Особняк Хизер показала Сильверу только через шесть месяцев, когда вступила в права наследования покойному мужу. К этому времени они с киборгом уже успели тихо пожениться, и скромно жили в гостинице «Адмирал» на Монтрессоре, хозяйкой которой была Сара — мать Джима. Сильвер устроился там поваром, и Сара не могла нарадоваться — клиентов, привлеченных его стряпней, стало еще больше. Хизер помогала ему на кухне.

Воспользоваться своими деньгами, которые ей дали в приданое, когда она выходила замуж за Лидса, Хизер не могла. Потому что муж заставил ее подписать бумагу, в которой говорилось, что все деньги жены теперь являются деньгами мужа, и она не имеет права их тратить без его ведома. Хизер пришлось ждать наследства.

Сама она, правда, осталась к этому известию равнодушна. Ей вполне хватало того, что зарабатывали они с Сильвером у Сары. Хизер была счастлива, и совершенно никуда не спешила. Она наслаждалась своей жизнью рядом с киборгом, работой на кухне бок о бок с ним, их неторопливыми прогулками по окрестностям гостиницы, теми минутами или часами, которые они проводили наедине. Ночами, наполненными любовью и страстью. Нет, ей совершенно некуда было спешить.

И, когда Хизер наконец получила возможность пользоваться теперь принадлежащим ей по праву богатством, то вдруг почувствовала, что теперь она действительно свободна — такие деньги развязывали ей руки, и она могла делать все, что угодно в рамках закона и собственных принципов.

Дворецкий Марвин Коллинз был одним из тех дворецких, которые продолжают семейное дело. Лидсам служил еще его прапрапрадед, и Коллинз продолжал семейную традицию. Да, род Лидсов оборвался на Джеральде Гамильтоне Лидсе, но ведь была еще его вдова — Эбигейл Шарлотта Хизер Кортни-Фитцджеральд Лидс. Коллинз вспомнил момент, когда он в первый раз увидел леди Кортни-Фитцджеральд Лидс. Она показалась ему хрупкой и нежной фиалкой, и у дворецкого защемило душу от ее беспомощности и беззащитности. Восемь лет он наблюдал за тем, как милорд издевался над своей тихой и напуганной женой. Восемь лет у него не раз было желание уволиться, найти себе новое место, только бы не видеть ее по утрам, такую измученную и несчастную. Но долг был превыше всего. Традиции были превыше всего. Он просто не смог оставить службу у этой семьи — слишком многое связывало Коллинза с этим домом. И сейчас он построил слуг перед особняком, чтобы встретить новую хозяйку.

Во двор въехала простая повозка. Первым из нее выскочил огромный киборг-урсид. Он подал руку женщине, выходящей из повозки. От Коллинза не укрылось, какими нежными взглядами они обменялись. Женщина подошла к Коллинзу, и тот узнал в ней леди Лидс. Она изменилась, подумал Коллинз, очень сильно изменилась… Ее кожа из кипенно-белой стала золотистой, на щеках играл румянец, глаза горели ярким огнем. И она так и светилась каким-то внутренним светом, которого в ней раньше не было. Эта леди Лидс была совершенно не похожа на себя прежнюю — тихую, скромную и забитую. Она была энергичной, полной достоинства. И лучилась от счастья.

Хизер подошла к дворецкому Коллинзу. Она тут же вспомнила, как он пытался сделать ее существование в этом доме не таким невыносимым. Как он находил ее полумертвой от того, что делал с ней ее покойный муж, и присылал служанок. «Вы полежите вот так тихонько, миледи, а я пришлю служанку, чтобы она смазала ваши ушибы», — говорил он. Коллинз, да и все слуги в доме пытались заботиться о ней. Джеральду это не нравилось, и она знала, что слугам может за это попасть, но они все равно потихоньку старались облегчить ей жизнь. И теперь она постарается их отблагодарить.

— Ну, здравствуй, Коллинз, — тихо сказала Хизер.

— Миледи, — дворецкий поклонился ей.

— Это — мой муж, — она указала на киборга, который уже стоял рядом с ней. — Его зовут Джон Сильвер.

— Милорд, — поклонился ему Коллинз.

— Я — не милорд, — добродушно усмехнулся тот. — Зовите меня просто Сильвер. Так оно привычнее будет.

Вот оно что. Миледи вышла замуж за простого человека. Общество совершенно этого не одобрит, но, похоже, ей было абсолютно все равно. Хизер тем временем поздоровалась со слугами. Затем опять обернулась к Коллинзу.

— Миледи, — сказал он, — будут ли у вас какие-нибудь пожелания относительно слуг или убранства дома? Быть может, вы захотите что-то изменить?

— Не думаю, — она улыбнулась. — Но я хочу, чтобы ты составил мне список слуг, которые пострадали от моего покойного мужа. Я хочу выплатить им компенсацию за это. И еще… Я повышаю вам жалованье.

После этого Коллинз понял, что слуги теперь будут за нее горой. И он среди них — первый.

Жизнь в особняке налаживалась, Хизер обживалась там заново, словно опять знакомилась с этим домом, который совершенно не замечала целых восемь лет. Воспоминания о нем были подернуты дымкой боли. Все-таки она поменяла убранство дома, постаралась сделать его светлее, чем в прежние времена. Теперь тут было уютно. Первым же местом, куда она повела Сильвера, была библиотека. Когда он увидел ее, то застыл посреди огромного зала и выдохнул:

— Боже, что за диво!

Хизер хихикнула — еще в гостинице у Сары она поняла, что Сильвер очень неровно дышит к книгам.

— Я не замечала в тебе этого, когда мы были на корабле, — сказала она тогда.

— Ну, милая, там я был все время занят — времени не было, забот был полон рот, — улыбнулся он в ответ. — Но в свободное время люблю я это занятие.

И вот теперь он стоял и почти не дышал, оглядывая большие, до потолка, стеллажи, заполненные книгами самого разного толка.

— У нас будет много времени, чтобы это прочитать, — она потянула его за руку, приглашая осмотреть остальные комнаты. И по вечерам они сидели на диване у камина и читали, прихлебывая горячий чай. Хизер в последнее время частенько ходила в платьях, чего не делала уже полгода. Платья были сшиты по ее личному заказу — никаких корсетов, турнюров и кринолинов. Климат на этой планете был мягким и теплым, поэтому платья были легкими и очень удобными. Когда Сильвер увидел ее в одном из этих платьев, больше похожих на греческую тунику, то обошел ее вокруг, внимательно осматривая, затем обнял ее сзади и пробурчал:

— Мне нравится, как ты в этом выглядишь. Хотелось бы почаще тебя в них видеть, милая…

— Потому что женщины должны носить платья? — в глазах Хизер зажегся опасный блеск, и хоть Сильвер его не увидел, но зато почувствовал, как напряглось ее тело.

— Да нет же, глупая… — он обжег ее своим дыханием. — Просто так мне проще добраться до твоих прелестей… — его живая рука нырнула в вырез платья, лаская ее грудь, а кибернетическая начала задирать длинный подол, оглаживая бедро…

Им не нужны были никакие вечеринки, светские рауты и балы. Они наслаждались своим уединением, периодически приглашая к себе в гости Джима с его матерью и Допплеров со всеми их четырьмя детьми. Эти гости могли оставаться у них столько, сколько сами пожелают. И Хизер никак не ожидала, что к ней нагрянут ее собственные отец, мать и братья. В конце концов, они не делали этого, когда она жила здесь со своим покойным мужем.

Хизер и Сильвер сидели в библиотеке: он в большом удобном кресле, а она — у него на коленях, когда туда вбежал дворецкий.

— Миледи, там приехала ваша семья, они требуют вас! — задыхаясь от собственной поспешности, сказал он.

— Требуют, значит… — Хизер вздернула бровь. — Ну, пускай идут. Проводи их сюда, Коллинз.

Когда Кортни-Фитцджеральды вошли в библиотеку, Хизер даже не потрудилась встать с колен у Сильвера, так и сидела на нем, поглаживая его пузо. Отец, завидев это, остановился, будто налетел на стену, его глаза стали размером с блюдце, он ловил ртом воздух, которого вдруг стало так мало в этой огромной зале. Мать побледнела, а два старших брата обменялись многозначительными взглядами, в которых так и проскальзывала смешинка, словно они находились в предвкушении от того, что сейчас случится что-то забавное. Отец, наконец-то, отмер.

— Ты сидишь на коленях у этого… — он не мог найти подходящего слова.

— У своего мужа, дорогой папа, — ухмыльнулась Хизер.

— Я слышал, что ты вышла замуж, но надеялся, что это всего лишь грязные слухи! — жестко заявил отец. — Еще года не прошло, как лорд Лидс умер, а ты, мало того, что не ходишь в трауре, так еще и вышла замуж! Ты нарушила все приличия, Эбигейл! Я страшно…

— Разочарован, так? — на скулах Хизер вспыхнул гневный румянец, а Сильвер дернулся, чтобы послать этого высокомерного козла подальше, но она его удержала. Киборг понял, что она сама хочет с этим разобраться. Они переглянулись, и Сильвер кивнул, мол, делай, что хочешь, дорогая, а если что, я им покажу, где раки зимуют.

— И по кому же я должна испытывать траур, отец? — Хизер зло сощурилась. — По уроду, который восемь лет избивал и насиловал меня почти каждую ночь? Хочешь, я расскажу тебе, что он со мной делал?

— Он не мог сделать такого, он аристократ, газеты врут! — отец опять начал задыхаться.

— Ну да, конечно! Ты вообще слышишь, что ты говоришь? — едко засмеялась Хизер. — Что ж, полагаю, что моя кожа тоже врет!

Она задрала подол платья, обнажая свою загорелую стройную ножку. Братья ахнули — вся ее нога была в отметинах от ожогов, старых шрамов и порезов. Генри скрипнул зубами, а Лоренс побагровел — они любили сестру, но не знали, что все так плохо. В конце концов на публике все выглядело более, чем радужно.

— Почему ты нам не сказала?! — возмутился Лоренс. — Мы бы его на дуэль вызвали!

— Он следил за мной, Ларри, — вздохнула Хизер. — Проверял всю почту, отслеживал все разговоры. И меньше всего мне бы хотелось, чтобы вы вызвали его на дуэль. Он стрелял с пятидесяти шагов в мелкую монету. Я бы потеряла вас обоих.

— Но… — Лоренс попытался возразить.

— Помолчи, Лоренс! — оборвал его отец. — Хорошо, траура ты не хочешь, но ты вышла замуж! Без моего согласия и ведома! Я подобрал бы тебе другого мужа… Более подходящего, чем этот!

— Да, такого же, как мой покойный! — фыркнула Хизер, ласково поглаживая мгновенно напрягшегося Сильвера. — Спасибо, дорогой папа, но я уже поняла, что мужей для меня ты выбирать не умеешь. Поэтому выбрала сама. Выбрала того, кто действительно меня любит и заботится обо мне. И знаешь, что? Я тоже его люблю. Так что твое мнение мне не нужно, в прошлый раз оно вышло мне боком.

Отец опять застыл, но тут открыла рот Лорейн.

— Твоя кожа! Ты выглядишь, словно крестьянка с полей! — мать побледнела от возмущения. — И это платье… без корсета, без кринолина, на тебе нет панталон, ты не надела даже чулки! Ты хоть понимаешь, как это непристойно?!

В глазах Хизер запрыгали чертики.

— Ты даже не представляешь, какие еще непристойности у меня в запасе, мама, — промурлыкала она, вспоминая, чем они с Сильвером занимались на одном из библиотечных столов всего лишь час назад. Хизер вспомнила прерывистое дыхание Сильвера, когда она ласкала его губами внизу, чувствуя, как пульсируют вены на его возбужденном горячем органе, а он нежно зарывается своей ручищей в ее волосы на затылке. Его жадный рот, когда он посадил ее на стол, осыпая поцелуями ее кожу на шее, плечах и груди. Его настойчивый язык, когда он вылизывал ее лоно в самом чувствительном месте, доводя ее до исступления. Мощные, нетерпеливые толчки, когда он со стонами вколачивался в нее, придерживая руками за бедра. Резкую вспышку наслаждения по всему телу, и ее собственные крики, когда он довел ее до пика. Его рычание, когда он довел до пика себя. На лице Хизер вспыхнул жаркий румянец, и она слегка ерзнула, чувствуя, что Сильвер вспомнил то же самое и начал возбуждаться, словно в библиотеке никого, кроме них не было.

— Но он же — урсид! — завопила мать, потеряв самообладание. — У тебя никогда не будет от него детей — человек не может иметь с урсидами совместных отпрысков! Как же продолжение рода?!

— А нам это не нужно, мэм, — вдруг ухмыльнулся киборг.

— К чертовой матери это ваше продолжение рода! — вторила ему Хизер. — В нашем обществе женщина — всего лишь сосуд для вынашивания, род продолжают мужчины. У вас есть Генри и Лоренс, так что молитесь, чтобы они захотели это сделать!

— Довольно! — прохрипел отец. — Вот, что я тебе скажу, Эбигейл! Если ты не разведешься, я лишу тебя наследства.

— О, это очень страшная угроза, папа, — хихикнула она. — Особенно, учитывая то, что я — одна из самых богатых женщин сейчас, благодаря покойному мужу. Полагаю, что я как-нибудь обойдусь и без твоих денег.

Лорд Кортни-Фитцджеральд смотрел на свою дочь и не понимал, что происходит… Он больше не мог ее контролировать! Это была не прежняя Эбигейл — тихая, скромная и покорная. Это была теперь абсолютно другая женщина, и она совершенно отказывалась ему подчиняться, и открыто и дерзко говорила об этом.

— Ни один из нашей семьи больше не переступит порог этого дома! — гневно зашипел он. — У меня больше нет дочери!

— Как будто ты это делал, когда я была замужем за моим покойным садистом, — его гнев не произвел на нее никакого впечатления. — Я потеряла отца, когда лорд Лидс изнасиловал меня в мою первую брачную ночь… — ее глаза злобно вспыхнули.

Лорд Кортни-Фитцджеральд молча развернулся и пошел на выход. Следом за ним вышла его жена. Последними были братья, которые часто оглядывались, и на лице у них читался явный восторг. Лоренс, перед тем, как прикрыть дверь, вдруг подмигнул Хизер и выставил большой палец вверх.

Хизер посмотрела на Сильвера и прыснула.

— Знаешь, мне кажется, что нам надо будет держать пару гостевых комнат в готовности, — сквозь смех сказала она. — Похоже, мои братья будут появляться тут постоянно.

— Они у тебя еще те озорники, так? — он со смешком поглаживал ее бедро.

— Отец даже не представляет, насколько, — прошептала она и потянулась к его губам.

В библиотеке воцарилось молчание, прерываемое только поцелуями и тихими вздохами удовольствия…