Хуа Би обтёр волосы полотенцем, распахнул дверь ванной и застыл на пороге.  

     Интимный полумрак встретил его мерцающим светом трепещущих огней. Не меньше дюжины толстых свечей на столе, тумбах и даже на полу окружили пространство спальни. При выключенных бра и зашторенных окнах эффект получился ошеломляющим. Руки повисли вдоль тела, ноздри дрогнули, впитывая наполняющий комнату запах воска. Хуа Би с тяжким вздохом зашвырнул свисающее с головы полотенце обратно в ванную. Осмотревшись, он быстро нашёл взглядом виновника и театрально развёл ладони в стороны, интересуясь:

     — Чё за… поебень? Это предельно стрёмно, Чэн… Пожар хочешь устроить? Полыхнёт моментом, — обосрал Цю патетичный жест фигового, в их случае, энтузиазма, и принялся пальцами тушить свечи одну за другой.

     Хэ Чэн лежал на кровати, с небрежно заваленными на лоб волосами, лишёнными былого лоска. Накинув на себя чёрный халат, он сосредоточенно что-то дожёвывал из останков разорванной коробки.

     — Если помнишь, огонь меня триггерит с момента пожара на яхте, — произнёс он, не сводя с Хуа Би вдумчивого бессонного взгляда. — Временами то забывается, то снова кроет. Решил устроить совместную терапию, раз уж нам обоим представился случай замещения воспоминаний чем-то лучшим…

     Хуа Би многозначительно присвистнул, вращая пальцем у виска.

     — Уж подумал, что ты обряд очищения надо мной решил провести. Здесь будто в храме.

     — Разве что отныне твоё тело — мой храм, — парировал Чэн, похлопав ладонью по месту рядом с собой.

     — Заебись, у меня вообще желание сейчас пропадёт иметь дело с чокнутым, — Хуа Би лизнул пальцы, чувствуя трепет лёгкого ожога, подошёл вплотную и плюхнулся на кровать напротив Чэна.

     Голый, грешный и отчаянно искушающий.

     — А по-моему красиво, — Чэн скользил взглядом по мокрому телу, мощному и жилистому, понимая, что от такого Цю он дуреет, не меньше.

      От азиата во внешности остались одни акценты на хищной роже. Восточный разрез добавлял к агрессии хитрецы. С опытом Чэна в содержании крупных хищников были неуместны предположения, что его привлекали «опасные штучки». Возможно, он воспринимал лишь реальную угрозу.

     — Ешь с пола? — ухмыльнулся Хуа Би. Его голос казался беспечным, несмотря на недавний разговор и дальнейшие планы на ночь.

     — Вкусно, мне нравится. Ты угадал… — Чэн говорил с отвлечённой интонацией, словно не был вооружён литым бугром под халатом. Эрекции он не скрывал, бесстыже согнув ногу в колене.

     — Нечего было угадывать, когда знаешь наверняка, — отмахнулся Хуа Би.

     Промедление подтачивало самообладание. Хуа Би знал цену времени, когда выгодно его тянуть, а когда действовать на опережение. В одно ловкое движение он оказался поверх Чэна, вновь став наглым бесом. Нагой, охуительный, владеющий преимуществом Хуа Би дерзко уселся голыми ягодицами на живот. И Чэн, затаив дыхание, под давящей тяжестью авторитета и расставленных в стороны бёдер Хуа Би приоткрыл рот, любуясь и чувствуя, как собственный член сильнее напрягся под халатом.

     Хуа Би поддел пальцем петлю на животе Чэна и решительно выдернул пояс из-под его спины. Тёмный как ночь атлас соскользнул с мускулистых плеч, падая на кровать. Ладони Хуа Би легли на плечи и, нырнув под халат, прошлись вдоль груди к животу, освобождая тело от лишней одежды.

     Чэн, затаив дыхание, проглотил ком предвкушения в горле, терзаясь последними мгновениями мучительного голода. Прерывистый долгий выдох вырвался из груди, обуздывая нереальное желание поскорее начать. Чувства натянулись как струны от долгого ожидания и постоянного отказа в искреннем наслаждении.

     — Может, ты рассчитывал, что я лягу под тебя и ноги как твой лучший эскорт, — раздвину?

     — Ты охуенен с раздвинутыми ногами. Мой лучший эскорт, я тебя за язык не тянул.

     Хуа Би взял в ладони лицо Чэна и, не отводя взгляда, лихо продолжил начатое в ванной, агрессивнее и необузданнее, чем тогда. Язык заскользил по острой кромке зубов, намеренно дразня. Хуа Би качнул бёдрами, потираясь округлыми мышцами и приноравливаясь к движениям, пока стояк Чэна не упёрся ему в копчик.

     Длинные трепещущие в пламени свечей тени ползли по стенам комнаты. Тишина была настороженной, будто они совершали своё первое преступление на скользящем прохладном шёлке постели.  

     Осторожно, чуть липкими в сладкой начинке ладонями Чэн сполз к манящим ягодицам, когда почувствовал хватку Хуа Би на своём члене. Ладонь разгладила ствол и нахально обнажила головку. Прикосновения были ещё сухими, но с намёком приятными.

     Хуа Би ловко подхватил флакон смазки, оставленный неподалёку. Крутанул колпачок и подставил ладонь под сползающий гель — после завёл руку за спину, размазывая лубрикант по члену Хэ. Несмотря на резкость движений, сильные пальцы обхватывали ствол бережно, осторожно скользя по уязвимой коже.

     — Мой черёд, разрешишь? — Чэн подхватил отброшенный в сторону флакон, собираясь присоединиться.

     — Не разрешу, — предостерёг Хуа Би, тараща светлые глаза.

     Чэн приподнялся на локтях и промурлыкал с ухмылкой:

     — Придётся. Или нравится, когда я приказываю?

     Хуа Би подался вперёд, нависнув, и позволил себя касаться. Чэн неотрывно смотрел в глаза, бережно поглаживая твёрдые ягодицы. Сначала он лишь надавливал прохладными, влажными от геля пальцами, а после проник глубоко внутрь, что отозвалось лёгкой дрожью в теле Хуа Би.

     Из груди донёсся сдавленный возглас, и Би уронил голову на плечо Чэна, предоставив своё истомленное тело его рукам. Он прикрыл глаза и хмуро закусил губу, вынужденный открыто признать перед Чэном свой стыд.

     Хэ беззвучно впитывал всё, что попадало в поле зрения. Только глубокое тяжёлое дыхание и азартный блеск в глазах напоминал, что он охренеть как сильно возбуждён.

     Хуа Би тихо выругался, его взгляд сделался чувственно-грешным, когда внутрь медленно и нежно вошли умелые пальцы Чэна, а не собственные. Воспользовавшись моментом, Чэн дотянулся и плутовато чмокнул его в губы. На потемневшем в сумраке лице глаза Би казались необычайно светлыми. Чэн увлечённо облизнулся, предвкушая, как заставит его забыться в удовольствии, пока на бескровной коже не проявится разморенный румянец.

     — Если ты во всём убедился, давай дальше членом, — сдерживая голос, сухо велел Хуа Би. Промедление неминуемо привело бы его в бешенство, а не волнующую жажду соития.  

     — Этого недостаточно, ловкач, — Чэн прерывисто выдохнул ему на ухо, остановившись на трёх пальцах, в плотном обхвате тугими мышцами. Поочерёдно вытаскивая каждый и провокационно двигая ими внутри. — Тебе будет больно, — от нелепой иронии последней фразы вырвался болезненный смешок. Где чувство реальной боли для Хуа Би? Где та боль, после того, что он испытал?

     Хуа Би выпрямился над Чэном, развёл сильные ноги шире, подставляя под себя его член. Игра мышц загорелого тела околдовывала в свете пламени. Вены змеились на внутренней стороне бёдер, сползали по низу живота к ровному бронзово-багровеющему члену. Чэн заводился от одного его шального вида. Ни один субтильный мальчик не смог бы потягаться с этой несдержанной дикостью.  

     Хуа Би расслабил колени и под тяжестью собственного веса медленно насадился на внушительный стояк. Он ожидаемо застрял на середине и с дрожью выдохнул, смиряясь с непередаваемыми ощущениями наполненности внутри себя.

     Чэн прикусил губу, полностью потакая инициативе Хуа Би. Ему казалось, будто он тиснулся головкой в узкое винное горлышко. Член сдавливало внутри, пока он не проник в нежный обволакивающий жар. Хэ подхватил напряжённую задницу Би ладонями, плавно подавая бёдра навстречу, и застыл на грани довлеющей тесноты. На вдохе сознание пронзила невероятно сладостная вспышка.

     Зажмурившись, Чэн глухо простонал от удовольствия. Происходящее казалось иллюзией внутри экстатического транса. Ещё никогда проникновение не длилось столь упоительно. Ни с кем другим они не были так тесно и глубоко связаны, чтобы душа разрывалась между горечью и наслаждением.  

     Размеренно покачиваясь, со вздохом Хуа Би безропотно принял в себя член полностью. По его напряжённым мышцам пронеслась болезненная дрожь, смешанная с отголосками кайфа. Тихо выругавшись, он попытался видоизменить ощущения. Чай не поцык — покряхтит, потерпит, выдержки Хуа Би хватит, чтобы не придавать особого значения «лёгкому дискомфорту». Понемногу он смирился с надрывной заполняющей теснотой и чуть расслабился. Его член подрагивал, едва касаясь живота Хэ. В этот момент по комнате прокатился рокочущий утробный стон Хуа Би, больше похожий на предостерегающее рычание добермана.  

     Они годами несли свои чувства в тишине, и это был первый эмоциональный звук, нарушивший их безмолвный контакт.  

     Хуа Би поспешно прочистил горло, считая подобные животные возгласы лишними.

     «Точно. Не щенок», — подумал Чэн, невольно улыбнувшись новому для своей спальни звуку во время секса. Некоторое время он вслушивался в жаркое учащённое дыхание над собой, ловя эмоции на скупом лице любовника.

     Чэн приподнялся, опираясь одной рукой о постель. Другой обхватил талию Хуа Би, прижимая к себе, и плавно толкнулся навстречу, чтобы услышать его голос снова. Он позволил лечь на свою грудь, кожа к коже, прислушиваясь к сердцебиению друг друга. Хуа Би плотно закрыл глаза, и Чэн позволил себе закрыть свои.

     Он ощущал грудью сдержанные короткие выдохи Хуа Би, пока скользил губами по изгибам его подбородка. Окунувшись в полную тишину между ними и в звук общего дыхания, ограненного похрипывающими стонами, они уподобились двум осторожным большим кошкам, трущимся друг о друга и теряющимся друг в друге.

     Голос Би завораживал, когда на гортанном выдохе его тело заскользило вверх, стягивая член, дразня головку горячей теснотой. Острые ощущения сталкивали с грани самоконтроля, спускали инстинкты с поводка. Чэн замер в сладкой пытке, стараясь не двигаться, нежно поглаживая напряжённую спину, глядя в сосредоточенное лицо и вверяя Хуа Би весь контроль. А тот приподнялся и снова шлёпнулся на бёдра Чэна, словно пытался выбить из себя дурь и сомнения.

     Чэн впился пальцами в простынь, чувствуя, как Би сжался вокруг члена. Ему в полной мере передалось ощущение впечатляющей глубины проникновения.

     — Ох, блядство… — из груди Би вырвался возглас.  

     Он хмурил брови, тёрся щекой. Не мог усидеть на члене, ерзая и изводя Чэна. Тело Хуа Би вспотело, а взгляд был совершенно отвязный. Чэн подхватил его бёдра, продолжив плавные движения внутри.

     Он сдерживался из последних сил, борясь с переполняющей животной тягой: перевернуть под себя это живое воплощение издевательства над собой. Брать его дико, безудержно, отбросив осторожность и чувство меры. Это желание, похожее на помешательство, заставило содрогнуться сознательную часть Чэна.

     — Ты в порядке?  

     — Да-а-а, блядь, Хэ, о чём ты! Какое в порядке, член свой видел? — Хуа Би ловко пытался скрыть за непосредственностью то, как эмоционально его колошматит от полюса к полюсу. Едва ли он замечал, как сильно впились собственные пальцы в плечи Хэ.

     Чэн погладил его шею, пропадая в подёрнутом мучительным удовольствием взгляде. Хуа Би двигался смело, несдержанным нахрапом, стал впускать в себя гладко, без сопротивления, а внутри почти перестал судорожно сжиматься. Он отправлял хвалёный контроль лететь к чертям.  

     Хуа Би закрыл кусающим поцелуем мягкие влажные губы Чэна. Надавил большим пальцем под подбородком, заставив запрокинуть голову назад и обнажить горло. Провёл языком полосу от яремной ямки вдоль шеи, оставляя на коже широкий блестящий след. Взгляд у него при этом был плотоядный и наслаждающийся.  

     Через мгновение он устало откинулся на руки, предоставляя открытую картину плотного сцепления их тел. Выдержка, воздержанность и прочие условности рассыпались в прах. В одно движение Чэн перевернул Хуа Би под себя на подушки. От неожиданного падения на спину тот рефлекторно обхватил ногами торс Чэна, задыхаясь с придушенным возгласом. Упираясь ступнями в простыни, Чэн развёл ноги Хуа Би в стороны, скручивая под собой натренированное тело, почти прижимая его колени к кровати. Спина Чэна плавно изгибалась в позвоночнике, а бёдра неумолимо вбивали твёрдый член как можно глубже.  

     — Ч-чэн, ха... что за сука бабья поза! Я не твой, блядь!.. пацан, чтоб ты меня загибал в три угла! — сквозь зубы Хуа Би выстонал тираду.

     Ответа не последовало, потому что Чэн ни черта не соображал. Для Хуа Би открывался роскошный вид — Хэ Чэн на пике удовольствия: ровные брови сведены, зацелованы влажные губы, а тело вылизано дорожками горячего пота. Глубокое сорванное дыхание подсказывало, что он близок к развязке.

     Хуа Би лежал под Чэном невероятно раскрытым, представляя собой искушающе-похотливое зрелище. Его покрытый испариной торс утонул в мягких подушках. Лёгкие укусы отметили кожу поверх светлого загара. Собственное тело Чэна безвольно вязло внутри Би, а движения в эпицентре их соития отзывались вихрем удовольствия в животе.  

     Хуа Би провёл руками по влажной груди и шее Чэна. Под ритмичными толчками он елозил по простыням, пока его ладони не упёрлись в изголовье кровати. Пальцы Хуа Би соскальзывали, непроизвольно цепляясь за выступы гладкой резьбы с драконами и тиграми.  

     — Как же с тобой хорошо… — сквозь загнанное дыхание произнёс Чэн.  

     Хуа Би на мгновение замер, словно растворяясь в происходящем. Второй рукой он обхватил шею Чэна, втягивая в поцелуй. Их тела сплелись подобно двум деревьям, вросшим корнями в друг друга. Оба цвели и опадали единым целым. Хуа Би чувствовал, как не хватает воздуха внутри ватной тишины. Что-то беспомощное рвалось из его груди вместе с безумными возгласами. Оргазм затопил сознание оглушающей волной до неясного гула в ушах. Затяжной стон Хуа Би под Чэном был немым, но красноречивым.  

     Хэ почти отчаянно подхватил его бёдра, вдавливая член в пульсирующую задницу. Хуа Би кончил себе на живот... Раскачивающая на волнах истома овладела закалённым крепким телом, сделав его бессильным и податливым.

     До потемнения в глазах Чэн сдерживался на самом пике. Он со стоном вышел из Би, сжав свой член в кулаке. Густые капли их семени смешались на тяжело вздымающейся груди Хуа Би.  

     Чэн закрыл глаза, выравнивая дыхание и приходя в себя. Под усталостью последних дней его крыло дремотной полуявью. Казалось, перед глазами ожили мифические звери на резном барельефе кровати. Они двигались и сплетались телами вместе с ними. Пока Чэн окончательно не затерялся в сновидении.  

     Чэн не помнил, как улёгся, чувствуя рядом тепло и колючий затылок у носа. Сквозь полный отруб к сознанию прокралось брюзжание и неясная суета вокруг.  

* * *

     Монотонное гудение будильника в мобильном вернуло в вечер ожидания на террасе. Утренний свет, не дав прийти в себя после ночи, ворвался в комнату, словно с целью пронзить череп насквозь и влепить все проблемы нового дня Чэну прямо в лоб.  

     Несколько часов сна не нагнали переутомление, истощение голодовкой и никотином. Но вялое тело наполнялось приятным естественным удовлетворением после секса. Чэн проснулся тихо, лёжа на самом крае кровати, и не один. Хуа Би, раскинув руки в стороны, спал перед ним на спине. Где-то под шрамами и мускулами сила Хуа Би превращалась во внутреннюю мощь, которая окружала надёжным ощущением покоя. У Чэна возникло спонтанное желание коснуться губами его расслабленных пальцев. Хэ никогда не целовал чьи-то руки. Ведь именно Цю должен убить его в случае, если дела обернуться особенно скверно. А затем последовать за ним.  

     Опьяняющее послевкусие ночи делало утро Чэна добрым, с доселе незнакомыми нотками неловкости и волнения. И всё после того, как они с самым близким другом и напарником наконец душевно потрахались без резинок.  

     Кто-то вытер живот Хуа Би от общей спермы, кто-то тушил ещё горящие свечи в параноидальной уверенности, что они обязательно полыхнут. И после снова лёг рядом.  

     Осознание раскрытой правды содрогнулось в памяти. Затем всё нутро похолодело от осмысления трагичности событий, от которых Чэн был отстранён. Мысли, далёкие от принятия, завладели рассудком и неподъёмным валуном тянули вниз. Его совесть сразу же принялась за самоказнь. Чэну понадобится время, чтобы смотреть в глаза Хуа Би. Чтобы видеть себя в отражении зеркала прежним.

     Когда он вернулся из гардеробной в брюках, свежей белой рубашке, с идеально уложенными волосами и выбритым подбородком — в постели уже было пусто.

     Через мгновение, с непроницаемым лицом Хуа Би вышел из ванной бодрым и наполовину одетым. Явно собирался поспеть следом. Несколько мгновений Хэ смотрел в глаза Би, надеясь увидеть в них ответ.

     Молчать будет как пить дать.  

     — Выбери рубашку, — Чэн кивнул в сторону гардероба, затягивая ремень в петли брюк. — Не торопись, ты остаёшься здесь, пока я не решу… куда направить весь твой энтузиазм, — со степенным видом он застегнул запонки на манжетах и надел часы.

     Пока они не объяснились, между ними всё оставалось по-прежнему. Чэн торопился и успевал изложить мысли кратко и по делу. Его собранность и сосредоточенность, вероятно, выглядели надменно, не оставив и следа от чувств и признаний прошедшей ночи.  

     Хуа Би застыл, молча догоняя суть слов Чэна.

     — Завтра прилетает Тянь с друзьями, будь добр, проследи, чтобы они спокойно разъехались по домам. Цзянь И тоже с ними — уже слишком высокая концентрация залётности, — настроение у Чэна было отменным. И соблазн слегка подогреть закипающего полуголого Хуа Би был слишком велик.  

      — … — Хуа Би раздражённо оскалился, расставив ноги шире и медленно краснея от ярости. — Стоять, ты никуда не выйдешь отсюда, пока я не выскажусь.  

     — Отсюда три выхода, А Цю, — пояснил Чэн, отмечая, как разгорается на Хуа Би шкура.  

     — Издеваешься? Я тебе говорил, что не позволю себя задвинуть, пока стою на своих ногах. Не делай из меня няньку для сопляков! — Хуа Би не поморщился, впечатав кулак в стену. — Знаешь что, Хэ… эту тенденцию я, блядь, просёк. Как только обстановка накаляется — я остаюсь вместе с прислугой смотреть за малолетками. Братва собирается на разборки — я сижу за забором, подтирая чьи-то жопы. В последний раз у меня была перестрелка со старым бомжом. Это дно! Ты думал, я не замечу и вечно буду покорно хавать твоё великодушное дерьмо?! — без замаха Хуа Би молниеносным пинком отправил кресло возле Чэна в противоположный угол комнаты. Кувырком влетев в стену, оно с треском раскололось на несколько частей.  

     «Ах, наезд».  

     Чэн даже не шелохнулся, не сводя с него спокойного взгляда.

     — Хэ, ты охуел! Я все твои прихоти выполнил, все желания удовлетворил? Чтобы ты меня на цепь посадил? Может, юбку на меня наденешь?! Я от злости тебе рожу готов расквасить! Ты ещё не появлялся на совете директоров с перебитой переносицей, говнюк?  

     — Вот как… — Чэн мгновение смаковал этот всплеск негодования в свой адрес. — А, и ещё... — он продолжил ровным тоном. — Сегодня свяжусь с семейным психотерапевтом, возможно, он кого-то порекомендует. Пусть с тобой поработают.  

     Почти взяв себя в руки, Хуа Би вдруг злобно фыркнул:

     — Да я скорее поссать на себя дам, чем займусь этой хуетой. Я не подпишусь на тупое очковтирательство! — Хуа Би разорялся угрозами на расстоянии вытянутой руки, которую Чэн протянул, схватил его за пояс брюк, утаскивая вплотную к себе.  

     Бешенство Хуа Би производило неизгладимо сильное впечатление, почти порнографическое, приравненное к эрекции под таблетками.  

     — Вот как ты предлагаешь мне сосредоточиться на делах, когда сам такой горячий? — Чэн нырнул носом в изгиб сильной шеи. — Не громковато ли ты орёшь в полседьмого утра из моей спальни для парня, которому не всё равно, где и у каких стен есть уши. Нам не следует ехать… — Чэн не обращал внимания на щедрый толчок ладонями в грудь, — вместе… — притёрся пахом, подтянув Хуа Би за ягодицы на себя, — потому что… — вгрызся в кожу над ключицей и подкрался поцелуями от подбородка к губам. — Те, кому не следует ни о чём догадываться, сразу заметят происходящее между нами. По нам видно, А Цю, только и всего, — договорив Чэн потянулся за настоящим поцелуем, в котором ему не было отказано.  

     Губы Хуа Би были свежими и прохладными после душа. Встреча горячих языков порождала борьбу. Ночь не насытила тягу к друг другу. Между их телами нагнеталось напряжение. По нервным окончаниям прокатывалась волна нового возбуждения, вызывая желание постоянно снимать его путями, вводящими в исступление рассудок.  

     Чэн в два шага подтолкнул Хуа Би к стене, перехватил его руки и прижал поднятыми над головой. Несмотря на жёсткий манёвр, ноги Хуа Би успел расставить, ловя между ними бедро Хэ.  

     К Би хотелось прикасаться больше, сильнее, так, чтобы оставались следы... Слишком редкая возможность видеть его таким собой. Выйдет отсюда с отстранённой миной, и выкуси до следующего момента близости.  

     Хэ отпустил запястья Хуа Би, прижимая его своим телом к стене. Он провёл руками по его голой груди, вдоль бугристого пресса и вновь проскользил пальцами наверх. Взяв его лицо в ладони, Чэн неторопливо рассматривал изменившиеся с течением времени черты.

     — Родной мой... — произнёс в губы, целуя абсолютно нежно и чувственно. Мимолётные прикосновения распускались теплом в груди. — У меня в запасе только пять минут, — до слуха донёсся пошлый намёк.  

     На слове «родной» Хуа Би задержал выдох — невольное откровение. После второй части фразы он плотно сжал губы и взглядом Чэна не только на хуй посылал, но много чего ещё делал, что позволяли опыт и воображение.  

     Не проронив ни звука в ответ, он развернулся лицом к стене и упёрся перед собой локтями:  

     — Ладно, Чэн, ладно…Чёрт тебя дери, но я не останусь сидеть взаперти! — бросил Хуа Би из-за плеча.  

     Если между ними всё более менее ясно, то «служебный роман» — это палка о двух концах, что уже ебашит Чэна по голеням. А Цю сполна владеет его слабостями, чем с успехом воспользуется.

     — Л-ладно, — нехотя поддался Чэн.  

     Он огладил бёдра Хуа Би сквозь ткань брюк и прижал его ягодицы вплотную к себе. Дыхание Би в ответ мгновенно участилось. Чэн чувствовал, как в нём пробуждается нетерпение.

     — Всё нормально, если я буду сзади?  

     — Не ставь себя в ряд с другими людьми.

      — Прости, в этот раз могу быть грубым… — не теряя времени, Чэн быстро расстегнул и спустил ниже брюки вместе с трусами. Ладонь скользнула между ягодицами, неторопливо дразня предвкушением. Раздалось бряцанье расстёгиваемого ремня и молнии. Смачный плевок. Пальцы прошлись вдоль задницы, распределяя жалкое количество слюны. Хэ приобнял рукой грудь Хуа Би, прижимая его спину к себе.  

     — Паскудничаешь, Чэн… — Цю упёрся ладонями в стену, принимая резкие толчки, сладостно тонизирующие своей болезненностью. Режущая боль от почти сухого проникновения сменялась влажным дыханием возле уха и мокрыми поцелуями в шею. От острого заполняющего кайфа Хуа Би хотелось взвыть. Чэн толкнулся внутрь наполовину, почти вышел и сразу же натянул задницу Цю на себя, шумно выдыхая в пепельный затылок.

     Хуа Би обнажил стиснутые зубы, сипя на выдохе, в который раз он хотел сорваться и не сдерживать голос. Утробный стон удовольствия осязался на загривке от губ Чэна.

     Хуа Би сжал свой член, двигая по нему рукой, а Чэн, не сговариваясь, перехватил основание вместе с яйцами. С новым толчком Хэ вошёл почти полностью, следующим — целиком, начав беспрерывно двигаться внутри.  

     Дурманящая эйфория овладела спутанно-обострёнными ощущениями. Их шарахало в стороны от нахрапистой динамики сношения двух тяжёлых тел. Соприкасаясь на стене ладонями, они чувствовали, как их пальцы периодически задевали висящие на стене рамки с картинами под стеклом.  

     Хуа Би приходилось напрячь все мускулы и держать упор с усилием, чтобы не распластаться под Хэ и не вмазаться собственным членом в стену. Под нещадным напором Би не сдержал эмоций, открыто застонав.  

     «Ну наконец-то голос подал, волчара», — подумал Чэн.  

     Лихой темп не давал передышки, грязные руки скользили по обоям, болтая рамку тяжёлой картины, которая в ответ била по запястью. Чэн распластал ладонь на поверхности стены и переплел их пальцы. Происходящее было гонкой, в которой Чэн двигался, двигался и двигался. Несколько грёбаных секунд диктовали правила: кто «успел» — тот победитель. Сильные звонкие шлепки встряхивали тело и заставляли Хуа Би принимать член, немо вымаливая Хэ быстрее кончить. Матерясь сквозь гортанные стоны, он сосредоточился на дрочке в темп шваркающих по нутру фрикций. Небезучастные пальцы Чэна приятно кружили по основанию члена, умудряясь моментами ласкать чувствительную мошонку.  

     Хуа Би зарычал и сквозь рваные вздохи вцепился ногтями в излишне бесцеремонную руку. Чэн прижался к нему, глянув через плечо Би на раскачивающийся внизу, брошенный член. Смочил слюной свой палец и с деспотичной лёгкостью обвёл кругом налитую головку, макнув в липкий кончик уретры.  

     Хуа Би насадился до упора, испытывая оргазм. Его ноги ослабли. Он терял равновесие, пытаясь удержать их двоих. Чэн закусил ему ухо и одной рукой прижал Хуа Би к себе. Тело Хуа Би содрогалось в клетке между грудью Чэна и стеной. Хэ чувствовал внутри пульсирующего и рычащего Цю как самого уволакивает в экстаз следом.

     — Да-а, бля-ядь… — запрокинув голову назад, Хуа Би надсадно выдохнул.

     Чэн коротко лизнул укушенное ухо. Он хрипло дышал в шею, потираясь носом о шёрстку на затылке, обхватив Хуа Би обеими руками. Член медленно обмякал, ещё находясь внутри. Рубашка пропиталась испариной со спины Хуа Би, который прилип к стене лбом.  

     С резким звуком картина сорвалась с петель, падая на пол. Стекло внутри рамки раскололось, рассыпаясь паутиной осколков под ногами. Тонкая бумага вильнула отжившим своё листом и плачевно накрыла собой капли семени.

     Шокирующее осознание настигло обоих сразу: «Портрет императора Тай Хао с наложницами», — раритетная копия традиционной живописи.  

     Хуа Би глянул вниз: по текстурным обоям сползал густой дорожкой слизняк спермы. Фейерверк капель из-за яростной дрочки отметил пол.

      — И часто девчонки у тебя со стен сперму оттирают? — поинтересовался Би, рассматривая грязный след ладони на уровне своего лица. — Господин передёргивает на портрет императора вместо того, чтобы девок за задницы щипать. Ты разоблачён, — поглумился он.  

      Хуа Би ощущал спиной хохочущее дыхание. Чэн хрюкнул в нос и прижался лбом к его шее, щекоча носом затылок.

     — Дождись меня, — Чэн медленно отстранился и привёл себя в надлежащий вид. — Поговорим.