Мать любила говорить о судьбе и предназначении.

Кроме этого Медив помнил о ней очень мало — горделивая, красивая и невероятно сильная, она редко бывала рядом, появлялась и исчезала, когда ей вздумается, и никому не позволяла себе приказывать.  

—  Надеюсь, ты прилежно учишься, — говорила она. — Потому что я не хочу разочаровываться в тебе.

Медив с готовностью кивал и рвался показать, что он выучил, но у Эгвин никогда не находилось времени посмотреть. Она отмахивалась или просто смотрела в другую сторону, занятая своими мыслями.

Он любил мать, но втайне завидовал ей.

Знал, что ему уготована такая же судьба, но понимал, что вряд ли сможет затмить Эгвин, что их всегда будут сравнивать не в его пользу.

Поэтому он так любил пропадать где-нибудь с Ллейном и Андуином — ему неловко было при дворе, где все догадывались, чей он сын, и что ему предстоит. Неловко было попадаться на глаза Ниласу, обещавшему матери вырастить из него достойного Хранителя. А друзья имели очень приблизительное представление об Эгвин, и, во всяком случае, даже не пытались их сравнивать.

Мать столько путешествовала, что Медив путался в её рассказах и рассказах придворных о ней. Сражалась она и того больше.

Медив неосознанно копировал подсмотренные у неё жесты, пытался говорить с такой же спокойной силой в голосе, сломя голову бросался защищать невиновных. Он понимал, что намного сильнее других юношей. Но этой силы было недостаточно, потому что он всё ещё мог бояться. А Эгвин не боялась ничего.

— Когда я встретил её, то понял, что это моя судьба, — как-то сказал Нилас. И Медив вздрогнул, ведь ему показалось, что нет ничего страшнее, чем встречать судьбу. Поэтому он запаниковал, когда вдруг, оказавшись на грани гибели, смог использовать заклинания, доселе ему неподвластные. Он ощущал ток магии внутри себя. И этот ток разносил страх по всему телу.

Оттого, что колени Медива дрожали, ему казалось, будто он чувствует тяжелую поступь судьбы.

Эгвин с детства говорила ему о его предназначении, и чем больше времени проходило в неведении, тем более зловещими казались ему её рассказы. Мучимый догадками, он не знал, что когда его судьба предводителем Пылающего Легиона встанет у него за плечом, он уже разучится бояться.