«Когда мы встретимся, я уговорю Эмму взять меня с собой».

Слова, адресованные сидящему рядом и пытающемуся переварить всё услышанное Росси. Они находятся здесь с того самого момента, как Дон скрылся в комнате вместе с лекарствами. «Пойдём», — потянула тогда за руку Росси Иветт, и мальчику пришлось пойти за сестрой.

— Ты уверена? — робко спрашивает он, глядя на сестрёнку большими детскими глазами и не пытаясь сдерживать трясущуюся нижнюю губу. Вряд ли он вообще заметил, что она дёргается.

— Да.

В глазах Иветт плещется какой-то… восторг, смешанный с энтузиазмом и счастьем? Она рада, она наконец сможет помочь семье, она наконец перестанет быть обузой.

— Это опасно.

А Иветт не думает об этом. Она не может ни о чём думать с того момента, как уселась у стены дома. Когда все ушли внутрь залечивать раны, отдыхать, заботиться об Анне. Иветт сжимает губы.

Гнев. Гнев, гнев, гнев, и ещё раз гнев, и ещё раз — лютый, дикий, сменяющийся ненавистью. Гнев в глазах Дона, злость, обида. Наверное, он думает, что Иветт с Росси не заметили, но думать — вообще не его фишка. Они всё видели. Иветт видела. Гнев, обращающийся в безграничную ненависть. Жаль, она не знает, что ненависть эта была направлена уже не на детей.

— Нэт с Доном будут против… — шепчет в раздумьях Росси, покачиваясь вперёд-назад.

— Я знаю, — коротко отвечает ему сестра. Вернее, не так. Она догадывается, что они будут. Что Дон будет против. — Я хочу сделать это ради них.

Наивная, истинно детская и притом невозможно взрослая мысль. Сомнения, не присущие пятилетним девочкам. Поправка: не присущие пятилетним девочкам, чьи братья избавлены от проблем с агрессией, чьи семьи не гибнут от лап монстров, чьи жизни не заточены в бесконечный круг страданий под названием «Жизнь в качестве корма». К несчастью, Иветт как раз не из таких.

Росси молчит. Росси — умный мальчик. Росси понимает, почему сестрёнку рядом так трясёт, почему она столь решительно настроена, и он не может винить её за это. Но есть ещё кое-что.

— Ты думаешь, Дон правда злился на нас из-за… того, что мы спаслись? Из-за того, что нас не нашли?

Иветт молча и чуть заметно кивает. Конечно, злился. Конечно, злится.

— Ты же видел, что случилось с Лани, и… и Марком, и Джемимой… И Доминик погиб, — бормочет она. — А мы с тобой…

— Мы просто везучие! Мы же не виноваты, что хорошо спрятались, — справедливо замечает мальчик и вскидывает голову, с вызовом глядя на Иветт — так, будто это она их в чём-то обвиняет.

— Знаю, — слабо улыбается девочка. Её взгляд устремлён в пол. На котором спустя мгновение расползается мокрая клякса от крупной детской слезы. — Но Дон так не думает. Не говори им.

Росси выпячивает нижнюю губу и крепко, но очень неудобно обнимает сестрёнку, прижимается щекой к её грязной шее. Он не скажет, но он будет наблюдать. Он не оставит сестру. В конце концов, это благодаря ему они сумели спрятаться и выжить. Немного несправедливо, что отдуваться будет Иветт и в одиночку, верно? Потому что не понимает, что на самом деле ничем не заслужила гнев Дона.

— Я хочу пойти туда уже сейчас! — внезапно шепчет девочка, решительно. Поддержка брата на неё так подействовала, что ли?

Росси откатывается от сестры, раскидывает ноги в стороны, упирается руками в пол, наклонясь вперёд, и с прищуром пялится в глаза девочке.

— Что? — по-детски смущённо дуется она и отворачивает голову от брата. — Пойду и всё!

Росси на это молча двигается ближе и принимается сверлить её взглядом с ещё большим подозрением и скепсисом в глазах — насколько это возможно для малыша.

— Я!.. — чересчур громко начинает девочка, когда косится взглядом вбок и натыкается на это страшилище.

— Тише, — громко и быстро шепчет мальчик. Иветт закрывает рот ладошками и испуганно озирается на дверь рядом. Они же так отсюда и не ушли. В следующую секунду дети уже сматываются с места преступления, чтобы вскоре вбежать в свою спальню и упасть там на матрасы, тяжело дыша.

Ладно. Не пойдёт она никуда, конечно: слишком велик риск попасться кому-то на глаза и быть заподозренной в чём-то нехорошем. У неё есть план понадёжнее (она надеется на то, что он и вправду понадёжнее).

***

Дон продирает глаза лишь ближе к полудню. Он не помнит, когда последний раз просыпался так поздно. Вполне возможно, что никогда. Зато он прекрасно помнит, что происходило накануне. В книжках любимые герои зачастую забывали вообще всё. Что случилось с ними, с их близкими днём ранее, где они, какой день, как их зовут и всё в таком духе. Последствия пережитого стресса, видимо. И Дон предпочёл бы лишиться воспоминаний тоже, но осознание приходит уже через мгновение после пробуждения.

Первое, что он видит, когда слегка приподнимается на локте, — развалившегося на стуле у постели Анны Нэта. Крутит головой, находит пустой матрас Лани, небрежно укрытый смятым одеялом — видимо, мальчик проснулся раньше и уже куда-то убежал. Дон надеется, что он не раздерёт рану.

Напрягает слух, и до него доносятся звуки голосов. Это кто-то снаружи комнаты, вероятно.

Голова слегка побаливает, но чувствует Дон себя гораздо лучше, чем накануне или ночью. Да, гораздо лучше. Он нормально усаживается на матрасе, и Нэт, услышав шебуршания брата, оборачивается к нему.

— Доброе утро.

Дон думает, что пора перестать желать друг другу добрых утров, потому что последние события их жизни совершенно не похожи на что-то хоть сколько-нибудь доброе.

— Утро. Давно проснулся? Видел Лани?

— Полчаса назад, может, — задумчиво произносит Нэт. Он немного потерялся во времени. — Сразу сюда пришёл. Лани бегает с Томой где-то снаружи, он заходил внутрь, я смотрел его руку. Повязка держится. Когда Анна проснётся, нужно будет попросить её перебинтовать.

— Она просыпалась, — сообщает Дон. Чересчур энергично и резко он разворачивается, чтобы поставить ноги на пол, и чуть не переворачивает пиалу, полную жидкой каши. Он с трудом фокусирует взгляд на этом сюрпризе и с недоумением переводит его на Нэта. — Это что?

— Твоя еда, дурень. Осторожнее, — беззлобно огрызается Нэт. Теперь Дон видит: рядом с сиденьем брата, на полу, стоит такая же, но уже пустая, пиала. — Алисия и Росси приготовили завтрак. Ну, им помогали, но в основном только они вдвоём. Нашли сами крупы, достали, сколько нужно, разобрались с…

— Я понял, понял, — перебивает его Дон. — Они молодцы, а я дрыхну до полудня.

Он говорит несерьёзно. Наверное. В любом случае, не подумав, и потом берёт ёмкость с едой и лежащей в ней ложкой.

— При чём здесь… — недовольно бубнит Нэт. — Ты сделал очень много вчера. Неудивительно, что тебе нужно было так много времени. И что значит «Она просыпалась»?

— Это и значит. Ночью она пришла в себя. Мы поговорили, но потом она сказала, что хочет спать, так что мы оба легли, — не вдаваясь в подробности, поясняет Дон и параллельно закидывается кашей. Еда неплоха. Немного недосолена, местами с комками, но он всё равно благодарен брату и сестре за то, что они смогли сориентироваться и сами обеспечили их едой. «Яблок хочется».

— Ты рассказал ей?

Дон кивает.

— Обо всех. Она сама попросила. Так бы я, конечно, не рассказывал…

Он тяжело вздыхает. Тяжело. Всё это…

— Понятно.

Говорить не о чем. Обсуждать вчерашнее никто не хочет, обсуждать Эмму — тоже. Обсуждать Анну уже нет смысла, с ней всё понятно, обсуждать планы на день — их нет. Тошно.

— Нужно вернуть тачки в мельницу, — вспоминает Дон, констатирует как факт. — Сейчас доем и…

— Может, пусть лучше кто-то из детей? — неуверенно спрашивает Нэт. Он сомневается в том, как будет чувствовать себя Дон, если вновь окажется там, где недавно видел Эмму.

— Нет, я хочу сам. Только возьму кого-нибудь в помощь, — мотает головой тот с набитыми щеками. Он тоже сомневается в том, как будет чувствовать себя там, где видел Эмму ещё накануне. Как будет чувствовать себя, когда увидит её сегодня. Потому что он намерен её увидеть. Он уверен: ещё не поздно всё уладить и вернуть её. Она не должна рисковать собой из-за смерти Доминика, не должна ни в коем случае. К тому же, ему ещё надо извиниться перед ней.

Нэт, разрывающийся между желанием помочь брату и необходимостью остаться следить за сестрой, понуро мямлит:

— Я бы сходил с тобой, но Анна…

— Я понимаю. Всё в порядке. Возьму кого-нибудь из мелких. Им не помешает пройтись проветриться. И в этот раз ни Лани, ни Томы с нами не будет.

Мальчики одновременно усмехаются. Конечно. Во-первых, они ходили за продуктами вчера, во-вторых, Лани нужно беречь руку. Времени на восстановление у него всего два дня. Уже меньше.

Дон задумывается о том, кому предложить составить ему компанию. Алисия, конечно, девочка энергичная, но она и так уже много сегодня сделала… Росси слегка интроверт — даже больше чем слегка — и тоже готовил завтрак, так что его трогать совершенно точно не стоит. Джемима или… «Блять». Аккуратный смуглый нос сморщивается как от удара, и Дон даже не замечает, что выругался. «Она мертва». Мальчик на несколько мгновений прекращает жевать и глотать кашу, жмурит глаза и щипает себя за руку. «Приди в себя». Ему нужно хладнокровие. Надо взять себя в руки. Надо свыкнуться с фактом, что Доминика, Джемимы, Марка больше нет.

Их нет.

Дон делает глубокий вдох, что совершенно не помогает. Как может он так быстро привыкнуть к их потере? К тому, что они ушли навсегда? Как Конни и другие.

«Блять».

Сердце бешено бьётся, но мыслительный процесс продолжается.

— Это… Крис или Иветт, — дрожащим голосом почти неразборчиво говорит он. Нэт с волнением на лице смотрит на брата.

— Ты чего?

— Просто… снова понял, что произошло с ними вчера.

«Что произошло с нами вчера».

Нэт бы отпустил сейчас какую-то шутку в своём издевательском стиле, но почему-то не может. Язык не поворачивается. В смысле не «почему-то». Причина вполне понятна, просто он не хочет с ней мириться. Не хочет признавать, что, если он начнёт копаться в себе, ему снова станет плохо.

— Тебе просто нужно время.

— Нам всем оно нужно.

За дверями раздаётся звонкий смех Алисии и Томы. Может быть, всё-таки не всем оно так необходимо? Мальчики думают об одном и том же. Как люди переживают утраты? Как они переживают горе, боль? Почему их двоих до сих пор накрывает паника, стоит вспомнить о погибших, а младшие сестра с братом прямо сейчас так вот беззаботно смеются? Они никогда не сталкивались с подобного рода трагедиями. Только знали об ужасах, творящихся и творимых в «Благодатном Доме». Они просто не могут знать, что реакция на подобные вещи у разных людей зачастую не совпадает. Что кто-то переживает это легче, кто-то — тяжелее.

Нэт не знает этого. Дон не знает тоже. И чтобы никого не корить за недостаточное количество пролитых слёз или излишние эмоции, они возвращаются к обсуждению насущных вопросов.

— Крис и Иветт.

— Не хочешь взять их обоих?

— Тележек всего две… Многовато будет.

В этот момент раздаётся осторожный стук в дверь. Затем она открывается, и на пороге ребята видят никого иного как Иветт.

Говоря об Иветт, — а говорить мы о ней впредь будем очень много — нужно вспомнить, что девочка она довольно умная. Конечно, несравнимо с Эммой, или Реем, или Норманом, и даже Росси мыслит рациональнее и логичнее, но она, как воспитанница премиальной фермы, тоже отличается умом и сообразительностью, так сказать. А потому ей ожидаемо удалось придумать вполне реальный план, чтобы попасть в мельницу. Заключался он в том, чтобы — о неожиданность! — напроситься пойти с кем-то из старших возвращать тачки в мельницу. Там уж она как-нибудь сообразит, что нужно сделать, чтобы остаться и уговорить спасателей взять её к себе. Да и Эмма помочь может… Она надеется на это.

— Можно? — робко спрашивает девочка, настороженно посматривая на спящую Анну. Нэт и Дон переглядываются и в один голос отвечают: «Да, конечно».

— У вас там что-то случилось? Нужна помощь? — как подобает заботливому старшему брату, спрашивает Дон. То, что он слышит потом, вообще не является тем, что он услышать ожидал.

— Вы пойдёте возвращать тачки сегодня в мельницу? Можно с вами? — спрашивает она, абсолютно не волнуясь и уверенная в своей победе. Что они могут заподозрить?

«Простите».

Нэт и Дон в удивлении выпучивают на неё глаза.

«Подслушивала, что ли?» — думает второй.

— Подслушивала, что ли? — вслух и с какой-то усмешкой спрашивает Нэт. По тому, как Иветт сцепляет руки в замочек за спиной и отводит взгляд, понимают, — или думают, что понимают — да. «Ну, зато всё решилось само собой», — незамедлительно находит плюс Дон.

— Туда пойду я, так что ты можешь присоединиться. Мы как раз думали, кого позвать, — с улыбкой кивает Дон, и Иветт с радостным вскриком подлетает к нему, чтобы обнять за руку.

— Спасибо! — искренне благодарит она и трясёт мальчика за плечо. Дон старается уберечь от этого бедлама несчастную пиалу с недоеденной кашей.

Иветт вылетает из помещения, а затем и из домика, в поисках тачек. Они оказываются на углу, около тропинки, ведущей вглубь поселения, стоят под аккуратным маленьким окошком. Девочка, от усердия высунув язык, подпрыгивает, хватается за ручки и наклоняет тачку к себе. Справится. Крис с мальчишками же справились, чем она хуже? Раз она собирается путём обмана старшего брата отправиться работать с такими серьёзными людьми, нужно уметь справляться с трудностями! Девочка ставит тачку на место до прихода Дона, запрокидывает голову и тихо вскрикивает от неожиданности: из окна на неё таращится Росси своими этими круглыми глазёнками и без единой эмоции показывает палец вверх — сопровождает в последний путь, так сказать. Иветт шумно выдыхает и кивает, а на лице у неё расцветает широкая-широкая детская улыбка. Она поднимает аж два пальца и усаживается на землю в ожидании старшего брата.

Дон приходит через несколько минут — каша сама себя вряд ли доела бы.

— Вставай, — коротко говорит он и сам не знает, почему именно так. Интонация у этого слова, то, как он его произносит, какая-то непонятная. Он то ли приказывает, то ли просит, то ли просто… говорит. Не вышел из состояния, которое накрыло накануне? О чём-то переживает? Устал, не выспался? Иветт не может обо всём этом думать, когда подскакивает с места и вновь хватается за уже знакомые ручки. Дон берёт тачку побольше и разворачивается в нужную сторону. Он прикусывает щёку и косит взгляд на сестру. Иветт совсем не волнуется. Вернее, внутри — да, но надежда и заметная даже внешне детская наивность всё это заглушают. И вот мы имеем самую обыкновенную маленькую девочку, с пыхтением катящую перед собой тачку и совершенно ни о чём, на первый взгляд, не думающую. Да что уж там на первый — ни на второй, ни на третий.

Тем более для Дона, который совершенно ничего не замечает: он занят мыслями о том, что скажет Эмме, когда её увидит. Как говорилось ранее, в том, что он её увидит, он не сомневается.