему он не позволил ему уйти?

Лань Чжань обернул одеяло вокруг плеч приглашенного ученика, удостоверившись, что оно подоткнуто спереди, чтобы не сползло или развернулось, прежде чем усадить его за низенький стол в центре цзиньши.

— Пей, — Лань Чжань поставил на стол дымящуюся пиалу чая, отвлекая Вэй Усяня от раздумий.

— Спасибо, — его голос был тихим и приглушенным, как будто боялся, что его за что-то отругают.

Лань Чжань наблюдал, как приглашенный ученик делал глоток, его сердце сжалось, когда он увидел, как Вэй Усянь мягко улыбается, смотря в пиалу чая.

— Где ты взял этот чай? — спросил Вэй Усянь, к которому постепенно возвращались забытые воспоминания.

— Это был любимый чай моей матери, — честно ответил Лань Чжань. Он не был поклонником этого ароматного чая, пока не поселился в материнском доме и не нашел её коллекции чая. С тех пор он стал его любимым, ведь это давало ему чувство единения с почившей матерью.

— Моя мама тоже обожала этот чай, — у Вэй Усяня сжалось горло. — Я… почти не помню ее, но помню этот запах. От нее всегда слегка пахло этим чаем, потому что она всегда носила его с собой.

— … — Лань Чжань промолчал, коротко кивнув, прежде чем взять свою пиалу. Они пили молча, просто наслаждаясь теплом. Лань Чжань поднял взгляд и увидел, что Вэй Усянь положил голову на стол используя свою руку в качестве подушки. Он крепко спал, его дыхание слегка свистело, скорее всего из-за того, что он недавно плакал.

Лань Чжань молча встал и схватил шкатулочку, прежде чем опуститься на колени рядом со спящим парнем. Умелыми пальцами он открыл коробочку, где лежали бинты и целебная мазь, которыми он перевязал свежие порезы на запястьях Вэй Усяня. Он проверил и другую руку, с облегчением узнавая, что повреждения в основном пришлись на его не доминирующую руку.

Только он собирался убрать шкатулку, как его посетила ужасная мысль. Он молча извинился перед Вэй Усянем, распахивая его нижние одежды. Его предчувствие его не обмануло: бедра Вэй Усяня представляли собой настоящий зверинец из порезов, ссадин, рваных ран и чего-то похожего на ожоги. Сдерживая слезы Лань Чжань обработал и перевязал эти раны. Он снова замешкался, но все же распахнул верхние полы одежды Вэй Усяня.

Лань Чжань облегченно выдохнул, он и не осознавал, что затаил дыхание до тех пор, пока не увидел чистый живот парня, непокрытый нанесёнными самому себе ранами. Там было много шрамов, но было ясно, что они были… нанесены кем-то другим. Бледные шрамы от хлыста, аккуратные розовые рубцы на коже, которых было слишком много на таком худом теле, намекали на жизнь, от которой парень пытался сбежать.

Он аккуратно поправил одежду Вэй Усяня и отнес спящего парня в свою постель. Вэй Усянь даже не шелохнулся, пока его переносили, вместо этого сильнее прижавшись к теплу, исходившему от Лань Чжаня.

— Вэй Ин… — Лань Чжань убрал прядь с лица собеседника.

Вэй Усянь продолжил мирно спать, не подозревая о беспорядке в голове парня, одетого в белоснежные одежды.

Лань Чжань взял одеяло и тоже лег в кровать, накрыв их обоих и притянув Вэй Усяня ближе к себе. Он не мог поверить, что позволил себе это — с незнакомым человеком из всех людей! — но что-то подсказывало ему, что это было необходимо. Он почувствовал, как Вэй Усянь облегченно выдохнул, устраиваясь на его груди, и понял, что рад своему решению пойти против всего, чему его учили.

Лань Чжань закрыл глаза и взмолился, чтобы парень в его объятиях все ещё лежал рядом, когда взойдет солнце.

• ══─━━── ⫷⫸ ──══─━━ •

Цзян Чэн проснулся от звука ударов в гонг. Все приглашенные ученики были разбужены одним и тем же ужасным звуком, ведь никто из них не мог заставить себя проснуться так же рано, как Лани.

— Вэй Усянь, вставай, — проворчал Цзян Чэн, не открывая глаз от усталости. Он не знал почему так устает! Может быть это было из-за разряженного воздуха Облачных Глубин. Ничего не услышав, он нахмурился и попробовал снова. — Вэй Усянь! Пора вставать!

Ответа не последовало.

Цзян Чэн фыркнул и повернулся, вставая с кровати, чтобы отругать брата, как поскользнулся на бумажке и упал. Его копчик врезался в деревянный пол с такой силой, что он увидел звёзды перед глазами.

Гнев сменился любопытством, когда Цзян Чэн увидел злосчастный клочок бумаги. Он огляделся и увидел, что Вэй Усяня в цзиньши нет, что только усилило его любопытство. Всё ещё сидя на полу, он взял листок и начал читать написанное.

С каждой прочитанной строчкой он чувствовал, как его кровь стынет в жилах.

Вэй Усянь…

Он же не…

Так ведь?

Или нет? Цзян Чэн заметил, что с его братом что-то происходит, но Вэй Усянь всегда прятал потухший взгляд за яркими улыбками и громким смехом. Он знал, что его матушка жестока с Шисюном, но Вэй Усянь всегда отмахивался от этого, говоря, что всё в порядке.

Как он мог быть так глуп?

Так слеп?

А теперь он мог опоздать.

Сейчас Вэй Усянь может быть уже мертв, и это его вина.

Цзян Чэн вскочил на ноги, слезы ручьем текли по щекам, пока он бежал из общежития в павильон, где всегда завтракали Лань Цижэнь и Лань Сичень. И действительно, когда он прибежал туда, то увидел, что за столом сидели две фигуры.

— Не бегать! — Лань Цижэнь тут же отчитал его, но был остановлен Лань Сиченем протянувшем ему руку.

— Молодой господин Цзян, что-то случилось? — участливо спросил наследник ордена, обратив внимание на то, как взъерошен парень.

— Я… Он… Я… Что… Он… — он задыхался, не в силах сказать ни слова. Из-за бега и слез Цзян Чэн не мог сформулировать законченное предложение, как бы сильно ни старался. В конце концов он чуть ли не швырнул записку Ланям, которые забрали её и с любопытством прочли.

Их лица одновременно побледнели.

— Мы должны его найти, — прервал воцарившуюся тишину Лань Цижэнь, его голос был тверд, но глаза были широко раскрыты. Вэй Усянь доставлял неприятности с тех пор, как прибыл в Гусу — тайком приносил закуски на лекции, неуважительно разговаривал с учителем, каким-то образом спаивал не только себя, но и своих соучеников, разыгрывал адептов клана Лань, даже поджег часть кухни, когда пытался «исправить» уровень местной еды — но это были те вещи, которые делали все подростки. Да, Лань Цижэнь наказал мальчика, однако это было простое копирование строк. Это было тем, что рано или поздно делал каждый адепт клана Лань.

До этой минуты ему не казалось, что он слишком суров в наказаниях.

Он понял, что ошибся. Он слишком охотно распекал мальчика, используя каждое его движение против него самого. В его груди клокотал стыд, когда он повернулся к племяннику, вид у которого был очень испуганный.

— Дядя…

— Позови Ванцзи, — сказал Лань Цижэнь, поднимая Цзян Чэна на ноги так, чтобы он встал перед павильоном должным образом.

«Позови Ванцзи, он лучший в расспросе» окончание фразы так и осталось висеть в воздухе невысказанным. Лань Сичэнь нервно кивнул и помчался к брату. Если они опоздали… Ванцзи будет тем, кто быстрее всех сможет связаться с духом Вэй Усяня.

— Иди-ка сюда, парень, ты весь дрожишь, — Лань Цижэнь привлек Цзян Чэна к себе и жестом предложил ему сесть там, где несколько минут назад сидел Лань Сичень.

— Учитель…

— Как только Ванцзи прибудет сюда, мы обыщем окрестности, — спокойно сказал Лань Цижэнь. — Если мы его не найдем, то расширим нашу поисковую группу и начнем искать в лесах и водоемах близ Гусу.

— А если мы опоздали? — прошептал Цзян Чэн, слезы падали ему на колени, впитываясь в одежду для сна. Лань Цижэнь замер на мгновение, прежде чем налить мальчику чая.

— Давайте оставаться позитивными, — он не знал, что ещё сказать. Цзян Чен мрачно кивнул и взял пиалу в руку, позволяя своим слезам течь по щекам, пока он пил чай.

— Ванцзи, тут кое-что… — Лань Сичэнь распахнул двери цзиньши, зная, что его брат уже проснулся и готовится к новому дню. Некоторым было трудно понять Лань Ванцзи, но Лань Сичэнь читал брата как открытую книгу. Его младший брат был пунктуален до мозга костей, изо дня в день придерживаясь одного и того же графика.

Однако, оглядевшись, он с удивлением обнаружил, что цзиньши пустует. Он удивился ещё больше, увидев всё ещё смятую постель, как если бы Лань Ванцзи выкатился из-под одеяла, не потрудившись застелить её. Ванцзи никогда не уходил, не заправив постель.

Паника Лань Сичэня только усилилась, когда он отчаянно соображал, где может быть его брат. По дороге сюда он проходил мимо библиотеки, но сейчас она была заперта. Если бы Ванцзи направился в библиотечный павильон их пути бы пересеклись. Даже Ванцзи не отправился бы к холодным источникам в это время, так что и это место было исключено. Он никогда не завтракал вместе с другими учениками. А в такую рань не было занятий. Его брат не мог придумать ни одного места, куда мог пойти Ванцзи в шесть утра.

Он уже собирался рвать на себе волосы, когда услышал голоса.

— Не знаю как насчет этого Лань Чжань… Они мне нравятся, но они просто… Наверное, я им не нравлюсь… Где ты их вообще нашел? По-моему, я никогда не видел животных в Облачных Глубинах.

— В облачных глубинах запрещено держать домашних животных, — сказал Лань Ванцзи. Лань Сичэнь метнулся и в рекордные сроки оказался за зданием там, откуда раздавались голоса, и замер, увидев, что там происходит.

Его брат держал в руках маленького белого кролика, а Вэй Усянь еще одного. Они сидели на земле и с мрачным видом гладили животных. Вэй Усянь выглядел измученным, он даже не пытался изобразить фальшивую улыбку, с которой всегда появлялся на занятиях.

— А разве это не домашние животные? — спросил Вэй Усянь, разглядывая кроликов у себя на коленях. Они с удовольствием жевали салат, который, по-видимому, принесли мальчики.

— Они не домашние, — спокойно сказал Лань Чжань, протягивая кролику очередной лист салата. — Я их кормлю, а они приходят в гости.

— Как… друзья?

— Да… друзья, — губы Лань Чжаня дрогнули в самом близком подобии улыбки, которую он мог выдать. Между ними повисло молчание и у Лань Сиченя возникло чувство, что ему пока не стоит вмешиваться.

— Лань Чжань?

— Мгм?

— Ты сожалеешь о случившемся?

— Сожалею о чем? — Лань Чжань поднял взгляд с животного у него на коленях, чтобы увидеть, что Вэй Усянь по-прежнему смотрит вниз. Слёзы юноши дождем лились на кролика, который, кажется, не заметил внезапного ливня.

— О вчерашней ночи, — его голос слегка дрогнул. — о том, что заговорил со мной, что взял меня с собой… было бы намного лучше, если бы ты просто… дал мне уйти.

— Нет,

— Я серьёзно, — нахмурился Вэй Усянь. — От меня одни неприятности и все это знают… для нас всех было бы лучше, если бы ты просто ушел тогда, оставив меня.

— Никогда,

— Ничто не мешает мне повторить попытку сегодня ночью, — прошептал Вэй Усянь, и Лань Сичэнь увидел, как застыл и побледнел Ванцзи. — Или завтра ночью… у меня в запасе месяцы, до возвращения в Юнмэн. Раз уж я решил, что сделаю это раньше, чем…

— Я останусь с Вэй Ином, — серьёзно сказал Лань Чжань, аккуратно поглаживая кролика. — Ты больше не один.

— Ты не говоришь это всерьёз,

— Я серьёзно,

— Но почему? — рявкнул Вэй Усянь, отчего оба кролика задрожали. — Я… я ведь этого не стою. Пожалуйста… просто дай мне уйти.

— Я не могу.

— Почему нет? — Вэй Усянь не понимал, почему Лань Чжань, который ещё вчера понятия не имел о его существовании, сейчас так хотел заставить его жить. Никто не волновался о его жизни, он тем более.

Так почему Лань Чжаня это так волнует?

— Вэй Ин... тоже красив, — сказал Лань Чжань спустя время. Вэй Усянь в шоке поднял голову и приоткрыв рот, уставился на парня на против. Лань Сичэнь был удивлен не меньше. Он никогда раньше не слышал, чтобы его брат был так прямолинеен. — Вчера ночью ты постоянно твердил, что я красивый, но это не так.

— Вовсе нет, — прошептал Вэй Ин перед тем как его перебили.

— Я думаю иначе,

— Не понимаю почему, — он издал жалкий смешок. — Я плохой человек, Лань Чжань.

— Просто потому что ты так думаешь, ещё не делает сказаное правдой.

— Я не просто так думаю, — начал заводится Вэй Усянь. — Я знаю кто я. Уже много лет знаю какой я жалкий, бесполезный, никчемный… — он замолк ведь губы сами собой запечатались.

— Я не позволю Вэй Ину лгать мне, — просто сказал он, сажая своего кролика обратно на мох и вставая. Он протянул руку Вэй Усяню и тот неохотно принял её. Заклятие было снято, но он, казалось, ничего не мог сказать.

— Ванцзи, молодой господин Вэй, — решил сообщить о своем присутствии Лань Сичэнь. Ванцзи спокойно посмотрел на него, а Вэй Усянь подпрыгнул и спрятался за спину Лань Чжаня. — Меня послали за братом, но похоже, его помощь нам больше не понадобится.

— Зачем же он вам понадобился? — спросил Вэй Усянь из-за спины Лань Чжаня.

— Мы хотели, чтобы он попытался связаться с духом, — Лань Сичэнь продолжал разговаривать приятным голосом, невзирая на то, как сильно ему хотелось встряхнуть парня за то, как сильно он всех напугал. — Впрочем, уже не важно.

— Вы…нашли духа? — Вэй Усянь выглянул из-за спины Лань Чжаня, его серые глаза были мрачными и тусклыми, в них ясно читались недоверие и страх.

— Не совсем, — улыбнулся Лань Сичэнь. — Поскольку вы ещё живы, в этом нет необходимости.

— Чт… — Вэй Усянь почувствовал, как все внутри сжалось. Лань Чжань напрягся и недоверчиво посмотрел на брата.

— Вы можете себе представить, как мы перепугались, когда молодой господин Цзян прибежал к нам с дядей во время завтрака с запиской в руках? — Лань Сичэнь не смог сдержаться, позволив своим словам стать чуть более резкими. Да, он был благожелателен, но ещё он был зол. Не на Вэй Усяня, скорее на то, что он пытался сделать, и на боль, от которой хотел уйти. — Он ждет, когда мы с Ванцзи вернемся, чтобы начать поиски вашего тела.

— Я… — Вэй Усянь снова спрятал лицо в руках, слезы вновь пропитали спину Лань Чжаня. — Мне жаль… Мне очень жаль, я не хотел никого беспокоить поэтому… мне… мне… мне очень жаль. Я хотел уйти тихо, но Лань Чжань нашел меня и… и… мне жаль.

— Нет, не извиняйтесь, — вздохнул Лань Сичэнь, резко почувствовал себя ужасно виноватым. Он не хотел доводить мальчика, просто адреналин вызванный страхом сделал его раздражительным. — Вы не сделали ничего предосудительного. Давайте найдем дядю и молодого господина Цзяна и обсудим это.

— Он возненавидит меня, — громче прежнего всхлипнул Вэй Усянь. — Я… Я не могу вернуться. он возненавидит меня. Я не выдержу если даже он тоже будет меня ненавидеть. Он и Шицзе — все что у меня есть, я… я не могу потерять и его тоже, потому что я глуп, импульсивен, некче-

Его глаза широко распахнулись, когда он снова не по своей воле замолк. Он посмотрел на Лань Чжаня и в его глазах ясно читалось «предатель».

— Молодой господин Вэй, не думаю что ваш брат возненавидит вас, — ободряюще улыбнулся Лань Сичэнь. — Он очень расстроился, когда узнал, что вы пропали. Стал бы он беспокоиться о вас если бы ненавидел?

— Я…наверное нет? — он не выглядел убежденным, но чем оспорить слова старшего не знал.

— Пойдемте, я уверен, что там ещё остался чай, если вы его конечно хотите, — Лань Сичэнь повел их обратно к павильону. Он заметил, что Вэй Усянь старается держаться рядом с его братом, будто чего-то боится. Он улыбнулся сам себе — хотя сложившаяся ситуация была…невообразимо болезненной, он был рад, что эти двое повстречали друг друга. Как Ванцзи помогает Вэй Усяню, так и Вэй Усянь мог помочь Ванцзи в ответ.

— ВЭЙ УСЯНЬ! — закричал Цзян Чэн, заметив три приближающихся к повильону фигуры. Позабыв о приличиях, он бросился к брату и едва не сшиб его с ног. Если бы Лань Сичэнь не придержал их, оба брата растянулись бы на земле.

— Цзян Чэн… — Вэй Усянь не знал, что сказать. Он не мог заставить себя посмотрел на своего брата, стыд и чувство вины переполнили его тело.

— Как ты мог? — всхлипнул Цзян Чэн, вцепившись в Вэй Усяня из-за всех сил. — Как ты мог оставить меня вот так? Что я сказал бы отцу с матушкой? Что я сказал бы Шицзе? Как я мог вернуться в Юнмэн без тебя?

— Я… — глаза Вэй Усяня расширились, но Цзян Чэн ещё не закончил.

— Ты идиот! Как я мог вернуться домой и предстать перед всеми, зная, что я… что я подвел тебя? Я… я не могу потерять тебя.

— Мне жаль, — Вэй Усянь спрятал своё лицо на плече Цзян Чэна, давая волю
слезам. Его сердце болело, как будто что-то сильно его сжимало и отказывалось отпускать. Он хотел умереть, так почему же он так боялся уйти?

— Почему бы вам, парни, не присесть? — Лань Цижэнь подошел к ним и положил руку на плечо Цзян Чэна. — Кажется, у нас есть что обсудить.

• ══─━━── ⫷⫸ ──══─━━ •

Вэй Усянь не знал, что и думать. Последние несколько часов они просто… разговаривали. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь говорил так много — особенно о том, что происходит у него в голове. Ему удалось заставить Цзян Чэна пообещать ничего не говорить Янли, но Лань Цижэнь сказал что они должны сообщить Цзян Фэнмяню, поскольку он является главным опекуном Вэй Усяня.

— Если хочешь, можешь остаться в Облачных Глубинах, — сказал старик. — У нас есть целители разума, которые могут поработать с тобой.

— Правда? — Вэй Усянь теребил бинты, что торчали из-под рукавов одежд. — Я… но я же вам не нравлюсь. Я не хочу создавать вам ещё больше пробелм.

— Вэй Усянь, я не испытываю к тебе ненависти, — тихо вздохнул Лань Цижэнь. — Возможно, я был слишком строг, и это моя ошибка. Ты был непослушен, но ты не адепт нашего клана Лань. Ожидать что кто-то из приглашенных учеников будет придерживаться всех наших правил… было неразумно, и теперь я это понимаю.

— Дядя, ты всегда поступал так, как считал правильным. — попытался утешить его Лань Сичэнь. Он сам никогда не любил правила, но видел какую пользу они приносят ученикам и клану в целом, поэтому никогда ничего не говорил.

— Может это и так, но это не значит, что мои идеалы праведности истинно праведны.

— Вэй Ин? — Лань Чжань прервал переговоры старейшин между собой. Вэй Усянь уставился на свои руки, тихие слезы снова бежали по его щекам. Лань Чжань протянул руку и нерешительно взял его за руку. Вэй Усянь позволил взять себя за руку и от этого неожиданного прикосновения слезы побежали быстрее.

— Мне жаль, — тихо рыдая сказал Вэй Усянь, его плечи сильно дрожали. — Я не хотел создавать столько проблем.

— Ты не создал никаких проблем, — успокоил его Лань Сичэнь. — Тебе больно, но это не твоя вина, и ты не заслуживаешь таких чувств.

— Но…

— Ванцзи, почему бы тебе не показать молодому господину Вэю холодные источники? — предложил наследник клана. — Я уверен он оценит заключенную в них красоту.

— Можно мне пойти с ними? — спросил Цзян Чэн, испугавшись, что ему откажут.

— Молодой господин Цзян, у вас было долгое утро, — печально улыбнулся Лань Сичэнь. Нелегко было видеть такую боль на чьём-то лице, не говоря уже о юношах, сидящих перед ним сейчас, пусть и сам он был лишь немного старше. — Почему бы вам немного не отдохнуть и не присоединиться к Ванцзи и молодому господину Вэю за обедом? Я могу устроить все так, чтобы вы втроем ели отдельно от остальных, если хотите.

Цзян Чэн открыл было рот, чтобы возразить, но прежде чем что-то сказать посмотрел на брата. Вэй Усянь прислонился к Ванцзи, его лицо покрылось пятнами от слез, но стоило парню в белом ханьфу что-то прошептать ему на ухо, как он успокоился. Как бы сильно Цзян Чэн не хотел остаться с братом, он понимал, что Вэй Усянь нуждается во времени с Лань Ванцзи. Это, а также напоминание того, каким хаотичным было его утро, заставило его осознать, насколько он на самом деле устал. Ему казалось он тренировался без остановки несколько часов, а было только десять часов утра.

— Я понимаю, — смягчился спустя мгновение. Он знал, что Вэй Усянь будет в безопасности рядом с Лань Ванцзи, но не мог полностью подавить панику, беспокойство и чувство вины, клокотавшие в его груди. — Просто… позаботься о нем.

— Мгм, — со всей серьёзностью кивнул Лань Ванцзи, оба делали вид, что не замечают порозовевшего носа Вэй Усяня.

— Он любит острую еду, боится собак и ему нравится тихая музыка, — перечислил Цзян Чэн, надеясь, что эта информация сможет как-то облегчить задачу Лань Ванцзи в помощи его брату. Помощь брату так, как он сам не смог бы.

— Цзян Чэн, что…?

— Заткнись и позволь нам позаботиться о тебе, идиот. — Цзян Чэн нахмурился, на самом деле он не был зол и Вэй Усянь это знал.

Вэй Усянь с легкой улыбкой уставился на свои колени.

— Я отпускаю вас, — сказал Лань Цижэнь вставая. — Я должен поскорее отправить письмо Цзян Фэнмяню. Держитесь подальше от неприятностей.

— Да, дядя, — Лань Ванцзи встал и поклонился, прежде чем снова опуститься на колени рядом с Вэй Усянем.

— Я пойду с ним, — Лань Сичэнь тепло улыбнулся юношам. Он хотел остаться с молодым господином Вэем, но понимал, что это то, что должен сделать его брат. Он никогда раньше не видел Ванцзи таким эмоциональным, даже дядя мог сказать, что в нем что-то изменилось. — Почему бы вам не пообедать в саду? Я распоряжусь, чтобы вам принесли столик.

— Спасибо, брат, — сказал Ванцзи, слегка поклонившись. — Я прослежу, чтобы Вэй Ин поел.

— Думаю, мы скоро увидимся, — Цзян Чэн все ещё был немного зол, но он чувствовал, как его усталость скручивается в животе, вызывая у него легкую тошноту. После нескольких часов отдыха он сможет сосредоточиться на помощи брату.

Вэй Усянь смотрел, как его брат уходит, оставляя его и Лань Чжаня одних в павильоне. Никто из них не произнес ни слова и Вэй Усянь был даже рад этому. Он все равно не знал, что сказать.

— Вэй Ин любим, — внезапно сказал Лань Чжань, заставив парня рядом с ним вздрогнуть от неожиданости. Он посмотрел на Лань Чжаня, который смотрел на него в ответ с непроницаемым выражением лица. Он не смог сдержать яркую усмешку.

— Не знаю почему, — вздохнул он, прикусывая щеку изнутри. — Я не заслуживаю любви.

— Вэй Ин прекрасен и достоен любви, — Лань Чжань притянул Вэй Усяня к своей груди, положив голову приглашенного адепта себе под подбородок.

Вэй Усянь вздрогнул от неожиданного прикосновения, но не отстранился. В Лань Чжане было что-то успокаивающее, от чего ему захотелось навсегда остаться в его объятиях.

— Лань Чжань…

— Вэй Ин удивительный, — тихо прошептал он, его слова слегка пощекатали ушко Вэй Усяня. — Твоя улыбка неземная.

— Зачем ты это говоришь?

— Потому что это правда, даже если ты мне не веришь.

— Теперь я тебе не верю.

— Тогда я просто буду повторять это до тех пор, пока ты мне не поверишь, — Лань Чжань чуть сильнее обнял Вэй Усяня, желая притянуть юношу как можно ближе к себе. Хоть они и не были близки, но он уже мог сказать, что Вэй Усянь станет кем-то очень важным для него. — Вэй Ин заслуживает любовь.

— Лань Чжань… — он поперхнулся воздухом и спрятал лицо. Он хотел сказать ему перестать лгать, прежде чем он поверит, что, возможно, он достоин любви, но не мог заставить себя произнести ни слова. Он так устал, а голос Лань Чжаня был таким успокаивающим, а руки теплыми.

— Мгм, — промычал Вэй Усянь, не желая, чтобы этот момент заканчилався.

Лань Чжань встал и помог Вэй Усяню подняться, снова взяв его за руку. Вэй Усянь был благодарен, потому что прикосновение Лань Чжаня было для него якорем, удерживающим на земле.

Он понимал, что Лань Чжань станет для него очень важным человеком.

— Лань Чжань?

— Мгм?

— Спасибо, — тихо сказал Вэй Усянь пока они шли. Он почувствовал, как Лань Чжань чуть сильнее сжал его ладонь.

— Мне следует поблагодарить тебя.

— За что?

— За то, что доверился, — Лань Чжань казался… уязвимым. — И за то, что дал себе второй шанс. Было бы преступлением лишить мир твоей улыбки.

— Лань Чжань… — сердце Вэй Усяня пропустило удар. Ему всегда говорили, что его улыбка слишком широкая или слишком счастливая, что было довольно иронично, учитывая то, насколько она была фальшивой и похожей на маску.

И даже так, Лань Чжань все ещё считал, что его улыбка прекрасна?

Лань Чжань понимал, что такая внезапная поддержка не поможет Вэй Ину сразу, и что привязанность — романтическая, которую он начинал чувствовал к приглашенному ученику, или платоническая, какую чувствовал Цзян Чэн к брату — не изменит все в одночасье.

Вэй Усянь не расчитывал однажды проснуться совершенно здоровым и забыть о своей боли, но это было нормально.

Это было нормально, потому что он больше не один. Это было неплохо, потому что теперь у него был Лань Чжань, который сделает все, что будет нужно, чтобы помочь ему выплыть из своих мыслей. Это было неплохо, потому что теперь у него был Цзян Чэн, который поддержит его, когда Лань Чжань не сможет быть рядом.

Все будет хорошо, потому что он видел, каким сильным человеком был Вэй Усянь, несмотря на все переживаемые им боль и страх. Он знал, что Вэй Усянь ещё расцветет, стоит ему немного подрасти и он покажет всему миру, какое он на самом деле яркое солнце.

Лань Чжань улыбался, пока они шли в тишине, слышалось только пение птиц над их головами и журчание родниковой воды впереди. Он чуть сильнее сжал руку Вэй Усяня и почувствовал, как покраснели его уши, когда его руку сжали в ответ.

Впереди их ждут взлеты и падения — оба парня это понимали. Эта дорога к выздоравлению не будет простой. Будут времена, когда он споткнется и впадет в затяжную депрессию, но теперь он будет не один.

Вэй Усянь положил свою голову на плечо Лань Чжаня, когда они устроились на берегу ручья, слушая, как вода весело танцует на камнях. Сейчас они в порядке, и даже потом — когда дела снова пойдут плохо — они найдут способ оставаться в порядке до самого конца.

Потому что Вэй Усянь никогда больше не будет один.