— Нечестно.

Вот и всё, что Алекстраза знала наверняка. Она должна была умереть в этот раз, в предыдущий или ещё раньше, но вместо этого лежала на обгоревшей траве, чувствуя, как внутри обрываются один за другим отголоски чужой боли. Вокруг всё полыхало, едкий дым клубами поднимался к небу, а запах крови не терялся даже за запахом гари.

Алекстраза не могла больше ни кричать, ни плакать. Она только просила:

— Не трогай их, — хотя знала, что Смертокрыл не слышит, а Нелтарион — и подавно. Что он всё равно не послушал бы, потому что Ноздорму был прав, и проклятое время шло кругами. Всё это уже было, всё это должно было случиться в будущем.

Любого, кто выступал на её стороне, ждала смерть. Нелтарион являлся за ними лично или присылал своих подручных, но итог оставался один — Хранительница Жизни не могла никого спасти, только разделить чужую боль. Это и был драгоценный подарок Эонар, от которого Нелтарион её избавлял — ощущать боль каждого живого существа.

— Теперь они все мертвы, — словно отчитывался он, приземляясь перед Алекстразой и глядя одновременно с восхищением и омерзением.

— Сколько можно? — шептала она, сухо всхлипывая. — Лучше убей меня!..

У неё были другие слова — они просились на язык, обжигали, больно впивались в горло. Она впитала их вместе с силой, изменившей её сознание. Получила в подарок, чтобы раздавать подарки другим. Но она не могла их сказать. Только не ему. Потому что говорила всем.

— И не подумаю. Ты нужна мне живой.

— Зачем? Это нечестно. Просто нечестно… — она не была уверена, что говорит с ним, но не могла себе позволить упрекать одну из Пантеона Титанов. Потому что та тоже знала, что жизнь — это невозможность не любить. И тоже вряд ли хотела любить недостойных.

— Сначала ты должна увидеть тщетность своих попыток. Каждый, кто тебе дорог, должен погибнуть.

Алекстраза задыхалась, пытаясь объяснить.

— Мне дороги все!..

— И я это знаю, — он улыбался. — Но я не хочу быть одним из  всех.

Каждый раз — каждый проклятый круг времени, — Нелтарион покидал её, оставляя в живых. Он не был уверен, понимает ли Алекстраза его слова, но знал, что однажды она с этим справится.

Потому что когда больше ни одного живого существа, кроме них, не останется, она будет чувствовать только его боль.