— Какую ещё плату? — разозлился Мирослав.
«За вход.»
— Слышь ты, Эраст, — он сжал кулаки, — за вход платят не при выходе!
— Почему Эраст? — не к месту удивился Егор.
— Потому что предатель! — выплюнул Мирослав.
«Меня не волнует, как вы меня называете. Мне нужна плата. И это ваша боль.»
Мысли на секунду вылетели из головы и тут же хлынули обратно потоком паники. Какая такая боль?
«Не душевная, конечно же.» Съехидничал голос. Ах, да, этот гад же читает их мысли.
«Вы не хотите оставлять книгу, потому это должен быть один из вас. Второй может спокойно уйти. Остаться. В живых.»
Горло сдавило страхом, Мирославу казалось, что он задыхается. Он не может позволить Егору пожертвовать собой! Но в другом случае ему придётся оставить любимого одного. Одного. Сердце застучало быстрее. Если он пожертвует собой, то спасёт Егора, но тот будет мучиться. Но как же эгоистично будет дать ему погибнуть, чтобы не чувствовать одиночества.
Между тем плиты на стене разъехались на совершенно незаметное расстояние, но погружённые в свои мысли парни не заметили этого.
Что-то с тихим свистом пронзило воздух, Егор коротко вскрикнул и покачнулся, из горла вместо вдоха вырвался хрип. Мирослав медленно повернулся к нему, с ужасом встречая случившееся.
По прозрачным иглам, вонзившимся в тело, крупными каплями стекала кровь. Правый локоть, бедро, горло, сердце. Егор, задыхаясь, сглотнул собственную кровь. Он должен пересилить себя, должен сказать.
— Уходи отсюда, — севшим голосом выдохнул он.
— Нет, ни за что! — Мирослав схватил его за плечи, сдерживая слёзы. — Что же ты наделал, глупый?
Егор обессиленно улыбнулся, падая назад и утягивая Мирослава за собой. Тело в нескольких местах пронзила жгучая боль, но от отчаянья он не понимал ничего. Мирослав подтянулся ближе к Егору, удерживая его лицо в своих окровавленных ладонях.
— Посмотри мне в глаза, пожалуйста, — отчаянно прошептал он. — Не оставляй меня! Ты не можешь! Не опять…
Слёзы защипали царапины на щеках, а он ведь даже не заметил, как оказался также ранен. Но разве это имело хоть какое-то значение, когда Егор из последних сил смотрел на него затуманенным от боли взглядом, урывками хватая воздух.
— Хороший мой, держись, мы выберемся, — всхлипнул Мирослав, сжимая его в объятьях, не чувствуя новых ран. — Обещаю, ты только не оставляй меня. Кто будет не понимать мои шутки? А дрыхнуть по полдня, а потом на меня ругаться? А любить? Я никому кроме тебя не отдам свою любовь. Ты для меня всё. Пожалуйста…
Он продолжал говорить с перерывами, задыхаясь от горя и боли. Баюкая в руках холодеющее тело. Наконец последний вздох сорвался с губ с едва слышным «не покидай». Белые плиты на полу разъехались, позволяя переплетённым телам провалиться в черноту.
«Влюблённые глупцы.» Недовольным треском прозвучал голос и замолк.