— ... за такие злодеяния — повесить! Миша смотрит в зелёные глаза слева. Последнее, что он слышит, это тихое «Мишель»... и тишина. Оглушающая, промозглая, напускающая сначала незаметное, но навязчивое чувство одиночества...
Юноша чуть ли не падает с кровати. Этот сон тревожит его уже вторую неделю, как навязчивое насекомое, приходит каждую ночь. Миша уже давно перерыл все сонники, в надежде найти хоть что-то стоящее, но все как один твердили о судьбе, вселенской любви и безграничном счастье. Ещё чуть-чуть и он совершенно свихнётся и пойдёт к гадалке. Он бы поразмышлял об этом ещё, если бы не опаздывал на первую пару. А опаздывать на пары нельзя. Особенно, если это пары Романова.
***
Мало кто не знал Кондратия Рылеева. Даже если вы с ним ни разу не встречались, то обязательно слышали об этом «будущем российской журналистики», которого так рьяно восхваляли преподаватели. Раз уж об активном Рылееве вы знаете, то и о его компаньоне по фамилии Трубецкой явно наслышаны. Сергей иногда казался ангелом-хранителем или просто голосом разума для богатого на (не всегда хорошие) идеи Кондраши. А если есть ангел, значит будет и демон, в роли которого выступал рьяный любитель митингов за свержение власти (и алкоголя) Павел Пастель, который, неизвестно по какой причине, ещё не отчислен из данного высшего учебного заведения и находится в этой компании. А завершает эту взбалмошную четвёрку Сергей Муравьёв-Апостол, чьё имя чуть ли на доске почёта не выгравировано. По скромному мнению некоторых девчонок его потока, мужчина, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать. По скромному мнению всех вышеперечисленных, «не, ну ты, конечно, даёшь, Серёж».
Только редкие зануды и, пожалуй, Коля Романов, ни разу не были на пьянках в квартире Рылеева, не слышали его революционных стихотворений и не вступали в споры о Единой России с Пестелем. Хотим заметить, они многое упустили.
***
Нужно быть бессмертным, чтобы входить на пары к Александру Павловичу без стука. Или Пестелем. Он, конечно, не бессмертен, но определённо бесстрашен и лишён чувства самосохранения. Но Миша последнее в наличии имел, а смелостью никогда не отличался, потому мялся у двери уже минут пять, понимая, что лишь оттягивает казнь. Но и пропустить пару нельзя, хуже будет. Юноша закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Если ты надеешься, что она откроется сама, то зря надеешься, — Бестужев вздрогнул. За спиной стоял высокий парень, явно на голову выше самого Мишеля, и говорил с усмешкой. — Так и будешь стоять или войдёшь? Пара только началась, Палыч не сильно орать будет. Парень подмигнул и постучался. Затем открыл дверь и пропустил Мишу вперёд. Рюмин быстро пробежал под грозный взгляд преподавателя на первую парту, но тот быстро отвлёкся на следом вошедшего.
— Раз на свои пары не ходишь, Муравьёв, не ходи на чужие, не позорься!
— А я может Вас повидать хотел, Александр Павлович. Поздороваться, поинтересоваться здоровьем, так сказать.
— Ты, Сергей, ко мне не подлизывайся. Такое только с Милорадовичем прокатит. Автомат не поставлю. Уйди с глаз моих, не срывай пару.
Парень лишь пожал плечами, будто ни на что и не надеялся, оставил какие-то бумаги на столе и скрылся за дверями кабинета. Миша, ошарашено наблюдавший за этим диалогом, как выяснилось, Сергея и Романова, отмер и быстро записал фамилию этого занимательного молодого человека. Нужно будет поблагодарить, потому что так героически от гнева Романова его ещё никто не спасал.
***
— Я запрещаю тебе общаться с Пестелем! Как выяснилось, это заразно, — Трубецкой под хохот Кондратия на фоне устало потирал переносицу. Он, староста их группы между прочим, только что прослушал занимательную (и явно приукрашенную) историю о начале дня Муравьёва-Апостола и отлично понимал, кому придётся за это отчитываться. При чём даже не от самого Серёжи, а от какой-то девчонки с первого курса, которая, по какой-то неведомой причине (ага, да), снабжала его информацией.
— Что заразно, Серёж? — Рылеев продолжал улыбаться, прекрасно зная ответ.
— Дебелизм, Кондраш. Кто же знал, что он передаётся воздушно-капельным. Ну как можно ТАК общаться с Палычем? Он же нас всех сожрёт во время сессии, — Боже, дай Сергею терпения и нормальных друзей.
— Будто до этого он питал к нам чувства чистой любви. Когда он поймёт, что История Отечества, что вам, что нам, не нужна? — Паша оглядывался в поисках Апостола, в надеждах поскорее уйти из этого злосчастного заведения.
Пары давно у всех закончились, но его высочество Сергей куда-то запропастился, чем задерживал всех. Не то, чтобы они особо спешили, но когда впереди два выходных и пьянка у Рылеева, не особо хочется задерживаться. Потому, как только тёмная макушка появилась на горизонте, Пестель был готов разразиться аплодисментами.
— Господи, Апостол, тебя где черти носили?! — пожалуй, противоречивее предложения этот мир ещё не слышал. Серёжа его не услышал, лишь проскочил мимо со словами, что ему нужно в библиотеку. Всё-таки, помолиться Паше не помешает, а терпение нужно теперь не одному Трубецкому.
***
Бестужев-Рюмин просматривал книги уже по третьему кругу, но Достоевский упрямо ускользал от его глаз, будто прятался. Миша ещё раз сосредоточено прошёлся по корешкам, но ничего не увидел. Ужас. Библиотекарь подозрительно на него посматривала, явно надумав себе не то. Всё же, бросив надежды, что книга появится сама по себе, юноша направился к выходу, прихватив с собой «Евгения Онегина» чисто для убедительности.
Вот он уже называет свою фамилию, которую старушка ищет уж слишком долго, как в библиотеку, громко хлопнув деревянной дверью (что, скажу я вам, очень не понравилось библиотекарю), врывается тот самый Сергей, что смело сократил им время лекции, с заветным Достоевским в руках. Он ангел или кто? Скорее всего. Тот лишь с улыбкой вручает женщине том, который Миша тут же забирает. По итогу, из библиотеки они выходят вместе.
— Спасибо, что взял на себя удар Романова, — Мишель говорит тихо, не зная уместны ли его извинения. — Было бы за что. Сергей, — парень протягивает руку, явно желая таки познакомится.
— Миша, — голос почему-то парня предаёт, но он улыбается в ответ. Серёжа кажется ему солнцем.
— Был на пьянках у Рылеева?
— Только слышал.
— Побывать хочешь?
— Очень.
— Тогда пошли, — Муравьёв-Апостол слегка хлопает парня по плечу и направляется вниз по лестнице. Чувствуется, им предстоит весёлый вечер.