(29)

Тёплый солнечный луч скользнул из-за занавески, лизнув выглядывающую из-под одеяла пятку, а после нацелевшись точно в глаз. Я зажмурилась и перевернулась на другой бок, едва разомкнула веки и только тут поняла, что чуть не столкнулась лбами с Весташи. Спали мы, если судить по подушкам и покрывалу, в комнате Ярая, и с учётом того, во что превратилась моя, такое решение казалось логичным. Только вот где Кирино… и сам Ярай? У нас ведь вышло его спасти?

Надо бы расспросить Кирино о том, что и в каком порядке он делал, для лучшего понимания. К примеру, почему бы не залечить раны сразу, пока время для Ярая ещё было остановлено? А если как раз из-за этого нельзя было вылечить?..

Спящий мэтр выглядел совсем иначе – спокойное лицо, без мелькавшей столь часто улыбки, было словно и не его, особенно в обрамлении рыжих волос, к которым всё ещё не привыкла. Он лежал на животе, и на куда более бледной, чем обычно, коже яркой россыпью светились веснушки. Стоило мне поднести руку, чтобы убрать прядь с лица, как Таши заворочался и отвернулся. Не решившись его будить, я села и лениво обвела комнату взглядом.

Очень не хотелось вставать и вновь окунаться в вереницу событий, не имея возможности без паники сесть и обдумать всё случившееся, начиная с самого начала, которое, кажется, случилось задолго до моего похищения Цикадой. Если это действительно было так, и отец на самом деле не продал меня тем Владеющим… А даже если и продал, какие цели он преследовал? Он находился где-то поблизости лагеря похитителей, не мог не знать о запертом в лесу осколке души Кирино, предполагал, что хмырь поможет мне выбраться… но зачем-то вмешался и сам, и привёз Ирнэ. Знала ли сестра, кем на самом деле был магистр Ардо лисс Раджети? Да и оговорился насчёт сестры он явно не просто так. Значит, ему нужно было как-то устроить мою жизнь в столице, и Ирнэ подходила для этого как нельзя кстати. Став, заодно, удобной приманкой. Но вот она пропала, и это, кажется, в план не входило. А нападение на постоялом дворе и тот побег, перемещение меня из Кипенного в Алитту – было ли спланировано и это? Или на самом деле у отца нет никакого порядка действий, и он просто… импровизирует? Нет, глупо. Конечно же, без импровизаций никуда, но о существовании хитрой паутины не стоило забывать.

И всё-таки не могла так сидеть и дальше – надо было узнать, что там с Яраем. Поэтому, собрав всё мужество в кулак и заранее готовясь к дурным вестям, решительно встала. Нога утонула в чём-то тёплом и пушистом. Опустив взгляд, увидела разлёгшегося поперёк прикроватного коврика Шугена. Наступила я точно на живот кота, взиравшего на меня со странной смесью спокойствия и интереса.

– Извини, – шёпотом попросила я.

Что странно, фамильяр не мявкнул, не зашипел, даже не попытался вывернуться из-под ноги – просто лежал и смотрел синими очами. Чёрная шерсть словно бы расступилась вместе с туловищем под ней, обхватив со всех сторон ступню.

– Охотишься? – зачем-то поинтересовалась и, не надеясь на ответ, направилась к двери.

Шуген чуть скачущей походкой последовал за мной. Видеть фамильяра в качестве обычного кота было непривычно и грустно, очень хотелось верить, что он вскоре вернёт не только свои способности, но и ехидный характер.

Хмырь и Ярай оказались в той же комнате. Всё ещё не пришедшего в себя магистра Кирино перенёс на диван, а сам устроился у стены напротив, прямо на полу. Где-то он уже успел найти и перо с чернильницей, и кипу чистых листов – и сейчас вокруг него лежал целый ковёр записей, сделанных аккуратным мелким почерком, с непонятными рисунками и схемами. Моего появления не заметили, поэтому, немного поколебавшись, я подошла ближе, села на корточки и потянулась к первому попавшемуся листу.

– Не трогай.

Два ржаво-рыжих глаза, в которых не осталось ни капли голубой стали, смотрели недовольно. На всякий случай я прижала ладонь к груди, словно бы её могли откусить. Подумав немного, опустилась на колени и, когда Кирино вернулся к своим записям, стала просто смотреть. На одном из рисунков были изображены похожие завихрения, которые видела вчера над Яраем. Все эти листы – вчерашнее заклинание? А вот язык, на котором писал хмырь, мне знаком не был, и подтвердить или опровергнуть свою теорию я не смогла.

– Что это? – всё-таки спросила.

Как-то же маги передают свои знания, записывая не только словесные формулировки, но и ритуалы, зарисовывая энергетические плетения. И если я хочу запомнить то, с помощью чего вчера удалось сдержать рвущуюся нить, надо понять, как это сделать. А до этого мне всё объясняли на словах и примерах, что отец, что Таши, что Ярай. Мол, так проще, не вдавайся ты во все эти сложности!.. Ага. И как тут не вдаваться, когда передо мной сидел Кирино, подробно расписывающий что-то. Магия казалась невообразимо сложной, если объяснять её пространными образами и учить только руны от демонов, но вот оно, подтверждение того, что это такая же наука, как и математика. А с математикой у меня проблем не было. По крайней мере, матушка была довольна моими результатами.

– Мтисавский, – нехотя ответил Кирино, но, поняв, что я так просто не отстану, со вздохом пояснил: – Тело сохраняет старые привычки, особенно когда делаешь что-то, не задумываясь.

– Он был мтисавцем?

Не знаю, зачем спросила и так очевидное, скорее, просто надеялась поддержать разговор, а заодно, что хмырь немного разговорится, и получится узнать не только про состояние Ярая, но и…

Я плохо понимала, что связывало его с отцом. Кирино не был похож на того, кто станет выполнять что-то против своей воли; с помощью страха или привязанностей на него не надавить, тем более, единственной привязанностью был, пожалуй, только Весташи. Значит, Кирино что-то получал взамен. Или цель, которую ему обрисовали, имела важное для него значение. Чем же таким отец завлёк его помогать, несмотря на неприятие… нет, не просто неприятие – нескрываемую ненависть.

– Да. А ещё работорговцем, – хмыкнул он. – Слабеньким магом и – работорговцем.

Мотнула головой. Как же тогда он стал советником Их Величества? Мтисава, конечно, далеко, но если вдруг кто-то узнает в нём бывшего владельца тела? Не доставит ли это лишних проблем?

– А как же тогда… при дворе?

– Грассэ всё продумал. Цырта – так его звали – продался ещё лет десять назад, работал двойным агентом. Мне такая слава даже на руку.

Судя по раздражённому виду, Кирино говорил столь прямо скорее потому, что хотел быстрее отделаться от надоедливой собеседницы и вернуться к записям. Вины за то, что отвлекала, я не испытывала – хмырь сам заявил, что будет со мной абсолютно честен и не станет ничего скрывать. А когда ещё выпадет столь удачный случай побеседовать с ним с глазу на глаз?

Вот, кстати!..

– Почему твои глаза меняют цвет? – спросила то, что интересовало больше всего.

– Я умер, – пожал плечами он, словно бы для него это было столь обычной практикой, как посещать званые вечера. – Таши смог вернуть меня к жизни. Я продолжил умирать, но медленнее.

Затаив дыхание, ждала, чем же ещё поделится Кирино, но хмырь молчал. Молчал и сверлил меня ржавым взглядом, будто из-за этого я должна была сбежать, сверкая пятками. Но после вчерашнего страх отступил в самый дальний угол, а наружу выбрались любопытство и желание разобраться. Кирино был ближе всех к отцу, тут и думать не надо, к кому обращаться и к кому прицепиться. И, кажется, он начал понимать, во что вляпался.

И дальше позволять всё делать за себя я не намеревалась. Таши не всегда будет рядом, Ярай, как выяснилось, и сам в опасности, а отцу до меня дела нет. Оставалась сестра, но насчёт неё, если оценивать ситуацию объективно и трезво, уверенности не было – семья семьёй, но виделись мы всего один раз. Сомнений насчёт нашего родства не возникало, если Грассэ – он же Ардо – действительно мой отец, то Ирнэ – полная его копия внешне, а значит его дочь.

– Знаешь легенду о Ночи Гнева?

Кивнула, пусть и не особо понимала, на какой именно момент он намекал.

– Чтобы пленить Восьмого, нужно было создать подходящую тюрьму. Нужно было что-то, способное питать её вечно. И тогда Роктэ отправился на поиски дракона. Не помнишь? И занёс он меч для удара, и алой кровью окропилась сталь. И покрылись его глаза ржой, разъедая душу…

Так вот откуда эта строчка! А я и не подумала даже, хотя читала Ночь Гнева не один раз, но конкретно эту часть помнила смутно. Кажется, там что-то говорилось про сердце дракона, которое будет жить даже без тела, столь много в нём сосредоточено магии.

–…ибо тот, кто убьёт дракона, живущего вечность, будет вечность же умирать вместо него.

– Ты – Роктэ?

Кирино рассмеялся. Отчего-то из-за его смеха по спине пробежались мурашки. Жуткого в нём ничего не было, разве что непривычно было видеть по-своему радостного хмыря, развеселившегося от моего, наверное, весьма глупого вопроса. И как я вообще предположила, что он – один из Семерых?

– Нет, – отсмеявшись, он вновь стал непроницаемо-холодным и спокойно посмотрел на меня, – я не Роктэ. Я убил дракона. Тронутого злом, обезумевшего, теряющего силу… так что, как ни посмотри, я оказал ему услугу, и он отблагодарил меня за это. Но даже так, дракон остаётся драконом.

– Тебе нужно было сердце дракона? Для чего?

– Умна. Вся в отца, – со вздохом признал Кирино. – Для своей «тюрьмы». Потому что если моё настоящее тело умрёт, никакое Перерождение не поможет.

Не смогла сдержаться и протянула ладонь, чтобы коснуться хотя бы плеча. Сколько всего выпало на его долю? Не удивительно, что он стал таким… жёстким. Где-то внутри прятался мальчик-калека, похожий на тонкую паучью лилию, измученный, но не сломленный, с ясным решительным взором. Я ведь видела благодаря Весташи, каким был Кирино. Я чувствовала благодаря осколку в себе всё то, что чувствовал Кирино тогда.

– Прекрати, – вновь рассмеялся он и опустил взгляд на свои записи. – Я уже давно не мальчик и уж тем более не калека. Всё это в прошлом.

– Но…

– Восьмой, тебе что, некого больше пожалеть? Иди этого… рыжего пожалей. Он порядочно настрадался и обожает, когда кто-то замечает его тяжкую судьбу.

– Кирино, – я пыталась произнести его имя твёрдо, но голос дрогнул, и получилось что-то моляще-жалостливое, на что хмырь только фыркнул.

Но всё-таки посмотрел на меня.

– Будешь лезть со всем этим, отдам Цикаде.

Это была не угроза – констатация факта.

– А теперь сходи и разбуди спящую красавицу. Есть дела поважнее.

***

Следующие полдня, пока Кирино сидел в окружении бумаг, а Таши отправился по его заданию что-то выяснить в городе, я занималась чисткой одежды и уборкой в комнате. Чёрная слизь за ночь успела высохнуть и от морского ветра, проникшего через распахнутое настежь окно, покрылась соляным налётом. Отваливалась она целыми кусками, иногда – мелкой крошкой, а там, где ещё не просохло, я догадалась насыпать ещё соли. Хватало буквально щепотки, чтобы пятно размером в три ладони съёживалось до размеров небольшого блюдца.

Когда поинтересовалась у Кирино, что это вообще такое, он только пожал плечами.

– Кровь демона?

Меня передёрнуло. От попытки оттереть ладони от фантомной мерзости останавливало только то, что на мне всё ещё был халат мэтра, который и так изрядно помялся за время ночных гуляний.

Конечно, куда быстрее и проще было бы справиться какой-нибудь хитрой магией, но хмырь ничему учить не собирался, а помогать и отвлекаться от своего – тем более. Порядочно разозлившись на него, я так и носилась со второго этажа на первый, то перетаскивая пострадавшие кресла, то ворохи одежды, то всякую мелочёвку, вроде склянок с мазями и духами; потом, когда всё лишнее было сложено на заднем дворе, взялась за ведро с тряпкой. Старалась шуметь и топать как можно громче и вообще всячески мешаться, но через пару лучин злость прошла, да и мои попытки донять Кирино не принесли никакого результата.

Справиться со сломанным балдахином не вышло, а вот перевернуть письменный стол удалось. Следующим стало зеркало над туалетным столиком, рама крепилась отдельно, и большая часть осколков всё ещё держалась в ней. Шкаф с перекошенными дверцами не тронула, только отколупала чёрные пятна. Решив, что в самой комнате сделала всё возможное, отправилась вниз – перебирать платья и остальную одежду.

И на лестнице столкнулась с Шугеном.

Фамильяр красовался шестью парами светящихся глаз, расположенных то тут, то там по телу и моргавших вразнобой. Выглядел он взъерошенным и озадаченным, словно не мог вспомнить, кто я и что здесь делаю. Боясь спугнуть, медленно села на ступеньки и протянула руку.

– Аш-ш-шэ-эу, – дёрнул усами он.

– Молодец! – улыбнулась в ответ, почесав за длинным ухом с кисточкой. Кисточка, причём, была только на одном ухе, но Шуген и раньше славился любовью к мелким изменениям своего внешнего вида. Он говорил, что у людей есть наряды, а у него – форма тела.

– Кроуфь, – промурлыкал Шуген и потёрся башкой о руку, – от кроу-уф-ви.

– Что здесь случилось?

Кот запрыгнул на колени и растёкся бесформенной чёрной массой, подставляя живот. Понять это можно было однозначно – хитрая морда требовала внимания и ласки и всячески намекала, что ей слишком долго не уделяли должного внимания. Ох, а я ведь ещё и сливки ему обещала, но так и не налила!.. Как бы меня сейчас не только покусали за такое вопиющие безобразие.

– Хвос-ст комяуты, – втянув лишние глаза со звучным хлопком, фамильяр спрыгнул, сладко потянулся и пополз вниз, опустившись на живот и при этом поднимая лапы с высоким замахом. – Горя-аучий.

– А ещё?

– Ашэ.

– Это был мой отец?

– Не Грас-с-сэ. Аш-шэ.

Нахмурившись, не заметила, как Шуген привёл меня к комнате Ярая. Кирино и Таши перенесли магистра туда, здраво рассудив, что ему будет спокойнее очнуться в знакомой обстановке, да и хмырю с записями было куда удобнее расположиться за столом. Впрочем, когда я выходила из комнаты и видела его в последний раз, он снова устраивался на полу, раскладывая листки с рисунками и схемами в каком-то ему одному ведомом порядке. Будто готовился к ритуалу или что-то вроде того.

– Не имя-яу, – едва различимо зашипел фамильяр, – кровь. Кро-оувь!

И, кинув на меня раздражённый взгляд, он проскользнул в тонкую щель приоткрытой двери.

Очень хотелось застать Кирино врасплох, поэтому зашла без стука, не подумав, что Ярай уже мог очнуться. Так и было – магистр, переодевшийся в тёмно-зелёный с охровыми вставками камзол, стоял у окна, тогда как Кирино сидел в кресле за столом. Раскиданные до этого записи сейчас лежали аккуратной стопкой перед ним. Шугена нигде не было видно, но я не сомневалась, что хитрая зараза сидела где-то и наблюдала за всем – от того, что он стал приходить в себя, на душе стало спокойнее.

– Она беременна, – вполголоса произнёс Ярай, кидая на меня короткий взгляд.

Он ведь… про Ирнэ говорил? Вряд ли здесь шла речь о чём-то другом, кроме сестры или того, что случилось с магистром. И вот опять создавалось впечатление, словно для Ярая я всё ещё пустое место – то, как он непринуждённо продолжил разговор, соизволив одарить меня только взглядом… было неприятно, как минимум.

Кирино изогнул бровь и нарочито медленно закинул ногу на ногу. На меня хмырь даже не посмотрел. Оставалось только мысленно сжать кулаки, собрать всё своё самообладание и стиснуть зубы. Не хотят обращать на меня внимание? Ну и пусть. Трястись и бояться больше не буду, во всём происходящем я замешана ничуть не меньше, так что имею право получить ответы на вопросы. Отмалчиваться теперь уж точно не стану – и так жалела, что не нашла в себе силы вмазать отцу или хотя бы вылить на него тот чайник. Какая-никакая, а всё-таки месть для успокоения души.

– Когда она покидала Алитту, – начал пояснять Ярай, поняв, что Кирино одной фразы недостаточно, – срок был ещё слишком незначительным, чтобы я что-то заметил. Иначе бы ни за что не отпустил.

– Вы с Ирнэ связаны? – потянувшись за ножом для писем, как бы между делом спросил Кирино.

– Вам, магистр Таэдо, должны быть знакомы те узы, которые могут создавать целители.

Коротким жестом Кирино остановил моё возмущение, мол, не переживай, я объясню тебе всё потом, но что-то внутри требовало здесь и сейчас разъяснить, что за узы и причём тут беременность сестры. Стоп. Она была беременна.

Осознание, что таким образом Ирнэ осталась без магии, оборвало всякое желание выяснять что-то ещё.

– Вы чувствовали её вплоть до Кипенного? – всё выспрашивал хмырь, начав крутить в руках нож.

– Я чувствовал её, когда она уезжала в Академию. Расстояние не помеха, особенно в этом доме, где каждая его частичка пропитана магией.

– Тем не менее, вас это не спасло, – хмыкнул Кирино.

Ярай замер. Длинные узловатые пальцы постучали по подоконнику, перебежали на тяжёлую ткань штор, вцепились в неё…

За окном день был в самом разгаре. Солнечные блики на волнах превращали море в серебристую качающуюся гладь, королевский дворец слепил белизной, по набережной бегала детвора – яркая картина майского дня отпечаталась в памяти. Что там пытался высмотреть Ярай?

– Думаю, – со вздохом произнёс он, – безопаснее Мариссе сейчас пожить в Шёпоте.

– Кто к вам приходил? – решилась подать голос, раз уж речь зашла обо мне.

– А когда вы найдёте Ирнэ, – проигнорировав вопрос, магистр продолжил как ни в чём не бывало, – мы с ней покинем Алитту. Надеюсь, в этом вопросе я могу положиться не только на мэтра Весташи, но и на вас, магистр Таэдо?

Мне почудился гулкое эхо треснувшего льда, под которым бушевала первозданная стихия.

Кирино крутанул в руке нож. Ещё, и ещё раз – перехватывая то за рукоять, то за лезвие. Размышляя или играясь, или всё сразу, потому что вид у него был донельзя расслабленный. Наконец, он тряхнул головой, выбросил из неё какую-то лишнюю мысль и откинулся на спинку кресла, продолжая крутить нож.

– Так кто к вам приходил? – необычайно спокойным голосом поинтересовался хмырь.

– Кто? – переспросил его Ярай.

А я и забыла, что сродни пустому месту здесь!

– Это не имеет значения для вас, магистр Таэдо.

– Это был Грассэ? – Кирино чуть сощурился и подался вперёд.

– Нет, – резко повернувшийся маг выглядел невозмутимо. – Это не был Грассэ. Это была личная встреча по личному вопросу. Касаемо поисков Ирнэ.

– На вашем месте я бы поделился, что же за таинственный гость вас чуть не убил и попытался обставить всё так, словно это самоубийство. Это может быть важным.

– О, не сомневайтесь, – Ярай усмехнулся и покачал головой, – это очень важно. Но не думаю, что вы доросли до того, чтобы вступать в те игры, в которые играют настоящие Владеющие.

Хмырь вновь изогнул бровь.

– Я могу надеяться на вашу помощь?

– Вы должны быть, – с силой воткнув нож в стол, Кирино поднялся, – прекрасно осведомлены о моих обязательствах, так что не вижу смысла в этом вопросе. Даже если из вежливости, от ваших манер проще задача не станет.

– Вам не стоит вмешиваться. Всё, что не касается поисков Ирнэ, слишком опасно для вас.

– Эта игра в благородство никому лучше не сделает. Вы только всё усложняете, – пожал плечами хмырь, оказавшись рядом, и потащил за собой, но у двери он остановился. – Постараетесь ответить на мой вопрос?

Ярай развёл руками.

– Больше ни с кем вы случайно не связаны? Кто-то может почувствовать, что вы всё ещё живы?

– Из-за заклинания Шугена оборвалась любая связь.

– И в том, что Ирнэ до сих пор жива вы уже не можете быть уверены? – хмыкнул Кирино. – Что ж, это на руку. Не покидайте дом. Притворитесь мёртвым.

– Я заплатил за то, чтобы она была жива.

Кирино покачал головой.

– Ценой, значит, была ваша жизнь?

Ответа не последовало. Поняв, что можно не ждать, хмырь вытолкал меня прочь. Погружён он был в свои мысли, но у него-то выпытать самое важное не составляло труда. Отчасти благодаря тому, что пустым местом для Кирино я пока ещё не была.

– Какой у Ярая цвет глаз? – успел он спросить, прежде чем я разразилась возмущённой тирадой.

– Не знаю… вроде бы серый?

– А сейчас какой был?

Я неуверенно закусила губу.

– Ты хочешь сказать, он тоже убил дракона?

– Или он – Роктэ, – Кирино не упустил шанса поддеть.

Оглянувшись на закрытую дверь, я нервно передёрнула плечами. Какие секреты хранил Ярай, и о скольких из них знала сестра? И на что именно хотел намекнуть хмырь?

– Жаль, ничего узнать не получилось, – я поджала губы.

– О нет. Нас предостерегли и прямо сказали, что игра в самом разгаре. Осталось лишь узнать правила.