— Жалкое зрелище. 

Тор вздрогнул. Но оборачиваться не стал. Плавали, знаем. Он снова пойдет на поводу у своих сожалений, а потом вкусит разочарование сполна. Ну сколько можно. Пять лет непрекращающегося кошмара. Интересно, как долго его собственный разум еще будет играть с ним? Когда-нибудь он сможет пройти по пристани, не услышав шипящего смеха в плеске волн? А в тенях перестанет искать мрачноватый силуэт? И может прикосновение ледяного морского ветра перестанет напоминать касание светлокожих колдовских рук. Громовержец нахмурился и, поерзав, с большим удобством устроился на скале. Отсюда Новый Асгард был как на ладони. Не золотые чертоги, конечно, но новенькие дома были пронизаны надеждой. Именно то, чего ему как раз и не хватает в данный момент. Отчаянно захотелось выпить, но это он уже пробовал. Не помогло. 

— Даже ничего мне не скажешь? — чуть в отдалении, за спиной, привычным, но почти забытым шорохом заскрипела кожа доспеха. Интересно, синяя, зеленая? Который из Локи пришел мучить его в этот раз? — Скучно. 

— А смысл? — Тор легко пожал плечами. — Тебя же тут нет. 

Снова заскрипела кожа, но к ней прибавились звуки шагов. Тор пристально, как на охоте, вслушивался в них, пытаясь определить фальшь. Шаги стихли. В шаге от Тора, выбрав место поуютней, среди травы и не таких острых камней, подогнув под себя ноги, плюхнулся Локи. Очевидно, не заморачиваясь игрой в царскую особу. Тор опешил и уже решил, что искусственный глаз его подводит. 

— Что, не будет ни воплей, ни угроз? — Локи дразнящим движением смахнул с рукава невидимую пылинку. — Поверить не могу, что тебя считают достойнее меня. 

Для того, кому пять лет назад свернули шею, у Локи вид был вполне цветущий. Слишком бледный, как для живого, да и в глазах поселился алый оттенок. Но память Тора воплотила брата вполне достойно. Не забыла даже греховную родинку за ухом, от взгляда на которую у Тора вечно подгибались ноги. Руки громовержца зачесались от желания коснуться хоть кромки плаща, хоть темного, безумно мягкого на вид локона. Но он знал, что морок исчезнет, если попробовать за него схватиться. С болью Тор нащупал в одеждах кинжал. Тот самый. Вцепился в него, как будто он сможет удержать в реальности. 

Повисшую тишину с отзвуками приближающейся грозы прорвал тихий голос: 

— Отвратно выглядишь, — больше в глазах мага не было издевки. Он был смертельно серьезен. — Смотреть противно. Совсем как дедушка в его последние дни. 

— Люблю классику, — Тор хмыкнул и покрутил в руках порядком затупившийся кинжал. — Мне, по крайней мере, хватило мудрости не бросаться на титана с зубочисткой. 

— Я должен был. 

— Но зачем?! — Тор едва сдержал рык. — Я думал у тебя есть план! Ты не должен был умереть. Ты же не в первый раз обманывал смерть. Трижды, если мне память не изменяет. 

— Невозможно вечно бегать от смерти, брат, — взгляд зеленых глаз смягчился. Весь он, собранный из углов и противоречий, как будто стал мягче. Будто больше нет у него причин ершиться. Будто больше нет пятого угла в четырехугольной комнате. — Все идет, как должно. Мне больше интересно, зачем я здесь. Почему ты призвал меня, Тор? 

Трава склонялась под порывами ветра, уносящими окончания слов. Тор зарылся в траву пальцами, как зарывался когда-то в волосы брата. Ветер хлестал по лицу, срывая с губ голодные поцелуи. Тоже вполне знакомые. Тор собрался с мыслями. 

— Мы победили, — Локи удивленно вскинул брови. — Не удивляйся, братец. Мы же Мстители. Но нам так дорого досталась эта победа. 

— Кто? — тише вздоха спросил трикстер. 

— Старк, — бог обмана горько поджал губы. — И Вдова. 

— Достойнейшие из знакомых мне смертных, — Локи откинулся на траву. — Боги благословят их путь. И что теперь? 

— В смысле? — Тор встряхнул головой, и его волосы разметались под неодобрительным взглядом Локи. 

— Что дальше? — трикстер хитро прищурился и по-птичьи склонил голову. — Куда пойдешь нести добро и наносить справедливость, Великий Тор? 

— Если бы знать, — громовержец потер шею. — Я не нужен своему народу, моим мидгардским друзьям и без меня есть чем заняться, и впервые я так свободен. Кролик звал пойти вместе с ними. Вселенная такая огромная. Может и для меня в ней место найдется. Но… 

— Но? — до того лежащий спокойно Локи взвился, становясь перед Тором и почти касаясь его коленей. Почти. Тор еще раз напомнил, что на самом деле Локи тут нет. — Ты опять сомневаешься?! О, предки, да что опять не так?! 

Тор поднял на брата больной взгляд. В разноцветных глазах не было огня. Тор сдался. 

— Тебя больше нет, — Локи вздрогнул всем телом от его слов. С его волос посыпались изумрудные колкие искры. — Мы вернули их. Всех, кого забрал Танос. Всех, кого он стер в пыль. А ты не вернулся. Боги, Локи, я не смог тебя спасти! 

Тор вскинулся и, опустив голову, не оборачиваясь зашагал прочь. Он не увидел, как взметнулась к его плечу тонкая рука. Через десяток шагов внезапно остановился и встал, как вкопанный. Когда он обернулся, в его руке был кинжал. Небольшой аккуратный нож выглядел комично в руке, привыкшей к топору. Но Тор сжимал его трепетно, нежно. Локи с интересом и некоторым опасением уставился на брата. И вдруг Тор разбежался и всадил кинжал в скалу в десятке сантиметров от руки Локи. А после ушел. Более ничего не сказав.

***

Бог лжи рассмеялся. Хлопнул себя удивленно по бедрам, отпуская морок. Заклинание стекало медленно и нехотя, открывая все больше и больше истинного обличья. Едва достигающие плеч мягкие локоны вместо застывших длинными иглами грязных прядей, открытая плутоватая улыбка вместо волчьего оскала, мягкий свет зеленых глаз вместо грязно-серого загнанного взгляда, и комфортные, но добротные одежды вместо жесткого кожаного доспеха. 

Лукавое божество расправило гордо плечи, а после потянулось, как после долгого сна, разминая шею и хрустнув позвонками. Продолжая посмеиваться, как бы в ожидании самой забавной шутки за всю его жизнь, Локи потирал шею, пропуская через пальцы лечебные разряды магии, стараясь сильно не тревожить подживающие гематомы. 

А после, без видимого усилия, выдернул из камня кинжал, подбросил его и поймал, ощущая привычную тяжесть в руке. И довольно протянул:

— Кто бы мог подумать, кто бы мог подумать. 

И растаял в воздухе, как призрак, позволяя злому ветру стирать клубы мятного тумана. 

Будто бы и не было его.