Блики холодного лунного света плясали на водяной глади. Из леса на берег вышла белокурая девушка. Ее тянуло к реке. Река пела ей, и песнь эту подхватили теперь и лес, и земля, и даже Луна, такая недосягаемо далекая. Ноги коснулись прохладной воды – и тело наполнилось силой. Девушка шла дальше – тонкое платье становилось тяжелым, но то была приятная тяжесть. Вода обволакивала тело, смыкаясь над головой, принимая в объятья свое дитя.

***

Где-то вдали появились первые отблески рассвета. Зоя встрепенулась, она уже несколько минут, не отрываясь, вглядывалась в едва различимое лицо юноши, и наконец проклюнувшееся солнце осветило его тускло-оранжевым светом. Этого света хватило на то, чтобы взгляд ухватился за теплый оттенок смуглой кожи, густые брови, сведенные на переносице, тонкие плотно сомкнутые губы, растрепанные каштановые волосы. Тело юноши было напряженным, скрученным в тугой узел. Ей не нужно было даже смотреть на него, чтобы почувствовать, как крепко он обхватывал прижатые к груди колени. Через несколько минут его желтовато-карие глаза распахнулись и вскоре встретились с глазами девочки, в которых пряталось давяще-тяжелое дымчато-синее небо, такое, каким оно бывало перед сильной грозой, когда мир возвращался к истокам, вновь становясь первобытно-диким. Он глядел на нее, и его уносило куда-то далеко-далеко: в обросшее золотой пшеницей поле, раскинувшееся под низким куполом набухающего неба и простиравшееся настолько, насколько хватало взгляда. Вдруг небо встряхнулось, взмахнув растрепанными угольно-черными косичками, вздернуло подбородок, и рассыпалось хрустальными осколками девичьего голоса:

– Как тебя зовут?

Юноша не сразу смог ответить, в голове загудело: что-то важное ускользало от него, а он никак не мог вспомнить, что именно. И эта девочка – казалось, он знал ее когда-то давно, словно в другой жизни.

– Максим… Макс, – наконец промолвил юноша охрипшим от долгого молчания голосом, и вдруг понял, что лежит нагишом на колючей подстилке из опавших иголок и листьев и примятой травы, укрытый цветастым пледом. Щеки залились краской, и он в растерянности уставился на девочку. Он старался вспомнить, как тут оказался, как встретился с ней, но не мог.

– Зоя, – проговорила она, пододвигая ему стопку вещей.

Она продолжала с интересом, рассматривать юношу, но в ее взгляде читалась настороженность. Он же переводил взгляд то на вещи, то на нее не в силах спросить хоть что-то. Она моргнула и отвернулась, заговорив.

– Ты, кажется, потерялся, я столкнулась с тобой ночью, и ты тут же отключился, – помнит ли он хоть что-нибудь? – Что случилось? Как ты здесь оказался?

В голове все спуталось: мысли, обрывки разговоров, клочки образов из полузабытого сна, который, казалось, не отпускал его целую вечность, но эта вечность теперь виделась такой далекой, что уже успела покрыться толстым слоем пыли, не дававшим припомнить ни лиц, ни событий.

 – Я не знаю, – это была ложь и правда одновременно, он понятия не имел, что именно произошло. – Я помню только, как бежал по лесу, а потом – ничего.

– А почему ты бежал по лесу? – «от кого» – вот что она собиралась спросить, но, пожалуй, это был слишком сложный вопрос. Зоя уже почувствовала это: энергия то разливалась по всему его телу, то едва различимо пульсировала.

Максим замер в замешательстве: правда прозвучала бы просто безумно, а лгать вовсе не хотелось. Хотя с чего это он вообще должен был говорить что-то этой девчонке. И как сама она оказалась в лесу?

– А почему ты здесь? – вопрос, наверное, прозвучал грубо, но Максим уже ничего не мог изменить, поэтому, натянув брюки, обернулся и уставился в девичью спину в ожидании ответа.

Зоя тоже обернулась и снова посмотрела ему в глаза. Она не знала, с чего следует начинать.

– Гуляла, – пожала она плечами, все еще пытаясь прочесть его, разглядеть попытку солгать.

– Значит тут недалеко город? – сделал вывод Максим. – «Причем совсем недалеко, раз она гуляет ночью. Так насколько далеко я умудрился зайти? Или я и вовсе никуда не ушел? Тогда почему я все еще…?»

– Да, что-то вроде того, – Прервала Зоя поток его мыслей. Пора. Теперь, видимо, пора. – Ты, значит, тоже гулял? Слышал что-нибудь? Музыку, слова, крик? Что-нибудь?

Они таращились друг на друга, Зоя в нетерпении, а Максим в попытке понять, к чему же она клонит. Дело в том, что он и впрямь слышал что-то, но описать это словами было просто невозможно, это было все вместе: и песня, и зов, и крик, и мольба. А потом был этот сон, тогда нечто превратилось в тихий шепот, в колыбельную, в шелест крыльев. Сам не понимая зачем, Максим медленно кивнул. Зоя отвела глаза: ей нужно было время. «Вот бы здесь была Оксана, она всегда находила самые верные слова», – подумала девочка. В голову пришла самая дурацкая мысль на свете.

– Пойдем, – она поднялась на ноги и, не оборачиваясь, зашагала прочь.

Максим в недоумении продолжал смотреть на нее. Идти? Рискованно. Кто знает, вдруг она специально заводит его в ловушку. Но оставаться здесь было бессмысленно. И он побежал вслед за Зоей.

– Куда? – окликнул он ее.

– Понимаешь, вот я скажу тебе сейчас, а ты ведь все равно не поверишь. Так что просто иди за мной. Говори, если хочешь.

– Не пойду я никуда. Откуда я знаю, что это безопасно? – бросил он, продолжая, однако, двигаться за ней.

– А тебе что, есть чего опасаться? – усмехнулась девочка. – «Ага. Так он и скажет мне, от кого бегает».

Тепло новорожденного солнца смешивалось с холодным дыханием умирающей ночи. Максим ступал босиком по влажной земле, утопая в запахах и звуках оживающего леса. Лес был для него незнакомцем. Максим вздрагивал от легких прикосновений травы, шел неуверенно, не разбирая направления.

Зоя оглянулась.

– Пойти со мной, будет лучшим решением за всю твою жизнь, поверь.

– Но куда? И кто ты? И как?..

– Я расскажу тебе сказку, хорошо? – Она остановилась и прищурилась. Прошла минута, и молчание оборвалось ее шагами. – Давным-давно из леса вышла девочка. Никто не знал, как она оказалась в лесу, где ее родители. Она была слепа. Но ей дано было видеть и слышать то, что не видел и не слышал никто другой. Она видела нити, оплетавшие людей, связывающие их друг с другом и обрывающиеся при смерти. Она слышала биение чужих сердец и шепот ветра, рассказы леса и шаги времени. Люди боялись ее и почитали. Но ей было не нужно ни то, ни другое. Много лет спустя она пропала так же неожиданно, как появилась. С ней исчезли и несколько девушек из того поселения. Всюду, где их видели потом, к ним присоединялись другие девушки. Пока у нее не набралось двенадцать учениц. Двенадцать странниц. Двенадцать столпов. Они стали дочерями природы – научились слышать ее голос, научились говорить с ней и использовать ее дары. Она вырастила двенадцать стражниц. Со знанием они обрели силы и бессмертие. Не такое бессмертие, о котором ты мог подумать. Они потом правда стали столпами – вечными деревьями. Хотя некоторые говорят, что они спят в корнях и проснутся, когда миру будут нужны их силы.

Максим был очарован историей. Но что-то маленькое и тревожное в нем просыпалось и мешало относиться к этой сказке как к вымыслу, небылице.

– Так вот, их наставница исчезла. Внезапно, как и всегда. А потом был раскол. Одна из них решила, что роль безвестных защитниц – это слишком… мало что ли. Что с их силами они могли бы управлять всем миром, вершить правосудие. И что, пожалуй, так было бы даже правильнее. Они установили бы свои законы – справедливые и разумные. И правили бы вечно, вечно бы следили за порядком. Но ведь все знают, что с человеком делает власть, как она развращает даже самые чистые души. Тем более вкупе с такой великой силой. Они могли бы стать богинями для простых людей, но затем превратиться в дьяволиц.

– Но ведь кто-то же дал им эти силы. И бессмертие. Значит этот кто-то мог их и отнять?

– Бессмертие – это бремя, которое несут сильные. А сила – следствие знания. Нельзя отнять знания, значит, нельзя отнять и все остальное.

– Тогда как они справились с ней?

– Они не справились. Они просто не дали ей захватить власть, но она основала свой культ, стала местной темной ведьмой, которую боялись и которой поклонялись, за которой следовали. А затем вместе со своими сестрами превратилась в дерево. Что было с ней дальше – не знаю. Но, в общем, у всех стражниц были ученицы, а у них свои и так далее. А потом и ученики. В общем, вот такая сказка.

– А в чем мораль? Я что-то упустил видимо.

– Не упустил. Каждый понимает по-своему. Для меня, например, это история о том, что у всех нас один конец. Не важно, чего мы достигнем, чем будем обладать. Рано или поздно нас всех ждет одно и то же. Смерть, сон – велика ли разница? Ни то, ни другое – не жизнь.

Зоя кинула на него взгляд и едва заметно улыбнулась. Там, за Чертой, откуда он пришел, не любят говорить о смерти.

– Почти пришли. Вон, уже можно разглядеть дома, – она указала на яркое пятнышко, маячившее среди стволов.

Волнение укололо и пробралось под кожу, разбегаясь льдинками по всему телу. Что ждет его там? И что это «там» вообще такое? Несколько десятков шагов и, кажется, жизнь больше никогда не станет прежней. Хотя она уже не станет, не может стать.

Они вышли на пыльную проселочную дорогу, окружавшую ряд маленьких цветастых домиков с резными ставенками. Не покосившихся, не осевших. Яркие и свеженькие, они стояли в окружении яблонь и сиреней, оставленные без присмотра уродливых заборчиков.

Зоя уверенно двигалась вперед, а Максим впивался взглядом в каждый домик, невольно замедляя шаг. Здесь чувствовалась жизнь, она просвечивала даже через сонную завесу раннего утра. В городе, даже совсем маленьком, как тот, в котором жил Максим, все было иначе: облезлые перегороженные улочки, бездыханные дома и тоскливые лица прохожих. Было непривычно настолько, что даже становилось немного жутко. Но присутствие Зои успокаивало, хотя это и было странно, он ведь не знал о ней ничего.

Зоя обернулась и едва заметно улыбнулась, взглянув на лицо Максима, выражавшее какой-то детский восторг и пылавшее любопытством. Они почти подошли к мосту, перекинутому через сужавшуюся речку, когда она заприметила вдалеке знакомую копну белых волос – Алекс брел вдоль кромки воды как раз в сторону моста. Он, словно почувствовав их присутствие, поднял голову и уставился на Зою.

– Зоя! Что за прекрасный незнакомец плетется за тобой? Ты где его откопала?

Зоя быстро глянула на Максима и крикнула Алексу в ответ:

– Вечером все расскажу.

– Тогда передай сестренке, чтобы ждала гостей, – ухмыльнулся юноша и направился своей дорогой.

Несмотря на напускную веселость, с Алексом что-то было не так – это Зоя заметила сразу: слишком рано он выбрался из дома, слишком быстро свернул разговор, слишком отрешенно продолжал вглядываться в водную гладь, волоча за собой тонкую дымку недавно свершившегося колдовства.

Максим, как и Зоя, продолжал наблюдать за юношей, с интересом и настороженностью.

– Я вас познакомлю потом. Он тебе понравится, он умеет нравиться.

Максим рассеяно кивнул.

– Пойдем. – Зоя мотнула головой в сторону моста.

На том берегу реки гордо и непоколебимо стоял большой дом из розового камня, к которому уверенно двигалась Зоя. Взгляд Максима привлек символ, вырезанный на массивной деревянной двери, он казался таким знакомым. Но разглядеть как следует витки и кольца не удалось, Зоины пальцы обхватили витую ручку.

– Я отведу тебя к Серафиму, он поможет. Он знает, что делать. – она мягко улыбнулась. – Я не знаю, что у тебя случилось, но союзники тебе не помешают. Только говорить начну я, хорошо?

Максим вынырнул из задумчивости и попытался оценить риски, но он зашел уже слишком далеко, он совсем позабыл о том, где он, и о том, что будущее теперь превратилось в размазанную картинку, как, впрочем, и прошлое. Поэтому кивок и шаг дались ему так просто.

«Все уже изменилось. Нет смысла сопротивляться. Нужно просто делать все возможное. Идти, пытаться, искать правду», – подумал Максим в миг, когда дверь за его спиной захлопнулась, оставляя прошлое во вчерашней пыли.