Жить в твоей голове и было моим настоящим раем. Небеса, ангелы, души с их непоколебимыми, вечными правилами были так тягостны, особенно после того, как я узнал: какого это — быть с тобой.

Всё началось так невинно. Я говорю даже не про ту самую встречу с «кто ты?» и уж тем более не про ад. Начало отдельной, самой сверхъестественной истории в твоей жизни. Сэм тогда был в отчаянии, как и я. Врачи отказывались давать хоть какие-то прогнозы. Моих сил почему-то не хватало для того, чтобы вытащить тебя из комы. Но мы нашли решение, как всегда делали. Мы ведь проделывали нечто подобное уже не раз, правда, всегда времени было в обрез, но тогда у меня были годы. Сейчас я даже жалею, что растянул это всего на пару месяцев.

Попасть в твою голову оказалось легко, найти тебя среди полного мрака мыслей — труднее. Но я уже видел эти тёмные коридоры, чьим фундаментом уже много лет была ненависть к себе. Я нашёл тебя, чтобы вытащить из ада, снова. Но сначала нужно было убедить тебя — «вылечить». Бог опять решил поставить грандиозный спектакль и, увы, я обязан был следовать сценарию. Видеть все твои мечты и страхи было неудивительно, ведь за столько лет мы хорошо изучили друг друга. Но кое-что удивило меня. В твоей голове было слишком много меня. Это были воспоминания, тревоги и страхи, и самое шокирующее — мечты и планы.

Я никогда не видел их — стены внутри тебя надёжно прятали всё, что не хотелось признавать. Пусть я и подозреваю, что некоторые более могущественные видели всё. Времени для того, чтобы вывести тебя из внутреннего лабиринта было много. Искать, говорить, убеждать — стало моей работой. Но любить тебя — неоправданная роскошь, которую я позволил себе. Наверное, это было отчаянье. Жить в твоей голове через стенку с мечтами, которые я сам старательно отгонял уже не первый год, было невыносимо. Мне ничего другого не оставалось.

Прости, Дин. Мне пришлось убить тебя почти неосознанно. Нечаянно мы попали под Божий гнев, просто по невезению, нечаянно я проник в те закоулки, что были со мной. Со мной, но точно не для меня. Возможно, это отсрочило день твоего выздоровления (которое оказалось неважным). Ты сам неосознанно сделал шаг назад и закрылся. Но в собственной голове не спрячешься.

Ты и поцеловал меня через неделю, должно быть, тоже нечаянно. Я, нечаянно, ответил тебе. Ты тогда спросил, считается ли поцелуй за твою больную фантазию, раз происходит в голове. Я сказал нет, но на самом деле не был полностью уверен в ответе.

Это были самые лучшие дни за все миллиарды лет моего существования. У тебя в голове стало как дома. И эти комнаты бункера. Как мы сидели и мечтали, и напевали песни, и смотрели фильмы, и слушали тихий океан. Мы видели города и страны, изучали людей и вселенную, пусть через наши воспоминания, но это абсолютно неважно.

Важно, что мы верили в вечную любовь. В нашу любовь. И думали — навсегда.

Нельзя было думать по-другому. Ты совершенно не умел выражать чувства, особенно положительные. Я вовсе не знал, что они из себя представляют (пока не встретил тебя). И в то время мы шаг за шагом учили друг друга натягивать тонкую нить взаимопонимания, шли медленно, боясь оступиться. И всё ещё любили.

Это не было началом нашей любви, нет. Мы оба знаем, всегда знали, что всё было предрешено много лет назад: звёзды сложили нашу любовь задолго до нашего появления. В первую нашу встречу запустился страшный, убивающий механизм. Об этом почему-то знали все, кроме нас. И только тогда — в твоей голове — мы решились обозначить словом чувство.

И любить тебя никогда не было благословением. Ты знал это с самого начала, любовь моя.

(Прости за горечь, что ты никогда не позволял показывать).

Неоправданно глупо бог строит свои планы, отчаянно слепо мы вновь и вновь следуем им.

Несмотря на эгоистичное желание, спрятанное где-то глубоко внутри, оставить всё как есть, я искал выход. Всего-то нужно вылечить тебя и заставить захотеть очнуться. Мне было трудно сделать это. Нам было трудно. Мы оба застряли в твоей голове, полностью потеряв связь с внешним миром. Все за пределами твоего сознания было недоступным.

Ты ведь знаешь, что чёрный забирает в себя весь свет? Мы старались выбраться, но вместо этого только запутались в полной темноте. Желаемое и действительное, божественное и людское, мечты о совместном счастье и воспоминания о реальности — всё это слилось в ничто, в пустоту, пусть это и был свет. Мы включили свои огни, мы продолжали любить. А ничего не изменилось. Ничего и не должно было измениться, все это знали. Ты всегда любил меня, но разве это до сих пор что-нибудь меняло?

Твои горькие поцелуи обрушились небом в комнате. Океаны и города поглощала темнота. Это до жути, до вставших дыбом волос напомнило мне разрушение небес, падение. В твоей голове образовывалась чёрная пустота, ещё хуже той, в которую я должен в итоге попасть, ведь твоя пустота основалась на месте полном света.

Но в конце мы остались совсем одни. История — замкнутый круг. Разорвать его — стало моей целью.

Мне хотелось заткнуть уши, когда ты сказал: «Прости, Кас». Потому что я не мог ответить, что ты зря просишь прощения. Ты уничтожал меня ещё до нашей встречи. Хотя… ты ведь знаешь, что я не виню тебя. Никогда.

Жить в твоей голове было непросто. Это было уроком, самым болезненным уроком в моей жизни. Любить тебя — больно. А ещё прекрасно (теперь я точно могу заменять глагол «жить» фразой «любить тебя»).

Жить в твоей голове — просто жить, это давно не секрет.

Я так и остался в твоих мыслях. Хорошо, что мозг значит больше сердца, если брать организм, хорошо, что он умирает полностью. Ведь благодаря этому, ты умер не один. Хорошо, что мозг живёт ещё некоторое время и я всё-таки успел сказать тебе всё это.

И убить тебя  ̶н̶е̶осознанно,  ̶н̶е̶(от)чаянно стало правильным решением.