Запись 12 от 28 перехода 0.12 узла.
«...Какова ценность одной отдельно взятой жизни, и допустимо ли ее измерять жизнями другими? Или же они по умолчанию тождественны? Шеду любил утверждать, что цена чего-либо, даже человека — не более, чем стоимость его составляющих на черном рынке. Я знаю, что в глубине души он так не считает, но... Имеем ли мы право — в том числе и я — платить за несколько жизней тысячами, сотнями тысяч других?.. Кажется, я начинаю понимать философию абсолютного эгоизма Шакала...»
***
—… А море злится,
И мой пароход по швам трещит, идя ко дну-у.
Русалки плачут,
И с воплем волокут мужей домой, на глубину-у.
Не видно неба за волной.
Мы проиграли.
Все, что остается — посмеяться над судьбой.
Чернеет вал над головой…
Мы проиграли
В безумном и отчаянном побе-ге за мечто-ой…
Логан бодро вышагивал в ритм песни, молотя дедовым ножом по попадающимся на пути кустам. Из всего шанти, который ему довелось подслушать когда-то на пристани, он запомнил только один куплет и припев, однако его горячей симпатии к песни это не убавило — особенно если воображать себя дерущимся с пиратами на корабле во время бури. Легкий ветерок силой фантазии превращался в штормовой ветер, нож — в саблю, а бугристые узловатые корни бронзодерева, зачастую на полметра змеящиеся над землей — в скользкую палубу.
Через лес за годы вытоптали немало тропинок, и человеку незнающему было очень легко затеряться в густой роще. По каким-то можно было попасть к маленькому пастбищу на севере, по каким-то — на северо-восток, к Слепой бухте. Некоторые вели на юг, к льноперерабатывающей фабрике и мельницам. Путь к городу из деревни пролегал почти четко на запад, через лес, а затем через огромные льняные поля.
Логан напился из ручья на окраине леса и окинул взглядом море из голубых цветков, раскинувшееся в низине. Если приглядеться, отсюда можно было увидеть весь остров: и город, и мельницы, и крохотные точки льнотеребилок, снующие на месте уже побуревших полей, и густой белый дым фабрики и завода.
Лен отвоевал себе добрую половину всего острова, и Логан, сам не зная, отчего, но всякий раз при виде него испытывал непонятную гордость за свою родину, которая снабжала льняными волокном, маслом и мукой многие острова, вплоть до Главного материка. Еще, конечно, торговали деталями для сельхозмашин, которые производили на заводе возле города, но металл для них привозили с других островов, а оттого так же, как льном, Логан ими не гордился.
Хода до города было пару часов быстрым шагом, но благодаря своей природной энергичности Логан за этот путь не уставал. Вокруг шуршал на ветру лен, грело солнце, стрекотали, вторя пению Логана, сверчки. Пару раз он зарывался в самую гущу цветов на обочине, чтобы по дороге могли проехать тракороботы, везя с фабрики в сторону города громыхающие прицепы, нагруженные мешками с мукой и семенами. Пропустив машину вперед, Логан некоторое время вприпрыжку скакал за ней, стараясь попадать в углубления от следов гусениц, пока из-за поднятой вокруг пыли не становилось трудно дышать. Тогда он переходил на медленный шаг, давая громкой паромашине уехать вперед и наблюдая за медленно уменьшающимся паро-пыльным белесым облаком. И как только у трактистов уши не закладывает постоянно водить такие штуки?
По солнцу Логан определил обеденное время, когда перед ним выросли первые кирпичные дома города. После тихой безмятежности льняного простора город врывался в сознание шумом бурлящей жизни. Кричали, призывая посторониться с дороги, торговцы на нагруженных телегах-самоходках, тарахтящих маленькими пародвигателями под брюхом. Утробно гудел на отшибе завод, плюясь дымом и размеренно шевеля огромными рычагами-помпами на торце. Смеялись бегающие дети, играясь в войнушку водяными пистолетами и поднимая босыми ногами облачка дорожной пыли: их Логан проводил завистливым взглядом — может, будь они постарше, он бы напросился в игру. Уложенная камнем улица змеилась дальше, разветвлялась на улочки поменьше, петляющие меж домов и лавок. Логан свернул на одну из них, затем еще раз, другой. Выскочив на смежную улицу, он едва не попал под ноги шагающего тяжелой поступью роботопогрузчика, тащившего в лапах-клешнях мотки пеньки. Краснолицего бородатого пилота робота Логан признал мгновенно и приветливо помахал ему рукой, на что тот хмыкнул и кивнул, не отвлекаясь от маневрирования управляющими рычагами. До пристани оставалось недалеко.
Конвоируя роботопогрузчик, он вскоре вышел к базару — одно из интереснейших мест города. Местные торгаши вовсю расхваливали свой товар заходчим и перекрикивались с другими торговцами. Возле прилавков с молочными продуктами, заводными игрушками и льняными тканями вертелись статные женщины в шляпках, шелестя юбками кринолиновых платьев. Лаяли собаки. Дымила жаровня съестного прилавка, аппетитно шкворча колбасками. Одетые в грубые рубахи или потертые кожаные плащи сальные матросы с обветренными лицами смолили табаком и ругались с господами в аккуратных твидовых костюмах. В центре базара, на площади, играли на скрипках уличные музыканты, подначивая улыбками пляшущих девушек в коротких юбках и голопузую ребятню.
Утробно загудел пароход, и перед Логаном наконец предстала пристань.
Будь его воля, он бы, наверное, с радостью бы согласился жить прямо здесь, обосновавшись где-нибудь в сырой нише под пирсом. Сегодня на приколе стояло целых два парохода, блестящих металлическими боками и щерящихся из черных проемов грозными пушками — торговый и пассажирский. В классах парусников Логан разбирался не очень хорошо, но смог опознать среди немногих судов торговый галеон, быстроходную частную шхуну и линейный патрульный фрегат. Недолго думая, Логан сперва отправился прямиком к одному из пароходов, над которым реял под личным флагом коричневый вымпел Независимой Лиги Торговцев. Возле парохода активничали несколько роботопогрузчиков и кранов, разгружая ящики с магмовыми кристаллами. Логан присвистнул — независимые торговцы сами добывали товар и сами сбывали, путешествую между островами по всему миру и не имея постоянной привязки к кому-либо из них, отчего и цены зачастую устанавливали свои. Магмовые кристаллы, применяемые в качестве топлива как аналог углю, насколько Логан помнил, можно было раздобыть только в Карстовой лощине. Удивительно было думать, какие приключения за такой длинный путь пережила команда и корабль. Среди экипажа Логан разглядел не только простых людей, но и трехметровых хтонийцев, и хмурых светловолосых ароройверов с горбатыми носами, и смуглых волооких южан. И, наконец, того самого нага, шипяще раздававшего распоряжения рабочему на пирсе.
Ни дать ни взять полузмей. С сильным, чешуйчатым бордовым хвостом вместо ног. Даже лицо только отдаленно напоминало человеческое — узкие глаза, носовые щелки, широкий рот, высокий черный гребень на голове. Между когтистых пальцев — тонкие перепонки. Ушами, по всей видимости, выступали дырочки за щеками; а, может, узкие отверстия рядом с ними же. Одежда — и та чудная. Какие-то странные расписные нитки, похожие больше на рыболовную сеть. Охваченный интересом, Логан решил подойти поближе и постараться поговорить.
Наг как раз отпустил рабочего, когда Логан подбежал к нему почти вплотную. Но что-либо сказать или спросить не успелось. Наг встрепенулся и резко повернулся к нему, почему-то схватившись за рукоять поясной секиры — и замер. Логан — тоже. Зеленые змеиные глаза рассматривали его внимательно, поблескивая время от времени мигательной перепонкой, да расширялись носовые щели — вот и все признаки жизни.
Поведение было странным, так что сбитый с толку Логан решил не обращать на это внимания, списав на особенности расы — и просто действовать по наитию. В конце концов, он частенько приставал к морякам с расспросами, и те, в большинстве своем, были не дураки потравить интересные байки. Упускать же такой редкий шанс не хотелось.
— Привет, — улыбнулся Логан. Наг быстро сузил глаза. — Ты матрос на пароходе, да? Вы из Красного океана пришли? — не дождавшись хоть какой-то реакции, он сделал шаг ближе и протянул руку. — Меня зовут Логан, я местный…
Наг отпрянул столь стремительно, будто его ошпарили кипятком. Свернув хвост кольцами, он опустил туловище ближе к земле и свистяще, предостерегающе прошипел:
— Уйди.
Логан недоуменно моргнул. Случалось, что незнакомые моряки его прогоняли, но обычно если только были заняты — тогда Логан имел возможность услышать недовольную брань на языках и кроме общеяза, смысл которой означал не путаться под ногами и не отвлекать. Но чуйка подсказывала Логану, что у недовольства нага была совершенно иная природа, которую он не мог понять.
— Вы скоро отходите? Я могу прийти попозже, если…
— Нет! — перебил его наг, коверкая общеяз громким шипением и опасно подергивая кончиком хвоста. — Уйди!
Логан обиженно накуксился, но пожал плечами и отошел. Наг ускользнул на корабль в мгновение ока — слишком скоропостижно, точно убегая. Вот и поговорили…
Настроение упало к ногам. За пределами деревни Логану еще не приходилось сталкиваться с беспричинной ненавистью. Озадаченный, он побрел вдоль пристани, от невнимательности врезавшись в прохожего.
— Эй, малыш, аккуратней, — басисто раздалось сверху. — Тут и зашибить могут, не шлялся бы ты тут…
Логан поднял голову, рассмотрев сперва серо-бордовую форму, а затем и жесткое лицо в фуражке. Патруль Законопорядка. Не капитан — те в бордовых плащах рассекают. Патрульной базы на острове не водилось, но корабли патрулировали местные воды постоянно. Ну и, время от времени швартовались, чтобы проверить спокойствие на суше — если их не звали за подмогой специально. Не к месту вспомнились утренние проклятия бабушки.
— Извините, — пробубнил Логан, опуская глаза в землю.
Патрульный хмыкнул.
— А лучше — ступай домой. А то в городе, говорят, несколько детей пропало. Мы разберемся, не переживай, но пока — мало ли.
— Угу. До свидания.
Он обогнул патрульного по дуге и потопал назад к базару. Возвращаться домой сейчас резона не было никакого. А о насильниках, работорговцах и маньяках бабушка и так ему прожужжала все уши — ничего у незнакомцев не бери, ни с кем никуда не ходи, и прочая скука. Как, спрашивается, тогда вообще с людьми общаться и заводить друзей? Глупости.
Он прошатался в городе до заката. Посидел в пабе с матросами, слушая песни, полазил по свалке за заводом, стянул пару колбасок на базаре. Даже к оздоровительному комплексу на окраине сбегал — пробрался к задним окнам и понаблюдал, как состоятельные жители пыхтят на тренажерах и делают смешные упражнения, пока его не заметили и не прогнали. Пароход Торговой Лиги с громким гудением отчалил еще днем, и нага Логан больше не видел — а чтобы не увязнуть в печали окончательно, он предпочел просто вычеркнуть неприветливого гада из памяти, будто и не было.
И все же день прошел на редкость уныло. Возвращаясь домой, Логан приободрял себя тем, что завтра уже пойдет работать на завод. И пусть часть дней, выходные, останутся такими же, но другая часть будет насыщена чем-то новым. Чем-то отличным от того, что с ним происходило каждодневно. Может, он и друзей себе среди рабочих заведет? Так-то, конечно, в одиночестве ему было не сильно плохо, но внимания и общения остро не хватало. А там — вдруг он изобретет какую-то здоровскую деталь или вообще станет работником месяца? Повысит производительность завода в разы, и городской мэр выдаст ему какую-нибудь медаль, прилюдно похвалив и пожав руку? Что, интересно, тогда скажет бабушка?..
Он уже дошел до одной из лесных развилок, когда со стороны тропинки, ведущих к Слепой бухте, заметил какое-то движение. Зверь? Человек? Если карлилопа или заяц, то можно попробовать его поймать и принести на ужин. Охотником, конечно, Логан являлся не ахти каким, однако носиться по лесам за каждой встреченной живностью не прекращал, невзирая на частые неудачи.
Он разложил дедов ножик и крадучись двинулся дальше по тропинке. Но не успел сделать и десятка шагов, как ему с той стороны четко в голову прилетел небольшой камушек. Насколько Логан знал, звери, живущие в их лесу, кидаться камнями не умели.
— Эй, больно! За что?! — возмущенно крикнул он, потирая ушибленный лоб. — Выходи к лицу, ублюдок!
К нему никто не вышел, но дальше за деревьями мелькнуло черное одеяние. Разозленный, Логан зажал нож крепче и побежал за незнакомцем.
Он несколько раз его окрикивал, но обидчик не отвечал. Логан даже разглядеть его не сумел. Тропинка петляла, путь то и дело преграждали корни бронзодерева, кусты и высокая трава. Солнце почти село, и в сумерках реально было разглядеть только мельтешение меж деревьев черной ткани да порой светлые пятна босых ног.
Лес поредел; земля под пятками сменилась камнем и галькой. Логан выскочил к северному склону бухты и заозирался по сторонам, но вокруг было пусто. Никого. Ну что за день такой неудачный! Раздосадовано пнув попавший под ногу камушек, Логан перевел дыхание и с досадой сел на валун с самого края утеса. Закатное море выглядело очень красивым, легкий шум волн внизу успокаивал. Сюда приходить Логану тоже нравилось — смотря на горизонт, он вспоминал о прочитанных в книгах старика Джо островах и размышлял, какая жизнь там течет прямо сейчас. И как было бы здорово однажды эти острова посетить…
Логан вздохнул. Крикнула в небе чайка. А еще… человек?
Звук насторожил. С деревни сюда не докричишься. Деревенским рыбакам на вечерний лов выходить еще рано. Урод, бросивший в него камнем? Логан хищно улыбнулся. Вот и попался.
Крик повторился. Осторожно ступая по камням, Логан подошел к краю склона и посмотрел вниз. И следом так и осел. В Слепой бухте стояло парусное судно.
На песке передвигалось несколько людей. Со стороны моря к кораблю бодро гребла механическими винтами шлюпка. Флаг Логан не разглядел, но увиденное поразило его до глубины души. В Слепой бухте корабли никогда не швартовались — для этого была городская пристань. Да, имелась пара рыболовецких лодок, но и только. Иногда на них до города добирались по морю, вдоль берега, если нужно было что-то перевезти, а обе деревенских самоходки оказывались заняты — но шлюпки с такими винтами у них точно не водилось.
Внезапно Логан воздухом подавился из-за возникшей догадки. Раз они не пристали в городе, значит, скрываются — тем более, если там сейчас патрульные возятся. И, припомнив рассказы моряков, Логан пришел к выводу, что судно в таком случае может принадлежать или контрабандистам, или… настоящим пиратам!
Пираты ему еще не попадались никогда, он мог лишь слышать о них. Но ему, как и любому мальчишке его возраста, всегда хотелось хоть одним глазком посмотреть на суровых морских волков. К тому же поговаривали, будто среди них нередко можно встретить представителей других рас — не только нагов, но и сайберваргов, и гулей, и… и вообще! Логан, ошалев от перспектив всевозможных интересностей, почти не раздумывая решил, что упускать такой шанс нельзя. Видно было плохо, а потому он стал аккуратно спускаться ниже, прячась среди камней и куцых кустарников. Вскоре он смог-таки подобраться ближе и, затаив дыхание, выглянуть из-за камня.
Только вот зрелище оказалось совсем иным, чем он себе представлял.
Несколько мужчин разбивали их лодки на запчасти, кто-то ворочал мешки возле другой шлюпки на побережье. А еще там были дети. Несколько малышей хныкали в шлюпке, четверо, постарше — ютились на берегу. И среди них неожиданно обнаружилась Мия, над которой смеялся, схватив ее за запястья, отвратительной наружности толстый обрюзгший бугай.
Не пираты и не контрабандисты. Корабль был рабовладельческий.
В голове щелкнуло. Логан даже не допускал мысли, что ему с этими отбросами не справиться — возможно, потому что до этого никогда еще не дрался со взрослыми по-настоящему. Но Мия плакала. Он будет просто трусом, если бросит ее. И если позовет на помощь — тоже будет трусом! Нечего перекладывать ответственность на других — так старик Джо говорил! Да и Логан столько воображал — вот она, возможность!
Перспектива стать спасителем и героем льстила и подначивала. В груди взревела гордость, в крови забурлил адреналин. Вцепившись в единственную возникшую идею, Логан покрепче перехватил нож и молнией спустился вниз. А затем с разбегу налетел на обидчика Мии, занося для удара руку с зажатым в ней оружием.
Толстая туша оказалась на удивление проворной. Мечты о геройской участи развеялись пеплом. Логану заломили руки и скрутили в бараний рог, ногой отбросив дедов нож в сторону. Мия что-то вскрикнула, но работорговец осадил ее, влепив пощечину, после чего она замолчала. Потом он наклонился к вырывающемуся Логану, похабно улыбнулся и позвал куда-то в сторону скал:
— Эй, Фин! Ты зыркни, какая птаха! Да нам чертовски везет сегодня!
— А? — поднял на товарища голову тощий облезлый тип, подходя ближе и на ходу застегивая ширинку.
— Говорю, глянь, кого выловил. Этот мелкий засранец напал на меня, ты представляешь!
Тощий флегматично глянул на беснующегося на песке Логана, который, несмотря на свое незавидное положение, сыпал изощренными ругательствами — всеми, абсолютно всеми, что когда-то слышал от матросни и рабочих.
— Даже та-а-ак… — протянул тощий. — Хм, а я-то думал, тут больше нет городов, пустенько. Откуда это погань такая вылезла? Тоже в лесу грибы собирала, как эти, что ль? — вопросительно уставился он на товарища, тыкнув большим пальцем в сторону всхлипывающей Мии и еще трех неизвестных Логану городских девочек помладше.
— Э, погань, ты откуда такой вылез?! — прикрикнул тот на Логана, за волосы поднимая его голову к своему лицу. Ответом ему был смачный плевок, угодивший точнехонько в глаз. — Ах ты щенок!
— Ло, нет! — охнула Мия, тут же прикусив язык.
Удар наотмашь. Логан пролетел несколько метров по песку, прежде чем встать на четвереньки и полными ненависти глазами исподлобья посмотреть на обидчика. Внутри зародилось что-то настолько страшное, что захотелось немедленно загрызть этого урода, изувечить, отомстить за все и всех…
— Жалкие выродки, вы… — начал было он, поднимаясь и сжимая кулаки, но договорить ему не дали, умелым ударом в висок выбив из него любую возможность соображать.
В сознании растворились время, пространство; голова закружилась и поплыла, зрение расфокусировалось. Логан завалился назад на песок и бессвязно забормотал. Мужчины подошли к нему и принялись разглядывать обмякшее тельце. Он видел их как из глубины мутной воды. Его начало клонить в сон.
— Ну и? Пойдем проверять? — донесся вскоре до него высокий голос тощего. Вроде бы, его — Логан уже не был уверен, в ушах шумело.
— Да надо бы, раз уж здесь. Глядишь, еще таких птенчиков-грибников найдем. Ты ведь только погляди, какое личико… Многим такие нравятся, — причмокнув, покачал головой его собеседник.
— Согласен, щенок и правда выглядит породистым. Волосенки темные, густые, да моргалки интересного цвета… — медленно проговорил тощий, шкрябая ногтями небритую щеку. — А, черт с ним. Бэз!
— Да, босс? — послышалось откуда-то со стороны корабля.
— Этих детей, — тощий указал вбок, — на корабль. Девок отдельно. Оставьте несколько караульных, остальные — за мной. Сходим проверим. Может, на этом острове и правда есть еще чем поживиться. И живее, а то ссаный Патруль скоро…
Последние слова Логан уже не расслышал, будучи больше не в силах сопротивляться накатившей сонливости.
***
Очнулся он от того, что кто-то упорно тряс его и звал по имени. Голова гудела, сознание упрямо не хотело возвращаться.
— Логан! Ло! Эй, Ло! Черт… Да очнись ты уже, мелкая дрянь!
Звонкая душевная оплеуха мгновенно привела мальчика в чувства. Широко распахнутыми глазами он посмотрел сначала на веснушчатое лицо перед собой, затем перевел взгляд на свои связанные запястья и потом на стены, видимо, трюма корабля…
— Орландо? — удивился он. Тот в ответ моргнул.
Мозг работать отказывался категорически. Игнорируя подкатившую к горлу тошноту, Логан аккуратно тронул себя за пульсирующий болью висок и после глянул на свои пальцы — крови практически не было, да и та уже подсохла, что очень удивило его. Может, дело в слишком сильном ударе, но ощущения в голове были такие, будто она, напротив, этой кровью фонтанирует. Облизнув пересохшие губы, Логан выдавил из себя:
— Где я?
— Мы… Эм… — Орландо замялся. — Нас поймали работорговцы. Мы на их корабле, — выдал он в итоге, скривившись. — Ты был без сознания несколько часов. Помнишь что-нибудь?
Логан продолжал на него смотреть неверящими глазами. Работорговцы? Что? Как? Погодите-ка… Это же… Ведь если тут и он, и Орландо, значит… Наконец в голове прояснилось — он все вспомнил.
— Почему они тебя схватили?! — проигнорировав вопрос, Логан подскочил так резво, насколько позволило занемевшее тело. — Они были в деревне? Больше ведь никого не забрали?!
Он испытующе всматривался в глаза посеревшего Орландо, отчаянно молясь, чтобы все было не так плохо. Но тот только отвел взгляд и с силой сжал кулаки.
— Нет, — прошептал Логан. — Пожалуйста, только не говори, что…
— А что ты хочешь услышать?! — перебил его Орландо, вскидывая пылающее ненавистью лицо. — Эти скоты сожгли деревню, когда от них пытались защититься! Прощальный, драть их, подарочек! Моей маме перерезали горло у меня на глазах! А я, я…
И тут произошло невозможное. Орландо залился слезами. Он рыдал в голос, уткнувшись лицом в согнутые колени. Логан наблюдал за ним полными отчаяния глазами. Он ведь шутит, да? Это просто глупая шутка? С Орландо сталось бы, у него был довольно скверный характер. Но он слыл отважным парнем, всегда смело смотрел в лицо опасности, ничего никогда не боялся. И Логан ни разу не видел, чтобы он плакал…
Осознание ударило куда-то в переносицу, скатилось по пищеводу и свернулась там в пульсирующий узел. Сердце и вовсе ухнуло под ноги.
— Я не думал, что все так выйдет, — безжизненно проговорил Логан, чувствуя, как внутри все сдавливает тисками. — Если бы я не напал на них, они бы наверняка уплыли бы… — он рвано выдохнул и, сломленно опустив голову, схватился руками за волосы.
Орландо затих и уставился на него.
— Что тявкнул?
Логан поднял на него затравленные, полные вины глаза.
— Я увидел их, увидел их корабль возле Слепой бухты. Я думал, это пираты, хотел посмотреть… Но там были они… и Мия… ей было так больно… Оро, мне так жаль, я хотел помочь ей, я думал, что смогу, я ведь…
— Ублюдок! — Орландо со слезами на глазах ударил его в скулу со всей силы, отчего Логан завалился на спину и заскулил. — Отродье утопленницы, верно про тебя в деревне говорили! Зря Джо за тебя вступался! Мать всегда твердила, что тебя еще в младенчестве надо было скормить собакам! И так ты отплатил за то, что тебя, чудовище, пощадили! Да если бы не ты, они бы даже не заявились! Про нашу деревню они никак не могли знать — кому сдались жалкие лачуги в лесу, когда на другой стороне острова целый город?! И теперь ничего этого нет! Ничего! Это ты нас всех сдал! Моих ребят, мою мать, свою бабку — всех! Ты накликал беду на нас! Будь ты еще трижды проклят, — с ненавистью сплюнул он на пол.
Было видно, как Орландо потряхивало от злости. Логан зажмурился, силясь провалиться прямо в море сквозь доски, за неимением земли. В грудине уже разросся огромный мерзкий ком, усилилась тревога, защипало глаза. Что же он наделал…
В услышанное не хотелось верить. Не могло так случиться, что из-за него пострадало столько людей. Вся деревня? Все жители? Бабушка? Сара, Джо?.. Нет, это все вранье, такого не бывает, он же не нарочно. Он, конечно, никогда не нравился Орландо, он это знал. Наверняка тот просто хотел сделать ему больно. Ведь не может быть, чтобы все это было правдой…
Логан отупело пялился в потолок, пытаясь подобрать нужные слова, и в бессилии сжимал-разжимал кулаки, переваривая услышанное.
За стеной вдруг послышались тяжелые, постепенно приближающиеся шаги. И следом дверь в трюм распахнулась, являя в проходе высвеченную лунным светом уже знакомую тучную фигуру.
— Какого дьявола тут так шумно?! — рявкнул вошедший.
Кучка детей, до этого испуганно наблюдавших за ругающимися мальчишками, забилась подальше в угол. Орландо резко обернулся. Логан вскинул голову и попытался подняться, опираясь на трясущиеся руки, но из-за пут получалось с трудом.
— Это ты, сука! — прошипел он.
— Сидите тихо, щенки, чтобы я ни звука не слышал!
Логан не успел ничего осознать, как тело пронзило острой болью. В глазах защипало, и он снова с визгом завалился на пол, чувствуя, как из рассеченной кнутом до мяса груди потекла кровь. Последовал яростный крик Орландо, топот и звуки возни:
— Ах ты ублюдок, отпусти нас, мешок с дерьмом!
Свист. Удар. Крик боли.
— Да как ты смеешь на меня замахиваться, мелкая тварь?!
Снова удар. Судя по звуку, на этот раз сапогом, а не кнутом. И снова. И снова, и снова, и снова…
Логан не помнил, когда он нашел в себе силы поднять-таки голову и посмотреть на Орландо. Не помнил, как долго, будучи в оцепенении от увиденного, он провожал взглядом тяжелый ботинок, прежде чем веснушчатое лицо, которое часто озаряла самоуверенная усмешка, превратилось в кровавое месиво. Не помнил, когда их пленитель схватил за волосы безвольное тело и потащил на выход из трюма…
— Это будет вам уроком. Чтобы я больше ни звука не слы…
Но договорить ему не дали. В ярости скрипнув зубами, работорговец резко развернулся и вновь замахнулся кнутом на обезумевшего от ярости Логана, сломя голову бросившегося на него…
Сколько прошло после этого времени? Минута? Десять минут? Час? Два? Логан готов был поклясться, что вечность. Он понял, что снова осознает пространство вокруг себя, когда горло охрипло от крика, рыка и рыданий, когда избитое, все в кровоподтеках тело уже онемело от боли, когда мучитель, видимо, удовлетворившись или же устав, наконец покинул трюм.
Сил хватило только на то, чтобы отползти к стенке и кое-как улечься. Один из мальчиков подобрался к нему и справился о самочувствии, на что Логан его послал. Больше другие дети с ним не заговаривали, тихо шоркаясь в углу.
Впрочем, они его и не волновали. Голова была занята другим, куда более важным и беспокоящим. Никого больше нет. Вот так вот просто. Не будет больше ни драк с Орландо, ни препирательств с бабушкой, ни уроков со стариком Джо, ни города с заводом… Снова и снова Логан оглядывался назад и думал, где именно он осекся, после чего конкретно все пошло наперекосяк. Глупо гадать о подобном, когда уже изменить ничего нельзя, но он не мог заставить себя прекратить. Что, если на самом деле он сам — жертва обстоятельств, а не виновник? Что, если бы деревню все равно нашли, даже не накинься он на работорговца? Откуда он мог знать, как мог предположить подобные последствия?..
Мысли черной жидкостью опаляли душу изнутри и заставляли раз за разом прокручивать в голове прошедшие за этот чертов день события, подобно заевшей пластинке граммофона.
И все — без ответа. Все эти мысли, идеи, беспорядочные размышления — из пустого в порожнее, как говорила бабушка. По всей видимости, он действительно идиот — об этом она тоже говорила часто.
А если бабушка все это время была права, и он в самом деле отродье, чудовище и сумасшедший? Ведь как еще объяснить, что, узнав о гибели деревни, он в самом деле не почувствовал... особо ничего? Ни сильной горести, ни боли; его не тянуло плакать и убиваться. Да, был всплеск эмоций, но, скорее, под воздействием момента. Объективно, Логана просто бесил жирдяй-работорговец. Все эти жители были для него не так уж важны. Он никому из них не был нужен, даже можно сказать, что они были для него чужими. Его жизнь не слишком поменялась от того, что он их потерял. Он жалел не о них — Логан с ужасом понял, что жалел о сушеных сливах Сары, о драках с ребятами, о порушенных мечтах стать паромехаником — о вещах и символах, но не о самих людях…
Вот он и получил ответ на свой вопрос… Жестоко? Нет, Логан полагал, что не был жестоким. Он же ненавидел, когда обижали слабых, не мучал животных. Однако открытие не на шутку его тревожило. Да — но, на удивление, не сильно волновало. Что, в свою очередь, тревожило Логана еще сильнее, ибо казалось ненормальным даже по его собственным меркам…
Он вздохнул. Вот как, значит… Может, об этом как раз говорил накануне старик Джо?
Размышления о мэре, на удивление, кольнули сердце горечью. Он не был заключен в вещах и символах — помимо его дома и интересных книг, в мире Логана существовал еще и сам Джо. Пожалуй, он действительно скрашивал пребывание Логана в деревне. А, если верить словам селян, и вовсе неоднократно спасал его жизнь. Логан слабо представлял себе сакральное значение слова «семья», но Джо он мог назвать поистине дорогим человеком...
На душе стало совсем тоскливо и погано. Мотнув головой, Логан постарался по привычке абстрагироваться от неприятного, затолкав воспоминания о старике Джо в дальний угол сознания. Он все равно сейчас не в состоянии что-то изменить, а строить догадки о неизвестном казалось глупостью. Все же из-за вечного одиночества Логан научился действовать и чувствовать, опираясь в основном на инстинкты. А в данном случае они, эти инстинкты, вкупе с разумом говорили ему, что подобным самобичеванием он ничего не изменит — как и сотни раз до этого. А то, что по его вине погибли люди… Об этом думать тоже не хотелось совершенно. Он ведь не специально — да и никто не мог знать, что все так обернется. К тому же, может, Орландо все-таки сгустил краски и наврал? Что уж теперь гадать… От его самоедства уж точно никому не станет лучше. Можно потом просто вернуться назад и убедиться во всем самому. Убедиться, что на самом деле Орландо ошибся, что старик Джо, и бабушка, и Сара, и другие просто спрятались или удрали, или Патруль вовремя пришел на выручку, или еще что. Да, наверняка все так и было. И вообще, Орландо упомянул только свою маму, а не других! Никого больше ведь не забрали. Нельзя быть уверенным в том, чего не видел своими глазами, верно? Верно. Потому он вернется и…
Логан застопорился на середине мысли и шмыгнул носом. А надо ли ему возвращаться? Вряд ли кого-то заботит его исчезновение — по нему самому уж точно никто не стал бы горевать. Джо больше не будет ругаться из-за него с женой и жителями, бабушке груз с плеч, Саре меньше косых взглядов… Сколько раз он слышал о том, что вовсе зря родился на свет? Что он ублюдок, монстр, проклятье, отродье? Из него не вышло героя, не вышло чьего-то любимца. Ни раньше, ни теперь у него никого не было. Для него все осталось точно так же — он по-прежнему один, сам за себя. И, раз уж так сложилось, то ему, видимо, и стоит думать лишь о себе, не пытаясь больше быть кому-то угодным, не пытаясь заслужить чью-то любовь. Должно быть, так всем будет проще… Просто быть таким, какой есть, самому по себе. В любом случае все, что он сейчас может — это попытаться выжить и спастись.
Да, выжить. Несмотря ни на что, он должен жить, пусть и всем назло. Старик Джо говорил, что это важно. Логан должен бороться за свою жизнь, ведь это все, что у него осталось.
В голове отчаянно вертелся вопрос: «Что мне теперь делать?», но Логан не находил на него ответа. И он не представлял, как долго пролежал в размышлениях и прострации, прерываясь на короткий беспокойный сон, прежде чем дверь снова заскрипела…