(16)

Весь день перед полнолунием я провела как в тумане, пропустила и завтрак, и обед – кусок просто не лез в горло, – а на ужине ограничилась стаканом клюквенного морса и кусочком манника. Кондитерские умения Лара выглядели слишком аппетитно, чтобы устоять. Да и обеспокоенные переглядывания всех собравшихся за столом – не было только Азора и Таши – буквально вынудили запихнуть в себя хоть что-то.

Весташи не было с раннего утра, и поначалу я пыталась заговорить нервозность с помощью Улы, но больше лучины болтовни о новой столичной моде на воротники-стойки и кружева с жемчугом не выдержала. Потом решила, что лучше посидеть одной – и заперлась в комнате, перебирая и расчёсывая волосы, медитируя… напряжение дало знать о себе тошнотой и противным привкусом во рту.

Спасла положение Ио. Вместе с ней дошли до портного, где старушка намеревалась заказать несколько комплектов одежды. С меня сняли мерки, выдали петушка на палочке и усадили в угол, пока женщина договаривалась с подмастерьем о тканях и хитростях фасонов. Я понимала, что лучше не возмущаться и не отсвечивать – если Ио решила что-то сделать, на пути у неё лучше не стоять, за неделю выучила это правило назубок. Спорить с наставницей осмеливался один только Чайка, вот только сразу замолкал, получая по клюву. Даже Таши усмирял ехидство и градус шуток.

Остаток вечера я провела с Бриком – разучивала разминку, которую после пробуждения делал каждый в Шёпоте. Наверное, предчувствовала, что рано или поздно придётся заняться и этим. Растяжка, приседания, плавные переходы из одной стойки в другую... упражнения отогнали тошноту на какое-то время.

А когда скрипнула входная дверь… Нет, сердце не ухнуло в пятки, земля не ушла из-под ног. Больше было похоже на свалившийся с плеч камень. Почему-то почувствовала облегчение, когда увидела радостно препирающегося с Санри мэтра – Таши непредусмотрительно отряхнул снег с плаща на только что вычищенные Чайкой сапоги, что и послужило причиной спора. Может, на меня так повлиял вчерашний разговор, потому что, не увидев печали во взгляде Весташи, я ощутила себя увереннее. Если он не выглядит пришибленным, то чего мне бояться? Да и будь что-то страшное впереди, мне бы точно сказали!

– Надень ту шёлковую рубаху и заплети волосы в косу. Буду ждать на чердаке, – шепнул Таши на ухо, как только Санри ушёл из прихожей, и скрылся на кухне.

Я зачем-то кивнула ему вслед, дёрнула плечом и отправилась переодеваться. 

Погружённая в полумрак комната выглядела таинственно. Огоньки свечей бросали блики на многочисленную коллекцию чайников, но света от этого больше не становилось. Низкий стол был передвинут в центр, на нём лежали швейные ножницы, серебряные поменьше, бронзовая миска с водой, несколько бархатных мешочков и шкатулка из красного дуба. В воздухе разливался немного удушающий запах пряностей и отдельно – самый яркий – корицы. Голова закружилась, в ушах зашумела кровь, и если бы не вовремя подоспевший Весташи, я бы свалилась на пол. Возник мэтр словно бы из сгустившегося в углу сумрака.

– Всё будет хорошо, – ободряюще улыбнулся он и сжал мою ладонь. 

Вопреки ожиданиям, страшно не было. Наверное, потому что понимала – ничего ужасного не будет. Не убьют же меня, в самом деле? А даже если и так, как можно помешать? Никак. Оставалось только смиренно надеяться, что доверилась я нужному человеку.

– Будешь рахат-лукум? – Таши протянул филигранную шкатулку с заморскими сладостями, и я, недолго думая, с благодарной улыбкой приняла её.

– Спасибо.

В чём суть ритуала, Весташи пояснил коротко. Из-за проклятия я была связана с другим человеком, и частичка его души затесалась в моей. Поменявший цвет глаз и всплывающие воспоминания служили сигналами – хозяин затесавшегося осколка являлся сильным магом, и если промедлить, чужая личность затмит мою собственную. Мне казалось, что происходило это не из-за проклятия, а потому что Кирино побывал в моей голове, пытаясь утихомирить панику, которая тогда бушевала. Но спорить с Таши не было смысла – мэтру видней.

С любимой и нежно лелеемой косой пришлось распрощаться – и мне, и Таши. Он сплёл отрезанное в одно целое, перемешав мои чёрные волосы и свои пшеничные. Даже не знаю, кто с большей тоской глядел на свёрнутый в кольцо получившийся жгут – оба заботились о приличном виде и длине. Я так вообще при любом удобном случае аккуратно разбирала пряди. И выпросила у Улы специальное масло… Но ведь отрастут ещё? Странно, но грусти не чувствовала совсем.

Перед столиком сидела на коленях – скрестить ноги не позволял узкий подол рубахи, поэтому приходилось терпеть покалывание и внезапные судороги, стискивающие ступни раскалёнными щипцами. Скрашивал незавидное положение рахат-лукум, который я таскала из шкатулки, пока Весташи готовился к ритуалу.

– Потом подровняю, – хмыкнул он, недовольно оглядев мою шевелюру.

Я показала язык в ответ. Ему тоже помощь не помешала бы, вон какой край скошенный… а локоны, оказалось, вились у него будь здоров. На длинных волосах и незаметно было, волнистые и волнистые.

При виде мэтра с укоротившимися волосами затылок больно кольнуло – словно пытаясь намекнуть, что я упускаю важное. Тёмные тёплые глаза… цвета гречишного меда… монетка, летящая в воздух… обсидиановый кинжал…

– Попытайся сосредоточиться на моём голосе.

Весташи достал из дубовой шкатулки костяную иглу, и за происходящим дальше я стала наблюдать как-то отстранённо. Трудно было даже моргнуть, не то что пальцем пошевелить. Оставалось только смотреть, как Таши взял мою руку, как кольнул палец – боли я не почувствовала, – как из ранки потянулась мерцающая алая нить вместо крови. Тихий шёпот вдруг превратился в змеиное шипение, разобрать слова не получалось, но голос… голос был повсюду. Померещились тяжёлые руки на плечах и голос Кирино:

– Помоги мне, и я помогу тебе.

Переплетённые волосы легли на дно бронзовой миски. На миг увидела – серый дорожный камзол, кучерявые каштановые волосы. Чёрные – чернее самой безлунной ночи – глаза с насмешливым прищуром…

– Моё имя Грассэ, – улыбается колдун.

Я ему не верю. Только в сказках приходит добрый волшебник, готовый спасти за просто так…

Вдох вышел рваный. Я закашлялась, когда в нос с новой силой ударили запахи. Корица, казалось, въелась в гортань и драла всё внутри при каждом последующем вдохе. Боль в затылке усилилась, запульсировала, словно её пытались вытянуть из меня вместе с мерцающей нитью. Зацепиться за промелькнувший осколок не удалось – кто был передо мной? Мужчина, женщина? Человек ли вообще? Что он говорил?

Таши потянул дальше.

В этих горах искать нечего, понимаю я. И колдун знал это с самого начала! Но мне не говорил… почему бы это? Ему было в радость выкинуть месяц своего драгоценного времени под хвост ачйжи? Он хотел что-то мне доказать? Нравилось наблюдать за тем, как мальчишка-калека цепляется за край скалистого обрыва, с трудом перебирает ногами?

– Зато ты увидел ороши, – хитро подмигнул он. – И понял, что хочешь жить…

– Дыши! – сквозь шипение различила я приказ Весташи.

Перед глазами вспыхнул яркий свет. Я попыталась заслониться от него рукой, но рук у меня не было… нет, вот же они… вот же…

В тело вонзается боль Перерождения – она прокатывается под кожей волной жара, выворачивает наизнанку суставы, тянет жилы. Она будет со мной всегда, но – ненавязчиво, скрытая за стеной.

Я поджимаю губы и в последний раз смотрю на отражение. Худой перекошенный мальчишка – одно плечо выше другого, рубаха топорщится из-за горба, губы кривятся в лягушачьей усмешке. Тонкая бледная кожа с сетью вен. Руки не руки – тоненькие веточки.

Жизнь держится в этом теле только чудом. Чудом, что сотворил для меня побратим.

А нить всё продолжала тянуться, тащила за собой неуловимые образы – мелькнёт что-то, и не вспомнишь. Из меня вытаскивали душу, вот воспоминания и всплыли, покачивались на поверхности… верно?..

– Дыши, – спокойнее попросил Таши, и я подчинилась.

– Дыши! – потерянно бормочет колдун. – Ну же! Пожалуйста, пожалуйста!.. Дыши!

Выбора у меня нет. Да ничего, в общем-то, у меня нет. Совсем.

Я делаю вдох. Тело сводит нестерпимая судорога, но боль уже начинает угасать. Я понимаю, что беспокойства за меня в голосе колдуна нет. Он боялся лишь за исход своего эксперимента. Что ж, пусть так… выгода здесь есть для нас обоих.

– Ещё немного, – успокоил Весташи.

Мне уже без разницы, сколько это будет продолжаться. Я перестала чувствовать тело, был только назойливый стук сердца между ключиц и тяжесть чужих рук на плечах. Была уверена – они принадлежали Кирино. Но ведь он не мог здесь находиться… или мог?..

Цвета гречишного мёда глаза смотрят с хитринкой. Я прерываю чтение и вопросительно гляжу на побратима.

– Ты решил никогда не пользоваться магией?

Невольно касаюсь запястья. Кончики пальцев покалывает металлический холодок. Сколько себя помню, эти браслеты были всегда, и потому создать хотя бы маленькое заклинание я не мог. И, оказавшись на свободе, не получилось заставить себя избавиться от них. Наверное, боялся.

– Я не хочу становиться похожим на него.

Цвета… какого цвета глаза Весташи? Я ведь помнила. Мне они показались красивыми. Ещё секунду назад передо мной сидел кто-то очень на него похожий… нет, всё-таки совсем другой… или это образ смазался? Не могу вспомнить. Не могу!..

Жаль.

Побратим важно, словно журавль, вышагивает по парапету набережной, раскинув руки-крылья. Солнце поднимается над заливом, светит точно в левый глаз, и я щурюсь… на лицо сама собой наползает улыбка. Подумать только, а ведь всего несколько лет назад нас выкинуло в Алитте без гроша в кармане!

А теперь я ношусь на побегушках у проклятого колдуна, а побратим… а побратим, кажется, начал становиться сильнее меня. Шаг за шагом, постепенно – его дар раскрывается. 

Нить натянулась, заплясала от напряжения, даже издала какую-то гулкую и протяжную ноту. Я моргнула, выныривая из воспоминаний о… чём? Море там точно было, а что ещё?..

– Отпускай, – насмешливо произнёс Таши. – Эти воспоминания – не твои. Не цепляйся за них, ладно?

Не цепляться? А как?..

– Ты обдурил Лигу! – радостно смеётся побратим, пиная ногой тушу ашщра. Неповоротливый демон для юркой тени вряд ли бы стал достойным противником, но всё же чувствую потаённый страх. И мысль, что без меня он бы не справился.

– Мы обдурили Лигу, – состроив надменное лицо, поправляю я.

Не цепляться – повторила себе, закусив губу. Дать всему этому просто течь через меня. Верно. Я – как русло реки. Ворота. Дверь. Да, вот оно!.. Маленькая дверца. Раскрытая настежь, потому что всё это – не моё.

– Зови меня Кирэй, – коротко бросаю и отворачиваюсь от колдуна.

– А как же то имя, что я тебе дал? – обиженно спрашивает он. – Не нравится, да?

– Оно уродливое.

– Под стать тебе.

Спиной чувствую ехидный оскал. Зачем я вообще к нему пришёл?..

В голове возник образ колеса. Оборот, второй, третий… будто прялка. И нить наматывалась, дрожала…

Тиканье забивается в уши. Не сразу замечаю, что челюсть сжата – до того сильно, что ещё немного, и начнут крошиться зубы. Зато точно не откушу себе язык.

– Я победил! – ликует побратим.

Тонкая теневая стрела вонзилась точно между третьим и четвёртым рёбрами. В этом поединке, пусть и «дружеском», каждый выложился на полную – и если бы я попробовал воспользоваться заклинанием щита вместо исцеления, был бы мёртв. А так сердце продолжает стучать. Рвано, сбивчиво… но вот заклинание побратима теряет очертания, и я могу залечить рану окончательно.

– Победил, – ворчливо соглашаюсь я, чувствуя облегчение.

Если со мной что-то случится, он сможет постоять за себя.

Голос Весташи ускользал – я перестала слышать его два или три удара сердца назад. Силы стали таять, начало клонить в сон…

Ребёнок в колыбели выглядит жалким подобием человека – огромная голова со светлым ещё пушком, пухленькие ручки и ножки, коротенькие пальцы. Но внимание привлекают глаза. Чёрные, словно космическая бездна. Как у колдуна.

Она точно его дочь.

– А ты не думаешь, – смеётся побратим, становясь по правое плечо, – что можно найти кого-нибудь на замену тебе? Вряд ли ты один такой, особенный…

– Не думаю. Я вообще думать не умею, – отшучиваюсь я и опускаю руку в колыбель. Маленькие пальцы оказываются на удивление цепкими. – Свою кровь колдун в жертву приносить не будет, уж поверь мне. Так что остаётся только…

Оставалось только рухнуть с головой в бурю из осколков. Хотелось схватить нить, не дать Таши вытянуть из меня что-то столь важное. Откуда-то знала – оставь я при себе всё это, найти ответы на вопросы не составило бы труда. Но вместе с тем понимала – лучше отпустить. Оно и правда было не моим, и потому не получалось представить как следовало. Чужие воспоминания не оставляли следов… проходили мимо.

Если оставлю – перестану быть собой.

– Я вас никогда не прощу, – смотрю прямо в чёрные глаза колдуна. – Никогда, Грассэ.

– Ты наконец-то обратился ко мне по имени, – улыбается он. Радостной, по-детски светлой улыбкой.

Что за идиот!

– А делаю я всё это не ради чьего-то прощения, Иксарш. Я знал, что меня будут ненавидеть. И был готов к этому.

Что за идиот…

С высоким надрывным звуком нить лопнула.

Я упала, чувствуя себя выброшенной на берег рыбой – а как иначе, если воздух, прорывающийся внутрь, казался нестерпимо горячим и удушающим? Создавалось ощущение, словно вдоль позвоночника всё это время была глубокая рана, края которой стягивала та самая нить, что оборвалась. И вот без неё я будто потеряла опору, осталась с вывернутыми наружу лёгкими…

Было страшно подняться, пошевелиться хоть как-то. Вдруг сделаю что-то не то и испорчу ритуал? Может, мне и падать не следовало?

Запах жжёных волос вернул меня в настоящее окончательно. Переплетённая коса вспыхнула и сгорела за доли мгновения – пламя явно было магическим. Вода сделалась мутной, бронза потемнела и покрылась окисью, а кончик костяной иглы словно обуглился. Вот и все следы ритуала.

– Держи.

Взяла протянутое Таши зеркало. Свечи давно потухли, серый свет раннего утра заглядывал в небольшое чердачное окошко, но, несмотря на полусумрак, я без труда смогла разглядеть своё отражение. И когда увидела одинаково чёрные глаза – совсем успокоилась. 

Я чуть сощурилась и оглядела комнату и Весташи магическим зрением… моя радужка, оказалось, и правда не светилась при использовании магии. А мэтр то ли пользовался амулетом, то ли знал какое-то хитрое заклинание, чтобы некоторые любопытные особы не разглядывали его настроение через ауру. Цветные пятна вокруг Таши были, вот только разобрать ничего не получалось – они перекручивались и истончались до полупрозрачных лент, которые сходились в тёмном сгустке на груди. Но два пятна в форме рогов всё ещё венчали голову. Значит, дар никакими амулетами не скрыть? А знал ли об этом Ардо?..

– Аккуратнее, – усмехнулся мэтр. – Не торопи события.

Невольно коснулась затылка. Там, куда вонзалась раскалённая спица боли, по ощущениям должна быть дыра размером с кулак… и конечно же, ничего такого не было.

– Сейчас навалится слабость, так что лучше тебе остаться здесь. Сама доползёшь или тебе помочь?

Издёвки в вопросе не звучало. Только беспокойство.

– Я боялся, что неправильно рассчитал твои силы, – честно признался Таши.

Так и не дождавшись внятного ответа – я чувствовала себя раздавленным дождевым червяком, ворочить языком было совсем невмоготу, – он взял меня на руки и донёс до кровати в углу. В первый мой визит её здесь не было, наверное, поставили для Ио… сомневаюсь, что старушке приятно спать на полу. А жила она здесь, пока я занимала мансарду.

Мысли мелькали, сменяя друг друга, и были какими-то короткими и рваными. Глянула на медную джезву – вспомнила, как отец варил матушке кофе. Опустила взгляд на ковры – заметила, что одного недоставало. Того самого, на который меня вывернуло. И его узор сразу всплыл в памяти…

Таши укутал в одеяло, поправил подушку и сел в ногах. При виде умиляющегося мэтра меня пробрал озноб, и к горлу подступил склизкий комок страха. Я перед ним словно мышь, а он – готовящийся к прыжку сытый кот, который вместо того, чтобы сразу съесть, будет долго играться с добычей.

И с чего вдруг такие радостные мысли возникли?..

***

Я бегу по ступеням извивающейся в зарослях лестницы. Светлый камень горит от яркого солнца – и глазам больно смотреть под ноги. Дорога делает поворот, и я вижу залив, порт… укрытый снегом город. А здесь – зелень. Значит, это остров Бурь?

Беседка из белого мрамора обвита плющом и окружена небольшим прудом с разноцветными карпами – место выглядит тихим и спокойным. Меня уже ждут – на изогнутом мосту замер мужчина, и от его внимательного изучающего взгляда становится немного не по себе. Льдистые глаза светятся изнутри пронзительной лазурью, чёрные волосы взъерошены ветром, тонкая улыбка едва вырисовывается на губах, а одежда… кажется, он сбежал прямиком с бала или другого важного мероприятия. Богатый чёрный камзол, расшитый золотом и тёмным жемчугом по манжетам, плечам, вороту и спине. Кольца на руках – в форме змеи с изумрудами вместо глаз, а ещё перстень с синим камнем на большом пальце и одно простое, на второй фаланге указательного; все из серебра. Или это белое золото?

Смотрю на себя, вниз – на босые ступни. Я – именно я, а не какой-то там магистр Кирэй. Или Кирино. Потому что он стоит сейчас передо мной. Не уверена, но если сложить всё, что выяснилось…

И одета я в ту самую красную ночнушку. От прохладного шёлка кожа покрывается мурашками, и мне уже совсем неуютно.

– Что за вздор… – бормочет мужчина. Ну точно – Кирино. Интонации один в один, и голос такой же, каким я слышала его в голове.

Обнимаю себя за плечи и делаю шаг вперёд – разговаривать с расстояния как-то неправильно, да и хочется разглядеть получше это ехидное лицо. Чтобы, увидев в реальности, сбежать подальше.

– Ты всё равно забудешь.

Он читает мысли?.. Впрочем, не важно. Часть его души была во мне, и какое-то время связывала нас. Может быть, он видел мои воспоминания. И очень хотелось надеяться, что даже те, которые у меня не получалось извлечь наружу – вроде того, как выглядел отец.

– Теперь веришь, что не демон? – ехидно интересуется он.

Киваю. Не демон, но сильный маг, способный подчинять демонов. А демонология была одним из редких даров – значит, титул магистра Кирино носил по праву. 

– На самом деле, нет. Ни в каких экзаменах и аттестациях я не участвовал.

И с чего вдруг он такой разговорчивый? Может, оттого, что я всё равно забуду этот разговор?

– Вы знаете моего отца? – кидаю вопрос вслепую, не надеясь на честный ответ.

Хотя, скорее… очень хочется верить, что мой отец – всего лишь купец. Или хотя бы обычный маг. И сейчас Кирино скажет, что я ошибаюсь, что мне прямая дорога обратно, в Штольни. Сам ведь говорил, что я не особенная…

– Знаю, – кивает он и ехидно скалится. – Не удивлюсь, если он и продал тебя тем Владеющим… Жаль, но ты забудешь и об этом, когда проснёшься.

Ну что ж, можно было и не ждать другого ответа. Он знает отца. А в остальное я имею полное право не верить – мало ли, захотелось поиздеваться. Или напугать. Оскал вон поистине демоническим выглядит, несмотря на внешний лоск и обворожительный вид. Хотя, если он так улыбался на балу, с которого сбежал в этом наряде, то вряд ли даже одна какая-то дама снизошла до него.

А надо ли ему вообще, чтобы до него кто-то снисходил?..

Будто отголосок – в затылок впивается тоненькая игла. Голова кружится, и чтобы не упасть, я хватаюсь рукой за низкие перила мостика.

– Кажется, я видела вас в Кипенном…

– Я был там, – стирает оскал Кирино.

– И это я тоже забуду?

– Забудешь, – пожимает плечами он и добавляет: – Может быть. Будь моя воля, я бы всю память стёр и оставил где-нибудь в порту. Чтобы твой папочка побегал в поисках тебя…

– А разве он меня будет искать, если сам и продал?

Кирино делает шаг в мою сторону – я инстинктивно шарахаюсь от него, переваливаюсь через перила… и только благодаря Кирино же не лечу в пруд. Стиснутое запястье ноет и болит, но уж лучше так, чем упасть. А какая там глубина?..

– Тебе здесь не место – съедят и не подавятся. Лучше сбежать куда-нибудь подальше. Пока колдун не нашёл и не продал кому-то ещё.

– А где мне тогда место?

– Просто беги, – выдыхает он, наклонившись, прямо в ухо… и отпускает руку.

Удара о воду не чувствую, зато понимаю – не глубоко. И бьюсь головой о каменное дно, пытаюсь закричать от боли. Захлёбываясь, начинаю тонуть.

– Беги, – доносится через толщу воды бархатный голос.