День медленно приближался к своему окончанию. Солнце окрашивало деревья в тускло-красный, превращая тени в силуэты чудовищ. Но обычный и мирный фоновый шум леса был нарушен голосами людей и грохотом продирающейся сквозь чащу толпы.

Она неотвратимо приближалась к водопаду. Голоса, чем ближе толпа подступала, тем неслышнее становились, но только не для единственного местного жителя. Он, не скрываясь, стоял на пути толпы, облокачиваясь на камни позади себя. Толпа, завидев его, зашумела еще сильнее, но остановилась. Еще какое-то время они так и стояли: он — молча, в ожидании; народ — постепенно затихая и топчась на месте.

Наконец кто-то из толпы не выдержал:

— Мы знаем, что его учил ты!

И словно прорвало плотину.

— И чему-то ужасному!

— Он начал убивать людей!

Житель водопада на это лишь качал головой. Толпа же, явно ожидавшая какой-то другой реакции, яростно взревела и кинулась вперед, на одиноко стоящую фигуру. Но не успела.

Они смотрели на поднятые руки их несостоявшейся жертвы и не могли ни пошевелиться, ни почти вздохнуть. Замершие на полушаге, в середине крика, они могли лишь ждать.

Вдоволь насладившись этим странным зрелищем, обитатель водопада улыбнулся, впрочем, в глазах его была скорее печаль.

— Знаете, вы очень не правы. Но я вас не смогу переубедить, — произнес он и сделал шаг назад, прямо с края скалы в воду.

Некоторое время толпа еще оставалась недвижима, а потом — как резкий вдох, и чары спали. Когда же наконец они добрались до края, в воде уже нельзя было ничего разглядеть.

***

Моргарт грел ладони о слабое пламя костра — впрочем не особо успешно. Ночь уже давно вступила в свои права, а он не мог никак взять себя в руки — где-то на задворках сознания все еще билось, кричало, умоляло: «бежим-бежим-бежим!». И он бежал, пока оставались силы, пока дыхание не сбилось окончательно, а тело не окоченело. Страх гнал его все глубже в лес, дальше от деревни, чтобы не нашли, не обнаружили, не поймали. Надолго его не хватило.

Да, он забрался уже далеко, но, казалось, недостаточно. Сил на нормальный костер тоже не осталось: сырые ветки и листья горели плохо, чадили и давали больше дыма, чем настоящего огня. Моргарт уговаривал себя, что такое пламя, еле горящее, почти задуваемое легким ветром, будет малозаметно и его не заметят, даже если каком-то образом подойдут близко.

К сожалению, эти уговоры не делали огонь теплее, и Моргарт только больше мерз, один, посреди леса.

*** ~~~ ***

В тренировочном полигоне не было по-настоящему холодно, скорее дискомфорт исходил от той самой пустоты. И да, одному это помещение казалось просто невообразимо огромным. Тем более, что ни управлять этим местом, ни выйти Моргарт не мог.

Да, это было замечательной возможностью отдохнуть — не спать, конечно, после кошмаров в сон тянуло мало —, но Моргарт нервничал. Конечно, он большую часть своей жизни провел один, это не в новинку. Работать с кем-то, сотрудничая на каких-либо условиях, — всегда пожалуйста, хотя бывало гораздо реже. А вот доверять кому-то настолько, чтобы положиться полностью, потерять контроль над ситуацией, отдать все в руки кому-то еще. Так непривычно, почти забытое чувство… доверие.

В последний раз, когда он доверился кому-то… «Не волнуйся так за меня, малек, беги, все будет хорошо»… Не было.

Моргарт мотнул головой, отгоняя воспоминание, и усилием воли заставил себя думать о настоящем.

В котором было лишь ожидание.

***

— Смотри, что у нас теперь есть!

На протянутой руке подростка лежал куб.

Мария бесстрастно рассматривала предмет. Похожий на увеличенную копию детской игрушки, тусклый, почти серый, со странными символами вместо цветовой кодировки. Невозможная вещь, что заставила гоняться за собой, ужасающая вещь, что может изменять все вокруг себя, могущественная, великая, волшебная… и бесполезная в руках искусственных существ. Ненужная, глупая вещь. Необходимая ее коллегам лишь для того, чтобы вырваться, но зачем? Чтобы… нет. Сейчас. Это не было важно сейчас. И тем более — ей это точно не нужно. Ни куб, ни его силы.

Она заморгала.

— Слишком рано для празднования, его все еще необходимо активировать.

Они же только рассмеялись.

— Нет, конечно! — второй из них, со светлыми волосами — она не могла вспомнить его имя — пожал плечами. — Но у нас же есть кому это сделать, верно?

Мария медленно кивнула, отмечая про себя поднимающийся гнев. Эмоции только мешают, но это… Моргарт — нет, нет, забудь имя, все жертвы безымянны, забудь! — был им нужен только для одной цели. Даже не обязательно целым. А потом что? От него избавятся. От Моргарта. От ее жертвы, от ее игрушки! Словно! Они! Имеют! Право!

Блондин тем временем еще не закончил.

— А ты так удобно оставила его одного в полигоне. То есть, — он наклонил голову с хищной улыбкой — единой для всех них, — все уже сломано, и так, — он внезапно крутанулся вокруг своей оси, — просто, — хлопнул в ладоши, — доломать все окончательно.

— Что?

Они зашумели, Мария же почти не шевелилась.

— Его доставят сюда, — он продолжал.

— Даже целым! — куб в руках свет почти не отражал.

— Почти, — тихий голос слева.

— Но в основном целым, — Мария повернулась вправо. — Он пока нужен.

— Да, — кивнула Мария. — Пока нужен.

***

Усталость верно брала верх над нервозностью. Нет, Моргарт не спал, конечно, может, немного дремал. И даже так, с прикрытыми глазами, почти расслабившийся, пристроившись на неудобном полу, он сразу понял, когда обстановка резко изменилась. Понял — и успел лишь начать подниматься, окруженный глючащами силуэтами.

Движение прекратилось вместе с резкой болью, и Моргарт провалился во тьму.