Миша смотрит внимательно, будто до конца не осознавая, что именно происходит; улыбка медленно расползается по его лицу. Он прокручивает в голове фразу снова и снова. Серёжа смотрит на него с надеждой, с коей на свою пустую курсовую не глядел. Два идиота. Муравьёв склоняется чуть ближе к Бестужеву, что сидит напротив, и чуть ли не в самые губы шепчет:

       — Будешь долго молчать — выйду за какую-нибудь девушку, — и касается губ, так и не дождавшись ответа. Будем считать, что этот поцелуй первый.

      Мишель слегка теряется, но всё равно отвечает, неуверенно, но отвечает. Апостол был готов продлить этот момент навечно, но вот против физиологии не попрёшь. Губы слегка покалывает, спина затекла из-за неудобного положения, но кого это останавливает.

      Сергей отстраняется, и, о боже, кажется, кто-то лишается сердца. Как даже в семь утра, с совершенно растрёпанными волосами и припухшими губами можно выглядеть так великолепно? Кому продавать душу? Миша ещё и улыбается так заразительно, что оставаться серьёзным совершенно никак не удаётся.

       — Ты мне нравишься, Серёж, чертовски сильно, и я ничего не могу с этим поделать, — у Бестужева голос чуть хриплый, он глаза вниз опускает и губы закусывает. Сергей мысленно приписывает его к ангелам. 

       — Тебе и не нужно, — Миша чуть фыркает, когда его в макушку целуют, и они вместе спускаются на кухню. Любовь любовью, а аспирин по расписанию.       Вот они уже все вместе поглощают блинчики, чуть Рылеевым подпорченные, но всё равно вкусные, и пытаются по кускам собрать воспоминания прошлой ночи. Этот самый Рылеев, кстати, на Мишу с Серёжей подглядывает, а когда все блинчики были съедены, выдаёт:

       — Сергей Петрович, Павел Иванович, извольте заплатить обещанные пять сотен рублей с каждого, поскольку проспорили, — Кондратий улыбается так ехидно, будто знает какую-то великую тайну. 
      — Если мне не изменяет память, уговор был, что если они таки прекратят разыгрывать свою комедию этой ночью и признаются друг другу, то деньги твои, но, хочу заметить, никаких признаков сего не вижу, — если Трубецкому всё равно на эти пять сотен, у них с Кондрашей бюджет общий, то Пестелю расставаться с такими богатствами не хочется.

       — Ну ты посмотри на них, ну вылитая парочка, — пока спорщики разглагольствовали, сами Бестужев-Рюмин и Муравьёв-Апостол не особо понимали происходящее.       По итогу, Паша, скрепя сердце, деньги отдал, но долго бормотал себе под нос что-то про голубков, и не могли ли они потерпеть хотя бы ещё день. Не то чтобы его кто-то слушал.

***

      Коля в сотый раз осознал, что потолок его комнаты не самая интересная вещь для рассмотрения, но его мысли буквально разрывали светлую голову. Паша звонил минут десять назад и больше на звонки не отвечал, что заставляло безумно волноваться. Что он удумал?

       После получаса таких размышлений в голову прокралась чёткая мысль, объяснявшая всё, что Пестель делает с сердцем бедного Романова, но признавать её, конечно же, никто не собирался. Ника был готов под землю провалиться от одного её упоминания, но выгнать из головы навязчивую идею не получалось. Оставалось только понять и простить. Тишину, иногда нарушаемую тяжёлыми вздохами, разбил тяжёлый стук в дверь.

       — Да? — Коля чуть приподнялся на локтях на кровати. Чеканный шаг Александра можно было узнать из тысячи.

       — Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, Николай, — такие фразы вкупе с полным именем могут заставить сердце остановиться или хотя бы пропустить несколько ударов. Саша садится на вышеупомянутую кровать и тянет руку к волосам брата, но быстро её одёргивает, будто обжигается. — Тебе ведь не нравится Ольга, верно?

       — Честно? Ни капли. Более безграмотного человека в жизни не видел, а уж о манерах и говорить не стоит, — Коля прекрасно понимает, что на его мнение всем как-то по барабану, но выразить возмущение надо. Он готов был поклясться, что Романов старший не примет это за реальные проблемы.

       — Ладно. Если хочешь, я расторгну помолвку, — появилось желание ущипнуть себя. Он точно не спит? Боже, если это сон, то Нике совершенно не хочется просыпаться. Он внимательно смотрит Александру в глаза с огромным недоверием. — Я знаю, тебе кто-то нравится, и хотел бы, чтобы ты был счастлив. Хотя бы в любви.

       Это реально. Саша не пьян, не под наркотиками и даже не умирает (тонкие намёки на то, что близкие к смерти люди позволяют себе безумства, а это именно одно из них).

       — С каких пор тебя начали волновать мои чувства? С каких пор тебя начал волновать я? — Николай отвечает холодно, даже напыщенно, как обычно общается с одногруппниками. Появляются подозрения. Если Романов приходит с чем-то таким, значит ему что-то нужно, значит что-то не так.

       — Мне показали меня со стороны. Я переменил своё мнение. Это всё, что я хотел сказать, — Александр отвечает тем же холодом; что поделать, это у них семейное. Он уже встаёт, чтобы уйти, как Коле на телефон приходит сообщение. Тот быстро его читает и улыбка сама собой по лицу расползается. Паша написал.

       — Кто это тебе пишет, что ты светиться начинаешь? — улыбка с лица быстро пропадает, и Николай, минуту подумав, решается на отчаянное действие.

       — Парень один, — он понятия не имеет какова будет реакция Романова       на это, но терять уже нечего.       Александр выражает удивление, но позже, чуть улыбнувшись (!!!), подходит ближе, обнимает Колю (тот готов поклясться, что Саша пьян) и говорит на ухо:

       — Всегда знал, что ты по мальчикам, — затем встаёт и быстро уходит. Николай решает, что этот день надо занести в календарик и праздновать. Он так и не понял, что случилось, но это определённо чудо.

***

      Когда перед вами сидит Рылеев, вы можете почувствовать себя слегка смущённо, так как этот молодой человек совершенно ничего не стесняется. Когда перед вами сидит Рылеев слегка подшофе с расстёгнутой на добрых три пуговицы рубашкой вам уже даже неудобно на него смотреть. А когда перед вами сидит в стельку пьяный Рылеев, и вы, надеюсь, трезво осознаёте, что этот самый Рылеев принадлежит вам, то крышу сносит напрочь. Если вы попали в такую ситуацию, то, поздравляю, вы — Сергей Трубецкой. Не то чтобы было с чем поздравлять, но всё же. Именно он сейчас сидит и смотрит на этого самого Кондрашу с едва сдерживаемым желанием, но поделать ничего не может. Поэт будто его взглядов вообще не замечает, лишь болтает с таким же пьяным Мишей, который непонятно из-за чего пьян больше: из-за поцелуя или из-за шампанского.

       Общими усилиями только через полчаса было принято решение разойтись спать. Хотя кто-то спать не собирается.

       Кажется, как только дверь в комнату закрывается Серёжа теряет последние капли самообладания, а Кондратий рубашку. Только после момента с опрокидыванием на кровать Рылеев понял, что доигрался. Несмотря на пьянство, он прекрасно видел как Трубецкой на него смотрит, а вести такие игры ему было в сладость. Пока Кондратий в себя приходи Сергей времени не теряет, шею расцеловывает. Если бы он умел писать стихи, то точно посвятил бы не одно этой части тела поэта. Она аристократично лебединая, почти белоснежная, так и манит покрыть себя алыми пятнами. Собственно, Серёжа этим и занимается. Обладатель же шеи выстанывает что-то невнятное и пытается Трубецкого к себе притянуть, чтобы поцеловать, но тот сопротивляется (мстит) и спускается ещё ниже к груди. Проводит пальцами по острым ключицам и про себя замечает, что Кондратий исхудал, надо бы это исправить.

      У Рылеева в голове мысли будто по щелчку пальцев испаряются (хочу заметить, одних конкретных пальцев). Он таки притягивает Серёжу к себе за волосы и целует, нагло кусая чужие губы. Не один диктатор мстить умеет.

       Ещё несколько минут таких пыток и они оба не выдержат. Сергей быстро лишает одежды, что себя, что Кондратия. Он поводит несколько раз по члену Рылеева, вызывая уже не сдавленные стоны у юноши, которого Пестель за стенкой совершенно не заботит, начинает рыскать в тумбочке в поисках презервативов и смазки, но ничего не находит (почему это работает только в глупых романах?). Ему приходится встать, чтобы порыться в сумке рядом со шкафом, но и там оказывается пусто. 

      — Да боже, они в моей сумке, — Кондратий, совершенно недовольный исчезновением Трубецкого и затянувшимся ожиданием, указывает рукой куда-то в сторону. Ко всеобщему счастью, Сергей быстро возвращается. 

      Для приличия хочу заметить, что это не первая их ночь вместе, но Трубецкой осторожничает каждый раз. Пальцы смазывает обильно, вводит чересчур аккуратно, сам того не осознавая создаёт своеобразную пытку для поэта, которому надо всё и сразу (или осознавая). Сейчас он тоже медленно растягивает Кондрашу, который, кажется, чуть ли ни воет от возбуждения. Так что, когда Трубецкой наконец входит, слышится стон облегчения. Затем Рылеев голову откидывает, позволяя любоваться на недавно оставленные метки. Чувствую, кто-то завтра утром в платок кутаться будет, подаренный между прочим именно Сергеем для таких случаев. 

      Диктатор начинает двигаться сначала осторожно, затем более уверено. Кондратий в ответ на эти действия стонет так пошло, как это вообще возможно и в спине прогибается. Боже, Трубецкой ощущает, что может кончить только от его вида. Собственно, ему до этого недалеко. Как только Сергей чувствует приближающийся конец, он начинает водить рукой по возбуждению партнёра, ведя к всем нам известному окончанию.       Минут через десять, когда всё уже стихло, Трубецкой и Рылеев слышат напористый стук в стену. Кажется, Пестель сильно пожалел, что выбрал комнату рядом с ними. Больше на дачу Трубецкого он не ногой.

***

      Миша думал, что омрачить это день не сможет ничто. Он ошибался. Тактично отказавшись от преложение подвезти он проехался на автобусе всего 2 часа и, уже приближаясь к своей улице вдруг почувствовал удар со спины. Его прижимают к стене и бьют в живот, затем несколько раз по рёбрам и в голову. Последнее, что он видит это расплывчатый силуэт женщины.