Когда Люсиль проснулась, судьи рядом не было. «Уехал по делам», — с нежностью подумала она и встала с постели. Когда она привела себя в порядок и пришла на кухню, там как раз вовсю сплетничали.

— Его милость, небось, сейчас вне себя от радости — поймал он ту цыганку-то! — с ухмылкой сказала одна из стряпух, ощипывая гуся.

— Да, долго он за ней гонялся, прямо обезумел, теперь ей мало не покажется! — хихикала вторая. — Он прям с утра к ней в темницы кинулся! Прям без обычного завтрака.

«Поймал, значит… И даже кинулся», — сердце у Люсиль камнем ухнуло вниз. Но она ничем не выдала своего состояния и строго сказала:

— Ишь раскудахтались с утра, сплетницы! Дело делайте, а не языками трещите!

Стряпухи тут же замолкли. А Люсиль места себе не находила. Все думала, что судья, ее судья там — с этой цыганкой Эсмеральдой. Наконец, она решилась. Она достала корзину и положила туда снедь, приготовленную судье на обед. Затем направилась к выходу.

— Эй, Люсиль, ты куда это направилась?! — нахмурился Жослен.

— Во Дворец Правосудия, Жослен, — спокойно ответила она. — Его милость сегодня не завтракал, так что наверняка скоро он будет голоден.

— Аааа, ну-ну, — протянул Жослен, когда она ушла. И про себя отметил, что на этот раз она ничем свои волосы не прикрыла, словно хотела показать себя, чтобы ее заметили все, и была как-то странно бледна, хотя обычно на ее щеках был легкий румянец.

Когда Люсиль добралась до Дворца Правосудия, стражники никак не хотели ее пускать, и она изо всех сил спорила с ними.

— Не положено! — бухтели они, загораживая ей вход. Люсиль уже отчаялась, когда появился этот блондин-капитан. Люсиль вспомнила, что видела его тогда, на площади. Он поравнялся с ней, и в его глазах вспыхнул восторг, когда капитан кинул на нее взгляд. Тем не менее, он спросил:

— Кто вы, милая барышня, и зачем вам во Дворец Правосудия?

— Я — служанка его милости судьи Клода Фролло, господин капитан! — затараторила она. — Принесла его милости обед, он ведь с утра совсем не съел ничего! А вот они, — она ткнула в стражников пальцем и наябедничала, — меня не пускают!

Капитан разглядывал эту девушку и откровенно любовался ей. Красавица — стройная, пышногрудая. Волосы словно огонь — рыжие, и они такие длинные, густые. Глазищи — огромные, зеленые. Кожа светлая-светлая. Если бы не Эсмеральда, Феб заключил, что он бы полюбил эту девушку. И куда только судья Фролло смотрит?! Рядом с ним такая красотка, а судья ее в служанках держит. Да он, Феб, с удовольствием женился бы на такой! А судья еще наверняка и нос свой воротит, вот сухарь бесчувственный…

— Идемте за мной, барышня, я вас отведу к нему, — сказал капитан и отдал приказ стражникам, — пропустить!

Капитан довел девушку до кабинета судьи, постучался, и, получив разрешение Фролло, галантно открыл перед Люсиль дверь. От улыбки, которой она озарила его, Феб смущенно вспыхнул и понял, что судья все-таки смотрит туда, куда надо, и нос свой никуда не воротит. Вон как у него руки сжались, хоть лицо, как и всегда, спокойно-надменное. «Кажется, сейчас здесь будет очень жарко…» — подумал капитан, плотно прикрывая за собой дверь.

Люсиль пристально смотрела на судью, пытаясь найти в нем хотя бы какие-то признаки волнения, выказывающие, что он делал с той цыганкой нечто непристойное — она помнила, как он желал Эсмеральду, все еще помнила. Но в глазах судьи горело только откровенное возмущение. Люсиль подошла к его столу и поставила на него корзину с едой.

— Я слышу, как бурчит ваш голодный желудок, ваша милость, — сказала она.

Вместо ответа Фролло схватил ее за локоть и рывком притянул к себе, пронзительно смотря ей в глаза.

— Что у тебя с моим капитаном?! — хрипло спросил судья. Бледен он был при этом до зелени.

— Я вашего капитана вижу всего во второй раз в жизни! — фыркнула Люсиль.

— И когда же был первый?! — карие глаза зло сощурились, а рука судьи сжала ее локоть чуть сильнее.

— На Пиру Дураков! Клод, что ты делаешь?! — взорвалась Люсиль. — Мне же больно! Что за глупые вопросы?! Ты ревнуешь, что ли?!

Сказать ей правду? Да, он скажет, и к черту все! Гори оно все в аду!

— Ревную? — тихо переспросил судья. — Боже мой, да! Я чуть с ума не сошел, когда увидел тебя рядом с ним! Я постоянно боюсь, что ты увлечешься кем-нибудь другим, кто будет моложе и красивее, чем я! Ты ведь сама еще так молода и так прекрасна! Я ревную тебя до исступления! Потому что люблю тебя до безумия!

Люсиль смотрела в его глаза, полные мучительного отчаяния и… лютого страха. «Он впервые кого-то полюбил… — подумалось ей. — До сих пор он был глубоко одинок, жил, не зная к себе любви, и сам никого не любил. И теперь, когда он, страшный судья Фролло, к этому прикоснулся, то сам отчаянно боится это потерять, смертельно боится! Потому что знает, что жизнь его будет пуста…»

— Ты моя?! — страшным шепотом спросил судья. — Моя?!

Люсиль никогда не считала себя сентиментальной, но сейчас всю ее душу пронизывала любовь к нему. Любовь и нежность. Она скользнула к судье на колени.

— Ну конечно твоя, Клод, — она обняла его, прижав его голову к своей груди, и судья судорожно стиснул ее в своих руках — еще чуть-чуть, и ей стало бы трудно дышать. — Я — твоя с того самого момента, когда тебя увидела.

— Я был раньше таким слепцом… — простонал он.

— Скорее, это я была невидимкой, — хихикнула она и поцеловала его в макушку. — А вы, оказывается, редкостный собственник, ваша милость.

Судья немного расслабился и разжал свои объятия так, что она смогла уютно на нем устроиться.

— Да, — признал он, — все так и есть. Я такой же собственник, как и ты, мой ангел.

— Что? — она, вздернув брови, уставилась в его лицо.

— Ты ведь не просто так мне принесла всю эту снедь? Наверняка узнала, что я все-таки поймал эту цыганку, ведь так? — он с улыбкой смотрел на нее. Все-таки он чертовски умный и прозорливый человек, подумала Люсиль, насквозь всех видит.

— Я бы принесла тебе ее в любом случае. Просто эта новость заставила меня сильно поторопиться и расстроила, — она даже не пыталась отрицать очевидное.

— Тебе совершенно не о чем беспокоиться, моя дорогая, — он коснулся губами ее виска. — Я охладел к ней уже давно, в тот момент, когда полюбил тебя.

— Но зачем же ты ее так искал? — между бровей Люсиль залегла складка.

— Она надерзила мне практически при всех парижанах. Я не мог этого так оставить. Люди должны знать, что бывает за такие вещи, — объяснил судья. — Поэтому я ее поймал, кое-что ей разъяснил, и отпустил, чтобы она передала это остальным. Надеюсь, мои слова на них подействуют. Если же нет… — его глаза грозно сверкнули, но впечатление было смазано громко взревевшим от голода желудком. — Ох!

Люсиль засмеялась и, встав на ноги, потянулась к корзине. Когда она закончила накрывать на стол, судья опять притянул ее к себе и усадил на колени, обняв за талию.

— Тебе будет неудобно, — замялась она.

— С тобой мне всегда удобно, — усмехнулся он и принялся за еду.

Фролло был сыт и счастлив. Его желудок был полон, а на его коленях сидела любимая женщина и прижималась к нему. Его мысли текли плавно и неспешно.

— А знаешь, моя дорогая, я подумал, что мне этого недостаточно! — вдруг сказал он вслух.

— Ты все еще голоден?! — поразилась она.

— В некотором смысле. Я хочу большего! Хочу, чтобы ты была со мной чаще, чем обычно.

— Но я заправляю твоей кухней, и у тебя — твоя должность.

— Ну, у тебя ведь есть кто-нибудь на примете? Кто-то талантливый, кого можно обучить?

— Да… Есть один парень, очень сметливый, и с фантазией у него все хорошо. Жослен его зовут.

— Прекрасно! Вот и научи его. Так ты освободишь время для нас, — бодро заявил судья.

— Но как же твой пост? — Люсиль еще ничего не понимала. — Ты ведь днем занят?

— Я не всегда занят. И я полагаю, что король мне даст отставку, когда я на тебе женюсь.

— Ты хочешь устроить мезальянс?! — Люсиль была поражена до глубины души.

— Я хочу, чтобы ты была моей женой. Ты будешь принадлежать мне, я — тебе, и никаких капитанов де Шатоперов! — фыркнул судья.

— И цыганок Эсмеральд! — ехидно сказала Люсиль.

— Да, и их тоже, — Фролло поцеловал ее в губы. — Так что ты скажешь на этот счет, любовь моя?

— Но ты уже привык жить в богатстве и роскоши, Клод! А вдруг у тебя отберут все это, когда ты на мне женишься?!

— У меня отберут всего лишь доходы, положенные королевскому судье. Это такая мелочь. Я давно сколотил себе солидное состояние, ибо до сих пор был бережлив и не разбрасывался деньгами попусту, как это обычно делают наши дворяне и нувориши. Денег, моя дорогая, нам хватит еще на три жизни, даже если мы будем роскошествовать… Ты согласна или нет? — строго спросил Люсиль судья.

— Ладно. Уговорил, — засмеялась она.

— Вот и славно! — с облегчением вздохнул судья.

— Но я все равно буду появляться на кухне! Готовка — это моя жизнь, я люблю это делать!

— С удовольствием полюбуюсь на тебя за работой. Знаешь, когда ты готовишь, во мне просыпается адский голод, — промурлыкал судья, касаясь губами ее уха. Люсиль раскраснелась, а его руки уже потянулись к тесемке на ее рубашке.

— Клод! — она застонала, когда он спустил рубашку с ее плеч, обнажая груди, и его губы занялись ее соском.

— Дитя мое… моя радость… — его шепот звучал невнятно от того, что он покрывал ее жадными поцелуями.

Люсиль отстранилась от него и соскользнула вниз, к его ногам, поднимая подол сутаны. Она освободила судью из уже порядком тесной одежды и лукаво посмотрела на него снизу вверх. Судья покрылся испариной и облизнул пересохшие губы. Его орган напрягся и торчал, словно небольших размеров дубинка, и Люсиль провела ладонями по его бедрам, ощущая легкую дрожь тела судьи. Она склонилась над ним, и ее рот коснулся его багровой головки. Фролло восторженно замычал. Ощущения от ее прикосновений были божественными, ее рот дарил ему блаженство, от которого он застонал в голос. Рука судьи легла на затылок Люсиль, а сам он откинулся на спинку кресла, слегка выгибаясь от удовольствия, запрокинув голову. Но довести себя до разрядки судья Люсиль не дал. Он остановил ее и потянул вверх, усаживая на свои колени так, что она оседлала его. Фролло опять занялся ее грудью, и теперь стонала уже она. Он приподнял ее за бедра и ворвался в нее одним сильным толчком.

— Моя… — шептал он, пока она неистово прыгала на нем. — Моя! — судья почувствовал, как она сокращается вокруг него, доходя до пика и вскрикивая от наслаждения. — Моя! — в экстазе взревел он, изливаясь в нее.

— Мой… — выдохнула Люсиль, уткнувшись в его шею.