Чайльд скользит взглядом по суетливым фигурам в порту и не может сдержать немного грустной улыбки. Иронично, что эта глава его жизни заканчивается там же, где и началась.

— У тебя нет другого выхода, красавица, — он прижимает кончик кинжала к её шее и лишь шире ухмыляется, чувствуя её дрожь. — Сдавайся, и обещаю, я буду нежен.

Люмин недоверчиво щурится в ответ на его слова. Чайльд и его двусмысленности. Но тут в голову закрадывается безумная идея. Ведь в эту игру можно играть вдвоём.

— А ты заставь.

— Паймон имеет в виду, — ухмыляясь, перебивает её Тарталья, — что я донёс тебя до города, пока она крутилась рядом и грозилась скормить меня Ужасу Бури, если с тобой что-то случится.

— Что, не спится, красавица? — спрашивает он со своей извечной усмешкой, однако за ней кроется что-то ещё. Но что именно, понять невозможно. С ним всегда так. В его словах смешиваются слои лжи, правды и недоговорённости, из-за чего всегда приходится быть начеку.

— Ты правда здесь? — пробормотал Алистер, зарывшись носом в её волосы. — Я не сплю? Пожалуйста, пусть это будет не сон, — его голос дрогнул. — Я этого не вынесу.

В последнее время именно музыка заполняла образовавшуюся в её мыслях пустоту. Не слишком удачно, возможно, но всяко лучше, чем альтернатива.

— Это же младенец! — невольно вырвалось у Сары.

Последние три года её память напоминает разбитое зеркало, которое она собирает заново, тщетно стараясь не пораниться об осколки воспоминаний.

Она ненавидит его с той самой секунды, как Вик сбивчиво, со свинцовой тяжестью в голосе объясняет ей, что с ней происходит.

Знаешь, если тебе так охота взглянуть дьяволу в лицо, Джонни, просто посмотрись в зеркало.