Себастьян знал о том, что Молли умеет играть на фортепиано. Это маленькое, но очень приятное открытие, касавшееся талантов Хупер, снайпер сделал через пару месяцев их знакомства, когда по просьбе девушки ему пришлось что-то достать из кладовки (если честно, то Моран искренне недоумевал, почему она, не отличаясь высоким ростом хранила отдельные необходимые ей предметы так высоко), и он случайно заметил коробку из-под синтезатора.

Ну и, конечно, ведомый искренним любопытством, он не смог не поинтересоваться у Молли о ее хобби. Как выяснилось, она в свое время с отличием закончила музыкальную школу (Моран тогда еще пошутил, есть ли хоть что-то, в чем она не преуспела, за что и получил игривый шлепок по руке) по классу фортепиано, но уже очень давно не практиковалась. В этот момент в голосе Хупер промелькнула какая-то особая грустная нотка, но снайпер, хоть и уловив подобную перемену в настроении, не стал ее расспрашивать, чувствуя, что там что-то личное. Но вот от просьбы сыграть ему что-нибудь не удержался.

Молли тогда пыталась отнекиваться, опять же ссылаясь на отсутствие практики и прочую ерунду, которая не так уж и волновала снайпера, но все же сдалась его уговорам. Да, ее игра действительно не была выдающейся, и порой было заметно, что дается она ей с трудом, но все равно Себастьян остался доволен… Особенно, когда после этого случая девушка явно стала снова практиковаться, набивая руку. Морану очень нравилось, каким становилось выражение ее лица, когда Молли погружалась в музыку: оно было вроде бы и сосредоточенным, но при этом отдавало каким-то особым умиротворением.

Так что, услышав чуть при глушенное звучание инструмента в гостиной, Себастьян лишь усмехнулся. Еще даже не видя Молли, он уже представил себе то, как она сидит за роялем (он подарил его ей на день рождения вскоре после того, как они начали жить вместе) … Но тут послышался голос, и снайпер застыл на месте, словно пораженный.

Он не имел ни малейшего понятия о том, что Хупер умеет петь. Она ни разу об этом даже не намекала, а зря… Очень зря. Да, ее голосу не доставало особой силы, которая была свойственна профессиональным певицам, но он был свежим и ласкал слух. В нем слышалось отражение всех до единой эмоций, вложенных в песню. Снайпер отстраненно отметил, что как-то уже слышал эту песню, когда приходил за Хупер в больницу к концу ее смены (у Молли была привычка убираться под музыку, подчиняя свои движения ритму, особенно, если песня была быстрой), но в исполнении девушки она звучала иначе.

Снайпер тихо остановился на пороге гостиной, не желая пугать Молли, но когда заиграл проигрыш, то он больше не смог сдерживаться:

— И почему ты не говорила, что умеешь петь? — тихо спросил мужчина.

Хупер вздрогнула и мелодия резко оборвалась. Молли повернулась к нему лицом и слегка покраснела, словно бы ее застали за какой-то шалостью.

— Просто… Как-то к слову не приходилось, — смущенно отозвалась она, опустив взгляд. — Да и хвастаться мне тут особо нечем.

Себастьян прошел в комнату и опустился на скамеечку рядом с ней. Он чувствовал, что ей неловко, а потому улыбнулся и накрыл ладонью ее щеку.

— Значит, — протянул он, а в его глазах появился веселый огонек, —ты у нас не ласточка, а самая настоящая певчая птичка? И кто же именно? Соловей, зяблик, иволга, а может, канарейка?

— Себ, прекрати, — засмеялась Хупер, попытавшись отвернуться, но он не дал ей этого сделать.

— Нет уж, так просто ты не отделаешься, — хмыкнул Моран. — За то, что ты скрывала все это время, тебе придется кое-что сделать…

— Что же? — поинтересовалась Молли, словно бы насторожившись, но снайпер знал, что она просто поддерживает игру.

— Спой мне, — абсолютно серьезно заявил мужчина.

Молли, кажется, поколебалась пару мгновений, но затем кивнула и, вернув свое внимание инструменту, начала наигрывать не особо замысловатую мелодию выбранной ею песни.