Если раньше Тору казалось, что над ним кто-то издевается, то теперь он был в этом абсолютно уверен. Совместное со Стражами путешествие шло гладко, но как-то даже слишком гладко. Затеянное, чтобы развеяться и сбросить со своих плеч груз ранящих воспоминаний, сейчас оно скорее запутывало и смущало, как чья-то злая шутка, смысла которой ты не можешь понять.       

Сначала Тор честно ничего не замечал, слишком глубоко погруженный в свою рефлексию. Выстраивал свою жизнь заново, учился жить, снова начал тренироваться. Правда о тренировках он начал думать после того, как получил в лоб от противника втрое себя меньше. Страшно представить, как бы громко смеялись его дорогие боевые товарищи, если бы сейчас увидели во что он превратился. Но они… больше не посмеются.       

Стражи его поддерживали. Квилла даже особо уговаривать не пришлось, он только и рад был возможности надрать Тору задницу и при этом не сильно самому отхватить. С тех пор, как он снова смог завоевать сердце своей неприступной зеленокожей леди, Питер летал окрыленный чувствами и был чуть менее невыносим чем обычно. Сама Гамора и ее хмурая сестра тоже частенько составляли асу компанию в спаррингах, не единожды напоминая о детстве, когда крылатые воинственные девы заставляли принца с открытым ртом наблюдать за поединками. Стоило тогда зазеваться и в рот залетала спешно наколдованная огромная зеленая муха, жаля искрами язык. Но… не стоит о прошлом.       

Рутина помогла зализать раны и привести в порядок мысли, а друзья не оставляли в одиночестве и не давали снова скатиться в самобичевание. Отвлекали по мере сил. Будь то молчаливая поддержка Ракеты, который хоть и не любил говорить о чувствах, но прошел через слишком многое, чтобы просто игнорировать чужую боль. С ним можно было болтать на сотню тем одновременно, но молчать было особенно приятно. Или странные шутки Дракса и Мантис, понимать их не обязательно, но так даже было веселее. Внезапно оказалось, что с Небулой можно спокойно откровенничать и быть уверенным, что твои тайны уйдут вместе с ней в могилу. Возможно, что даже в твою собственную. Прожив жизнь, где она не была хозяйкой даже своего собственного тела, Небула научилась ценить и яростно беречь уединение своего разума. А на безоговорочное доверие отвечала тем же. Постепенно, все начало налаживаться. Далеко не сразу и вообще не просто. Но тем не менее.       

И вот стоило Тору немного отвлечься от внутреннего шторма, со временем он начал замечать какое-то тревожное чувство, странную тень на периферии зрения. Как будто одна фальшивая нота в оркестре, неправильный мазок в идеальной картине. Единственная погнутая стрела в колчане. Пятый угол в квадратной комнате. Что-то скреблось о глаза, но он никак не мог зацепиться взглядом. И это сводило с ума.       

Казалось бы, сущие мелочи.       

Тор однажды заметил, что книга, оставленная им в одном из помещений корабля, передвинулась немного в сторону. Но может быть это просто тряхнуло корабль, отмел он мысль, проведя по прохладному корешку кончиками пальцев. И в итоге заключил, ставя потрепанный томик на его законное место, что это лишний повод не разбрасываться вещами.       

Кислое зеленое яблоко внезапно появилось в его каюте, хотя он с недавнего времени даже просто их запаха не выносил, да и вообще не мог вспомнить когда они ими закупались в последний раз. Хотя его может просто кто-то из команды принес, решил Тор, надкусывая сочный бочок. И остаток дня провел, напевая детскую считалочку про волчков и потом заколебался объяснять сокомандникам, почему нельзя спать на боку.       

Даже когда внезапно загоревшийся свет в пустом коридоре напротив зала, где Одинсон старательно возвращал себе былую форму, заставил его пропустить удар Гаморы, он не придал особого значения. Хотя где уж там ему что-то замечать, валяясь в отрубе. Пусть Тор и мог бы поклясться бородой своего почившего отца, что тихое обидное хихиканье в тиши медотсека точно не было плодом его воображения. А если посередине медикаментозной дремы он и чувствовал пальцы-ледышки в своих чуть-чуть отросших волосах, то это просто продолжение сна, где он глупый и влюбленный лежал на костлявых коленках и все мешал читать безумно скучный магический талмуд, пока не получил этим самым талмудом по лицу. А если волосы на загривке и встали дыбом, когда Ракета заверил, что системы корабля работают как часики и сбоя в датчиках движения быть не могло, то это только его, Тора, выдумки. Но очень глубоко внутри начало зреть тихое яростно скребущее сердце чувство веры.       

Краем сознания Тор подмечал и другие странности. Запах озона на нижних палубах, где кроме Ракеты и Квилла особо никого и не бывает. Вещи, казалось, совершенно бессистемно исчезали и появлялись в самых диких местах. Все грешили на Грута, когда находили десятки заныканых в щели фантиков от конфет, но Грут же не любит сладкое. Да и в целом, еда расходовалась быстрее, как будто ело больше человек, чем их было на корабле. Мантис иногда задумчиво замирала, как будто ей тоже что-то странное на границе восприятия не давало покоя. Небула, посреди ночи отправляясь перекусить, останавливалась, старательно вслушиваясь в гудение корабельных систем, и Тор частенько ловил себя на мысли, а так ли нереален голос, мурлыкающий на грани слышимости. И каждый, находясь в одиночестве, временами встряхивался от ощущения тяжелого взгляда, упершегося в затылок. Тор все пытался найти повод заговорить о всем этом, но как-то не хотелось тревожить друзей, вдруг это всего лишь его больные фантазии и выверты все еще надеющегося сознания.       

Но постепенно осознание нагнало его. Как и о лучших и худших вещах в его жизни, во время боя. В конце концов, он всегда лучше усваивал информацию, находясь на волосок от смерти. Ведь не могло быть плодом его воображения подбиравшийся со спины враг, внезапно поскользнувшийся на ледяной корке и нелепо плюхнувшийся на собственный зад. Сражение остановилось. Все, кто в тот момент еще был в сознании, смотрели на первого в истории огненного элементаля, на огненной же планете, оступившегося на льду. Тот даже потыкал лед пальцем, пытаясь понять, какого хрена это сейчас было. И, как в насмешку, лед не таял. И в воздухе, наполненным пеплом и сажей ближайшего вулкана, до боли знакомо запахло мятой.       

Тор все смотрел на кусок льда, на собратьях которого не раз оставлял свои молочные зубы в детстве. Он выглядел громом пораженным, смеясь над собственной шуткой потом поделился Дракс. Скорее, как молотом по голове стукнутым, не забыл вставить свои пять копеек Квилл. Но Тору было плевать. У него с глаз упала пелена. У Локи всегда было особенно отвратительное настроение летом. Он не выносил жару и быстро уставал от нее. Он ведь ледяной великан. Какого черта..?       

На осознание понадобились секунды. Полупрозрачная тень метнулась в сторону, но Тор теперь ни за что бы ее не выпустил из вида. В спину неслись крики обеспокоенных друзей, но он ничего не видел и не слышал. Весь его мир сжался до этого морока. Сейчас он бы сиганул за ним с обрыва и вознесся на небеса. Тор боялся моргнуть, ведь знал, что отвлекись он всего на мгновение и догнать уже не сможет. Он не был до конца уверен, что бежит в нужном направлении, но проснувшееся звериное чутье вело его по следу магии, отбивая лапами четкий ритм в висках и раскалывая сухую землю под ногами, не давая ни секунды на сомнения.       

Поворот, еще поворот, через пещеру красного песка, не оборачиваясь на угрозы и гневные вопли. Тор вылетел на скалистый уступ, перед которым раскинулось чадящее плато, и… никого не увидел. Ни скрипа, ни стона, ни самого малейшего дуновения. Под низким пепельным небом Тор был совсем один.       

Руки дрожали, грудь сдавливало кашлем, а горло горько сжималось. Он опять не успел, снова упустил. Опять как дурак погнался за призраком и, конечно, ничего не смог сделать. Он же знал, что и начинать не стоило. Пора бы уже оставить призраков в прошлом и идти своей дорогой, но внутренний голос с мягкими шипящими нотками постоянно науськивал «А может..?», «А что если..?». И он снова и снова поддавался.       

На душе стало так гадко, руки опускались, а глаза пекло. Тор зажмурился, плечи опустились, сквозь стиснутые зубы пробрался позорный всхлип. Он чувствовал как мир вокруг него снова раскалывался, раня осколками. Слишком многое он отдал надежде, подкармливая ее своими эмоциями. Не помня себя, не беспокоясь о пепле под ногами, Тор осел на землю. Он пытался найти в себе силы встать, подобрать оружие и вернуться к кораблю, но внутри было так пусто и тихо. Такая же выжженная пустыня, как и на километры вокруг него.       

Вдруг по волосам протянуло холодным порывом, взъерошив. На лицо легли ладони, закрыв глаза. Восхитительно прохладные на горящем лице и пахнущие кислыми яблоками, пеплом, старыми книгами и мятой. И Тор не мог ими надышаться. Вцепился в собственные колени, как пятилетний пацан, и не мог поверить. Просто не мог.       

Пока в уши не закрался шипяще-смеющийся голос.       

— Угадай, кто.